Ты нас променял (СИ) - Гофман Кристина

Антон начинает хохотать, учитывая слегка разбитую морду, выглядит это психопатично.

— Как ты ошибаешься, как миленькая поскачет, и будет меня слушаться, потому что Злата, моя будущая жена, — гордо произносит. — Идем! — повышает голос в ее сторону.

— Нет, Антон. Между нами все кончено, — произносит уверенно звонко бывшая.

Перевожу на нее взгляд и ощущаю, как же вымотал ее этот черт. Злате нужно отдохнуть, избавиться от мужика, который кроме как трепать нервы ничего и не способен делать.

— Сука, ты меня бросаешь ради него? Предательница, конченая.

Меня снова дергает, но Злата хватает за плечо и останавливает.

— Пожалуйста, оставь его. Не нужно.

— Мрази, вы еще заплатите за это, — шикает Антон и скрывается в подсобной комнате. Срать на него, если честно, тем более на пустые угрозы.

— Давай я отвезу тебя домой, нужно собрать и выставить его вещи за дверь, покончив с этим ублюдком. Сейчас оставаться одной не очень безопасно, — предлагаю ей. — Мало ли что отчебучит нервный мальчик.

— Хорошо, спасибо, — неожиданно соглашается.

— Не переживай, я не собираюсь домогаться, просто хочу помочь. Тебе нужно выспаться и хорошенько отдохнуть, выглядишь уставшей.

По дороге заезжаем за Ритой, и я вижу детскую радость, что мы снова с ней встречаемся. Злата немного успокаивается, когда к нам присоединяется дочка, и на ее лице появляется румянец.

По прибытии — Рита спешит в свою комнату, а я предлагаю собрать вещи Антона и вышвырнуть их к чертовой матери. На удивление, не получаю никакого отпора и иду паковать манатки горе-мужика.

— Ты голоден? — спрашивает Злата, на что я отвечаю утвердительно. Мы разговариваем спокойно и по-хорошему, и это меня радует. День сегодня выдался очень напряженным, и больше не хочется нервных всплесков.

Швыряю все вещи Антона в два чемодана и выкатываю за дверь. Понадобится — заберет. Будь он мужчиной, не вел бы себя как тряпка, не манипулировал бы Златой, и хотя бы, будем честны, попытался сегодня ответить на мой удар по лицу и отстоять свои отношения. Вместо этого, он как заведенный повторял, что его кто-то там будет слушаться. Наивный.

Ужинать мы садимся всей семьей за один стол, и я ощущаю такое умиротворение, которого не чувствовал уже очень долгое время. Рядом любимая женщина и дочка. Что еще нужно? Понимаю, что сам просрал свою семью и становится горько. Никакие деньги и успех в бизнесе не залатали пустоты, которая образовалась, когда Злата ушла.

— Какая-то ты раскрасневшаяся, — замечаю, что у бывшей жены болезненный вид.

— Если честно, болит голова, — отвечает, убирая прядь волос за ухо.

После ужина мы укладываем Риту спать, и я прошу Злату померить температуру. На градуснике практически тридцать девять.

— Ничего себе, нужно вызвать врача, — сразу реагирую.

— Приму таблетку и утром все будет в порядке, — отвечает вяло.

— А ребенок? Я останусь, переночую в гостевой. Утром отвезу Риту на занятия.

— Спорить ведь нет смысла, правда? — улыбается, но вижу, что ей реально плохо.

— Правда. Пойдем, тебе нужно прилечь.

Всю ночь я размышляю над тем, что мне необходимо вернуть семью, вылезти из кожи вон, но сделать это. Я хочу снова жить вместе, видеть своего ребенка каждый день и любить женщину, которая намертво засела в сердце. Больше не готов принимать ни Антонов, ни Вась, ни кого угодно, ждать и наблюдать, как пробует отношения, чтобы забыть прошлое.

Злата моя женщина и должна быть со мной.

Злата

Целую неделю я болею, периодически отбиваюсь от нападок Антона, но в итоге отправляю его в черный список и полностью прекращаю общение. Вся эта канитель слишком затянулась и мне радостно, что наконец-то, не без помощи Платона, я избавляюсь от навязчивого жениха.

Забота, которой меня окружает Плат, дает о себе знать, и я начинаю идти на поправку.

— Вот тут куриный бульон, свежий, выпей, тебе пойдет на пользу, — подает чашку, поправляя мое одеяло.

