Ты нас променял (СИ) - Гофман Кристина

Через две недели молчания, я забираю ребенка на выходные и мы идем в зоопарк, потом едем в кафе, где Рита мне выдает:

— Папа, мне не нравится Антон.

— Почему, доченька? — спрашиваю аккуратно, понимая, что ребенка не стоит пытать такими вопросами, но раз решила поделиться — нужно выслушать.

— Он обижает маму, ругается, а она потом плачет. Давай ты будешь жить с нами? Было бы очень хорошо и радостно, — продолжает бесхитростно.

От слов Риты на душе становится тепло. Ее любовь ко мне безгранична, и это взаимно, но вот поведение Антона меня выводит и бесит. Какого черта он творит? Что себе позволяет? И куда смотрит бывшая? Ей нравятся его издевки?

После выходных отвожу дочь домой, но решаю отложить разговор со Златой на другой день, чтобы при нашей встрече не присутствовал ребенок. Не хватало на глазах Риты и нам устраивать разборки. Травмировать дочку хочется меньше всего.

Полночи я не могу уснуть и думаю о бывшей супруге.

Почему она так артачится? Цепляется за своего Гондошу, словно он подарок небес. По факту, я сомневаюсь, что он вообще выполняет какие-либо функции, кроме как выносит мозги и трахает.

От последней мысли ворочу нос. Противно представлять жену в постели с другим, думать о том, что он ее ласкает, целует, доставляет интимное удовольствие. Жгучая ревность разжирает мою плоть, только от одной мысли, что утырок Антон имеет возможность быть рядом со Златой, а я нет — хочется отстрелить ему яйца.

Манипулятор хуев, проехался по мозгам, включил страдальца и завоевал к себе расположение. Женщины любят ушами, а женишок явно умелец отлично в них залить.

Жаль, что я мало включал мозги, когда ложился в постель с Полиной, теперь прекрасно понимаю чувства Златы. Вернее, примерно могу понять, потому что мой поступок был изменой, а ее — попыткой жить дальше.

А вообще, лучше не думать о таких вещах, так как, когда перед глазами возникают картинки секса Златы и Антона — мне хочется убить последнего. Злата моя женщина, и ее возвращение — только вопрос времени. Не для того я отдалялся от нее и соглашался на развод, чтобы какие-то там гондоны входили в ее жизнь и делали ее качество еще хуже.

Злата

В понедельник я заканчиваю работу в семь, переодеваюсь, и при выходе из гардеробной неожиданно встречаю Платона. При виде бывшего супруга к лицу приливает кровь.

— Зачем ты приехал? Сейчас неудобно разговаривать, — реагирую нервно.

— А я думаю в самый раз, — отвечает с улыбкой. Очень соскучился, мне тебя не хватает, — резко подходит, кладет руку на мою талию, и притягивает к себе.

— Поцелуемся? Можем как старые друзья, просто в щечку.

— Платон, отпусти меня, — холодно отвечаю, а внутри все обжигает.

Его аромат сводит с ума. Близость губ. Такое родное лицо и глаза, которые смотрят словно в душу.

Он пришел. Пришел.

Я так переживала, что признание в кафе — вспышка, пустое, что Плат снова исчезнет, услышав мое «нет».

— Злата, ты подумала о моих словах? — возвращается к той беседе.

— Я уже говорила, у меня есть мужчина, я встречаюсь с Антоном, — зачем-то бормочу ерунду, хотя уже приняла решение, что расстаюсь с ним. Нет сил жить с человеком, который постоянно что-то выясняет.

Признаваться в этом Платону — не желаю. Пусть считает, что моя жизнь устроена, и строит свою.

— Нахрен тебе этот задротный менеджеришка, любовь? — дерзит, в этом весь Плат, время его не меняет. — Я не верю. Посмотри на себя, ты дрожишь, ты хочешь того же что и я, быть вместе, растить нашу дочь в полной семье, забыть обо всем, что было в прошлом. Я люблю тебя и давно осознал вину, ни одна баба мне не нужна, я смотрю сквозь них, ты хорошо наказала, Злата, — берет мои ладони в свои. — Нахуя эти планы со свадьбой? Ты рехнулась? Готова жить с этим соплей? Реально? — смотрит на меня непробиваемым взглядом.

— Он любит меня, Антон спокойный, тихая гавань, делает все, чтобы я была счастлива.

