Флакон смерти №5 - Антон Валерьевич Леонтьев
– Помогите ему, прошу вас, помогите! Что же с ним такое?
К мальчику подбежал работник кафе, кто-то стал вызывать по мобильному «Скорую», а Зоя не могла отвести взгляд от несчастного ребенка.
Внезапно она почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд и поняла, что это бабушка Антоши в благоговейном ужасе взирает на нее. Зоя сделала к ней шаг, но та отпрянула от нее, как будто столкнулась с нечистой силой.
Зоя все же подошла к столику, около которого собралась приличная толпа, и заявила:
– Я – студентка-медик, могу ли я чем-то помочь…
– Нет! – завопила вдруг бабушка мальчика, бросаясь на нее. – Уйди отсюда! Это ведьма, сущая ведьма! Она мне только что сказала, что мой внучок умрет, я возвращаюсь, а он бьется в припадке и глазки закатил…
На ее счастье, в кафе оказался молодой врач, который, уложив мальчика на пол, коротко бросил:
– Это похоже на анафилактический шок. У него аллергии наличествуют?
Зоя посмотрела на большую стеклянную вазочку с разного сорта мороженым, украшенную экзотическими фруктами и орехами, которую заказала себе мама Антоши – вероятно, мальчик попробовал то, что заказали взрослые, и это привело к острейшей аллергической реакции.
Молодой врач тем временем делал непрямой массаж сердца, а Зоя почувствовала, как ее потянули за руку – это была маман Павлика.
– О, какой кошмар, нам тут делать нечего! Такой хороший день, и, надо же, все нам испортили! Пойдем, милая!
В кафе шагнули медики наконец-то прибывшей «Скорой».
Отделавшись от мамаши и ее спутниц и заверив их, что она их нагонит, Зоя опустилась на стул.
Как медики ни старались, однако ничего поделать не могли. Мальчика после ряда реанимационных мер забрали в «Скорую», однако до Зои донеслись слова молодого медика, который пытался его реанимировать:
– Он был уже мертв, когда я пытался его оживить. Они сделали все, что могли. Бедный малыш!
Мальчик, который еще полчаса назад смеялся, радовался жизни и показывал ей язык, умер. Зоя почувствовала, что ее начало трясти.
– Ты ведь знала! – раздался у нее над ухом голос, и она увидела горящие глаза бабушки мальчика. – Ведьма!
Схватив свои вещи, Зоя бросилась бежать и только на улице поняла, что забыла взять дорогой шарф, недавний подарок Павлика. Возвращаться за ним она не стала.
Придя домой, она повалилась на кровать и попыталась осмыслить пережитое. Смертельной болезни у мальчика Антоши не было, только аллергия на что-то экзотическое, о которой никто не знал, и она могла бы никогда не проявиться, если бы он совершенно случайно не съел то, что ему категорически нельзя.
Однако ведь мог бы никогда и не съесть – и прожить еще очень долго.
Но вместо этого он умер. И Зоя почувствовал, что смерть нависла над ним, еще до того, как он попробовал то, что вызвало у него анафилактический шок.
Да, это был запах прелых ландышей, аромат смерти, которая нависла над ним, когда он с мамой и бабушкой только появился в кафе.
И уже тогда он был в лапах смерти.
Выходит, она могла чувствовать смерть не только от болезни, но и от других причин?
Но как же так?
Голова от этих непонятных, тяжелых, страшных мыслей шла кругом. Ведь мать мальчика могла бы заказать другое мороженое, а даже если бы заказала то самое, со смертельным для ее сына ингредиентом, он бы, дурачась, мог съесть что-то иное, вполне безобидное и не способное вызвать анафилактический шок.
А он был уже обречен еще до того, как вошел в кафе. Как будто смерть пометила его – и потом только привела в исполнение свой жуткий замысел в отношении несчастного ребенка.
Получалось, что смерть была не случайна, а вполне закономерна, более того, предсказуема.
Точнее, унюхиваема.
Причем любая смерть, не только от болезни?
Зоя не знала, что и думать, но постаралась себя убедить, что, вероятно, никакой мистики в том, что она ощутила аромат смерти, исходивший от ребенка, не было. Это был аромат его смертельной аллергии, которую он носил в себе, и именно это она и смогла унюхать в кафе.
Или все же нет?
Не удовлетворенная подобным объяснением, Зоя, понимая, что другого у нее нет, проигнорировала звонок от Павлика – жених желал знать, где его невеста.
Только вот невесте было не до него.
Чтобы развеяться и перестать размышлять о том, о чем ей думать вовсе не хотелось, Зоя включила телевизор. Однако она никак не могла забыть случившееся в кафе.
Да, она могла чувствовать не только болезни и смерть от них, но и смерть вообще?
Точно, ведьма, как сказала бабушка бедного мальчика.
Переключаясь с канала на канал, Зоя попала на желтоватую программу местных новостей. Показывали сводку городских происшествий прошедшей субботы, и в кадре вдруг возникла знакомая ей бабушка Антоши. Цепенея, Зоя увидела на заднем плане знакомое кафе.
– Ужасное происшествие случилось в кафе «Руслан и Людмила» на проспекте Ударников, – вещал диктор. – В результате аллергической реакции скончался один из посетителей, пятилетний мальчик. Вот что говорит его убитая горем бабушка…
– Мой внучок умер, а она это знала! – донеслось до Зои. – Она еще до того, как все случилось, сказала мне, что он умрет. И он буквально сразу же и умер. Она на него порчу навела, эта молодая ведьма!
Чувствуя, что ее трясет, Зоя в ужасе пялилась на экран.
Диктор же продолжал смаковать подробности гибели пятилетнего ребенка.
– Бабушка мальчика уверена, что его внезапная смерть связана с воздействием магических сил. Значит ли это, что в наш город заявился булгаковский Воланд со своей бесноватой свитой, которая творит тут безобразия?
Опять дали слово несчастной бабушке, которая не понимала, что стала желаемым источником жареной информации для охочих до дешевых сенсаций журналистов желтого канала.
– Да, настоящая ведьма! Такая высокая, вертлявая, со светлыми патлами! Бледная, как смерть! Как зовут, она не сказала, но предлагала мне снять с нашего мальчика порчу, причем за огромные деньги.
Если обезумевшую от горя бабушку мальчика Зое было искреннее жаль, то использовавших ее в своих низменных целях журналюг хотелось как следует поколотить.
– Как зовут, не знаю, но она шарф оставила! Может, на нем порча!
Юная журналистка, явно не верящая в то, о чем вещала легковерным зрителям, заявила, держа в кадре шарф Зои, подаренный ей Павликом:
– Вот он, шарф ведьмы, по словам бабушки