— Спасибо, — отвечаю слегка севшим голосом. — Не думала, что слягу с ангиной, даже удивительно, где я ее подцепила? Будь аккуратен, не хочу заразить, — предупреждаю Плата.

— Думай о себе, ангина не шутка — столько осложнений может случиться, если не долечить заразу. Так что лежи и не делай лишних движений, — произносит с серьезным видом.

— Я только и думаю, что о себе всегда, — произношу чуть слышно. Прости меня, Платон, за мою инфантильность, за то, что не имею хватку и слишком пассивна. Ведь поэтому наш брак потерпел крах? Да?

— Ну, не всем быть воительницами с железным характером. Наша семья распалась из-за неумения обсуждать проблемы и говорить по душам, это первоисточник всех бед. Мне жаль, что в определенный момент мы настолько отдалились, что стали чужими людьми, — отвечает спокойно, присаживаясь на край кровати.

— Я долго размышляла, почему все так произошло, знаешь, ведь я тоже тебя предала, просто не физически, а морально, забыла, что быть женой это еще и что-то делать для своего мужчины, а не только потреблять, погрузилась только в свои «хочу» и «не хочу», совершенно не думая, в чем же нуждается мой муж. Ты с самого начала брака опекал меня, как ребенка, делал все, что только мог. Убеждена, что мало какие женщины могут похвастаться такой заботой от законного супруга, и даже бывшего, — печально улыбаюсь. — После развода ты все так же обо мне беспокоишься, и я очень это ценю. Спасибо и за то, что ты такой замечательный отец, нашей Рите очень повезло.

— Что бы ни гудело общество, пока мы дышим — все поправимо. Нет идеальных людей и не все святые, я бы даже сказал никто. Осуждение — тоже грех, потому что никто не натягивал на свои ноги наши ботинки и не проживал нашей жизни, не может знать наших мыслей, боли, внутренних метаний. Оценивать каждого индивида общепринятыми суждениями и клише — самое простое. Но, к счастью, самодостаточный человек не обращает внимания на крики в спину, на неодобрение и на мнение тех, кто живет не так, как ему хотелось бы. Я не желаю в десятый раз перемалывать тему измены, тут все ясно, я ошибся и предал тебя, но точно знаю, что этого больше не повторится. Сколько людей — столько историй, наша может быть счастливой, несмотря на все, что было в прошлом. Я готов работать над отношениями и делать их лучше, глубже и честнее, чем они были, просто мне нужно знать, что и тебе это нужно. Что есть чувства.

— Платон, я давно тебя простила. Правда. Я знаю, что есть и моя вина в том, что произошло в нашей жизни. Поверь, несмотря на то, что тебе кажется — я форменная эгоистка, я достаточно долго анализировала произошедшее и многое понимаю. Каждая женщина в глубине души догадывается почему подобное происходит именно с ней, даже если говорит, что нет. Я боюсь повторения, честно тебе скажу, что, если снова мы не справимся? — смотрю на него осторожно.

— Зависит только от нас. Мне кажется, нам нужно многое обсудить, в корне изменить жизнь. Чем нас держит этот город? Давай уедем, Рита еще маленькая, тебя не привязывает никакое дело. Поменяем формат, начнем выстраивать совершенно другую ячейку общества с принципиально иным отношением друг к другу, я обещаю быть предельно честным, во всем. Никогда не узнаешь получится ли, если не попробуешь. А гарантий в жизни вообще никогда и никаких нет, ни с кем. Только вера и надежда в лучшее, — проводит пальцами по моей щеке. — Ты хочешь попытаться? — опускает ладонь и кладет на мою.

— Хочу, Платон, — сжимаю наши руки в замок.

Наши пальцы переплетаются, и я начинаю плакать. Платон притягивает меня к себе и крепко обнимает, вдыхает запах моих волос, трогает обнаженные плечи и по спине табуном начинают бежать мурашки. Какой же все-таки он родной, любимый, мой.

Нет единого рецепта счастья, и почему я должна отказываться от мужчины, без которого не представляю своей жизни? Можно и дальше строить из себя неприступную леди, перебирать других мужчин или ждать, когда найдется кто-то свой, но сердцем я понимаю, что мне нужен только он — бывший муж, человек, который стал частью меня и время это не изменило, просто научило искусно убеждать себя в обратном. Но правда другая. Я люблю Платона и хочу быть с ним. Попробовать все сначала.