— Нихрена он не делает, не неси пургу! Тогда почему ты плачешь с ним? Какого черта дочь жалуется, что урод повышает на тебя голос?

— Это жизнь, — еле сглатываю, вспоминая нашу вчерашнюю ссору с Антоном. Он продолжает ревновать к Платону, к тому, что тот навещает Риту, требует или ограничить права Плата, или вовсе отдать ему ребенка под полную опеку.

Сколько бы я не говорила с Антоном — все тщетно, и это больше не может продолжаться. Готовлю себя к тому, что придется указать мужчине на дверь. Тем более после вскрывшегося вранья у нас исчезла близость, я не желаю быть с таким нечистоплотным человеком. После всей этой истории, подумываю уволиться с работы — больше мы все равно не сможем общаться, а терпеть его тычки и тут — не собираюсь.

Он слишком переходит границы в своей ревности и это уже граничит с безумием. Я никогда не откажусь от Маргариты, даже с учетом того, что отец у нее потрясающий.

— Жизнь — это любовь, отношения, чувства, страсть. Нас тянет друг к другу, хватит прикрываться нелепыми отмазками и недалеким мужиком. Он явно не стоит таких жертв. И перестань уже говорить о свадьбе, и ты, и я — знаем. Ее не будет, я взорву нахуй ваш ресторан, ЗАГС и авто женишка, если придется, но свою женщину никому не отдам, — продолжает наседать. — Я и так долго молчал, пока он лапал тебя своими ручонками и корчил из себя принца.

— Я не твоя женщина, Платон. Я одинока, — слетает с губ.

— Это уже прекрасно, наконец-то ты признаешь, что Антон не мужчина твоей жизни, — улыбается Платон.

— Разберусь, ладно? Занимайся собой. Пропусти, мне пора, — пытаюсь выйти.

— Не ладно, я хочу быть с тобой и больше не отпущу. Ты нуждаешься во мне, и прекрасно осознаешь, что я прав. А я в тебе, — расстояние между нашими губами сокращается, и я плавлюсь, словно воск.

Нет, это невыносимо. Противостоять Платону, его напору. А главное — я не хочу этого делать. Как бы он не был самоуверен, в одном точно прав — мое сердце принадлежит ему.

Глава 49. Платон + Злата

Платон

В секунде от такого желанного и сладкого поцелуя, когда мое сердце бухает как сумасшедшее, а лицо Златы так близко, что нарушает все допустимые нормы личного пространства, нас отвлекают.

Черт! Сука! Такой момент…

Из глубины зала к нам выходит Антонио. Лох, который меня заводит так, что хочется пробить ему голову одним ударом. Это он целует мою женщину, он ее обнимает, он же плюхнулся перед ней на одно колено, в молитве «стань моей».

Лох протягивает мне руку, но я ее игнорирую, впрочем, это уже традиция.

— Пойдем, — дергает резко Злату и ее шатает.

— Ты не прихерел так обращаться с матерью моего ребенка? — отвечаю, сжимая кулаки.

— Это моя баба, что хочу то и делаю, — прилетает ответ.

А следом и мой кулак в его морду.

— Совсем рехнулся? — хватается за нос, из которого струйкой начинает стекать кровь.

— Да, — отвечаю спокойно, хотя гнев накрывает с головой. — Ты какого черта ее достаешь? — хватаю как ребенка за ухо и притягиваю к себе, — почему моя дочь рассказывает, как Злата плачет? — с силой отшвыриваю мудака.

— Психопат? Я сейчас полицию вызову, считаешь, тебе все позволено? — угрожает.

— Это у тебя, видимо, такие установки. Явился в дом моей дочери, качаешь права, строишь бывшую супругу, которая позволяет тебе пользоваться своими благами, с головой все хорошо? Свадьбу он желает, а, может быть, ты долги свои желаешь закрыть за счет Златы, а? Тебе на трусы-то хватает? Праздник ему подавай! — сплевываю нервно.

— Не неси херню! — мямлит в ответ. — Злата, пойдем, — смотрит на нее с ненавистью, и я замечаю в глазах бывшей супруги страх. Этот конченный Антон наверняка устроит ей сегодня вынос, как только я скроюсь за горизонтом, начнет стопудов выедать мозги.

— Она никуда с тобой не пойдет. Ты еще не понял? Но ты идешь нахрен.