Мэри Стюарт - Девичий виноград = Дерево, увитое плющом

Я ответила так же: «Не знала, что ты еще здесь. Услышала только случайно, вчера, дедушка сказал. Думала, что ты постоянно живешь в Италии. На самом деле, когда я приехала в Англию, я даже и не знала, что твоя… — Остановилась, сглотнула и закончила не в склад и не в лад: — Я даже не знала, что Форрест Холла больше нет».

«Тебя никогда особенно не беспокоила логика, не так ли? Хотела сказать, что не знала о смерти Кристал».

«Я…»

«Не так?»

«Так. Я… не слышала. Мне жаль».

Он слабо шевельнул головой, этим его реакция и ограничилась. Он стоял примерно в шести футах от меня, лунный свет падал из-за моего левого плеча. Угловатые тени не давали ему меня как следует рассмотреть. Но он не отводил глаз, не шевелился, и постоянное внимание выводило меня из себя. Сказал медленно: «Ты пытаешься объяснить, что если бы знала… что я здесь, в Форресте, я имею в виду, и свободен… ты бы не вернулась?»

Циферблат солнечных часов, огрубевший от сухих лишайников, врезался в мои ладони. Ну и как, легче это, чем я ожидала, или даже труднее? Его голос и лицо ничего не выдавали. Ничто не указывало, что я ему не безразлична, но и я не показывала ничего. А с какой стати? Восемь лет — долгий срок. Я ответила почти с облегчением: «Да, именно так».

«Понимаю. — Впервые он отвел глаза, но тут же взгляд снова рывком вернулся ко мне. — Но ты пришла сегодня со мной встретиться?»

«Я сказала. Пришла, надеясь, что ты появишься. Должна была видеть… Когда вчера вечером я узнала, что ты все еще живешь здесь, я поняла… Ну, просто не могла ждать встречи с тобой при всех».

«Очень мило с твоей стороны». Невыразительный голос не содержал иронии.

Я отвернулась. Среди разросшихся теней запущенного сада возвышался мрачный разрушенный дом. “Твой дом… Этого мне тоже жаль, Адам. Это звучит неуместно, но что сказать? Вообще, было плохое время, правда? Должно быть, ты был очень несчастен».

Первый раз изменилось его лицо, появилась тень улыбки. «Ты говоришь такое?»

Я поежилась. Легко? Невыносимо! Один Бог знает, что я панически боялась этого разговора и вряд ли могла надеяться, что он пройдет так гладко. Ожидала вопросов, воспоминаний, злобы даже… Чего угодно, только не этого спокойного мертвого голоса и упорного взгляда. Когда я на секунду повернулась, чтобы взглянуть на дом, глаза мужчины сузились, будто он впервые рассмотрел меня внимательно. Я оторвалась от циферблата солнечных часов и стала тереть затекшие ладони одну о другую. «Я должна идти, — сказала я торопливо и беспокойно, глядя только на свои руки. — Поздно. Я… не думаю, что мы еще что-то можем друг другу сказать. Я…»

«Почему ты уехала? — Вопрос прозвучал так неожиданно и мягко, что я удивленно посмотрела на Адама Форреста. Он все еще наблюдал за мной упрямым, ничего не выражающим взглядом. — Знаешь, — сказал он, — ты не можешь так просто уйти. Я, пожалуй, думаю, что мы очень многое можем сказать. И хотел бы вернуться прямо к началу. Почему ты так уехала?»

«Знаешь почему. — Мой голос дрожал от волнения, но я не могла его контролировать. Я попыталась увести Адама с опасной темы: — Давай не будем опять об этом, пожалуйста! Я… я не могла этого выносить! Все закончилось, ты знаешь не хуже меня. Это было больше восьми лет назад и это… лучше это забыть. Все лучше забывать… Вот я забыла, правда. Будто это происходило с кем-то еще. Это… Кажется, это больше ничего не значит. Люди меняются, знаешь. За все это время люди изменились. Ты изменился… Мы можем… просто оставить это, Адам? Я пришла увидеть тебя сегодня не потому, что хотела… надеялась… — Я отчаянно подбирала слова. — Знала, что ты чувствуешь все так же, как и я. Я пришла сегодня только за тем, чтобы мы смогли… смогли…»

«Договориться, что все забыто! Знаю, моя хорошая. — Его голос был очень нежен. Никаких причин кусать губы и стараться удержать слезы, или вдруг резко отворачиваться, срывать ветку с желтой розы и вертеть ее между пальцев. Ну что это для меня значит, в конце концов? Он сказал: — Не беспокойся. Не буду тебя мучить. Есть кто-то еще, да?»

«Нет!» Я не собиралась говорить это таким тоном. Он вздрогнул.

«Значит, был? — Я покачала головой. — За восемь лет?» Я посмотрела на изломанную розу в своих руках. «Нет. Дело не в этом. Просто…»

«Люди меняются. Да. Понимаю. Ты сильно изменилась, Аннабел».

Я подняла голову. «Правда?»

Его рот дернулся. «Похоже на то. Скажи, ты собираешься, или, может, стоит сказать, собиралась… намеревалась остаться в Вайтскаре теперь, когда вернулась?»

По крайней мере, это безопасная и простая тема для разговора. Я с удовольствием ухватилась за нее, пожалуй, чересчур поспешно. «Я на самом деле еще не имею твердых планов. Приехала просто увидеть дедушку. Пока не попала сюда, в смысле на север, не представляла, как дед ослаб. Знаешь, что у него был удар? В общем-то, я решила вернуться и увидеть его прежде, чем узнала об этом. Не была уверена, что он… хотят ли они, чтобы я вернулась, но очень хотела увидеть его, если он разрешит. Я не представляла, какова ситуация, но он очень добр… Они все. Я рада, что вернулась. Хочу побыть пока… Пока дедушка здесь. Но потом…» Я замолчала.

«Потом?»

«Не думаю, что потом я останусь».

Пауза. «А поместье? Вайтскар?»

«Будет Кон». Я осторожно и очень старательно раскручивала сломанный и измятый розовый прутик. Шип уколол мне палец до крови. Я бессмысленно смотрела на крохотную черную каплю, сверкающую на коже. Я не знала, что Адам движется, пока его тень не упала на траву передо мной.

«Ты оставишь Вайтскар Коннору Винслоу?»

Я улыбнулась. «А может, придется».

«Не уродуй вопроса. Ты поняла, что я имел в виду. Если бы все принадлежало тебе, ты бы осталась?»

«Нет».

«Решение имеет какое-нибудь отношение ко мне?»

«Ты знаешь, что да».

Совершенно неожиданно его голос ожил. Так румянец приливает к щекам от мороза. Он сказал: «Ты вернулась потому, что думала, что меня нет. Обнаружив, что я еще здесь, ты решила опять уйти. Ты делаешь все очень ясным, Аннабел».

Я сказала, как могла спокойнее: «Стараюсь. Извини».

Пауза. Он заговорил тихо и убедительно, будто обсуждал что-то не особо важное: «Знаешь, я осуждаю все свои слова и действия в ту ночь намного сильнее, чем могла бы ты. Сомневаюсь, что когда-нибудь я себя прощу. Не только за то, что потерял голову и сказал тебе все, что сказал во время нашей последней встречи, но и за то, что позволил всему зайти… дойти до той стадии, на которой оно находилось. Ты была очень молоденькой, в конце концов, это я должен был обо всем думать. Жизнь, которую я вел с Кристал, не оправдание… тому, что я потерял голову, когда не мог сделать тебе ничего, кроме зла».