Юлия Николаева - Под прикрытием лжи

— Ты мне свой паспорт не дашь посмотреть?

— Зачем он вам? — я мигом вспотела.

— В общем-то, не за чем, — продолжая посмеиваться, он вернулся в свое кресло и сказал, — я и так знаю все его данные.

— Дело нехитрое.

— Особенно для человека, который сделал этот паспорт.

— Что? — прошептала я, вскидывая на него взгляд, но тут же отводя. Ладони у меня моментально вспотели, я терла ими по джинсам, хватаясь за края футболки.

— Извините, но я не понимаю, о чем вы, — я встала с намерением сбежать, но он махнул рукой, призывая сесть обратно.

— Давай не будем разводить сантиментов. Просто берем за основу тот факт, что я знаю: документы не твои и ты прибыла сюда около пяти лет назад. Меня интересует вопрос, каким образом ты была связана с Бешеным Максом.

— Простите? — я, действительно, не поняла, о ком он.

— Алексей Максимов, — пояснил Петренко, — это имя тебе о чем-то говорит?

Врать я не решилась, потому просто промолчала, разглядывая стол.

— Он погиб, — выдала я, Петренко досадливо кивнул.

— Я в курсе. Но интересно вот что: погиб он после того, как в городе появилась ты.

— Вы на что-то намекаете?

— Я пока разбираюсь. Расскажи мне, как вы с ним пересеклись.

Некоторое время я молчала. Если я расскажу ему хоть часть правды, он сразу поймет, кто я, потом покопается в той истории, соотнесет события трехмесячной давности и поймет, что дело нечисто. А если учесть, что его ребятки пасли Марка… Нет, сказать правду я не могла.

— А вы расскажете? — задала я вдруг вопрос ему, он совершенно отчетливо удивился.

— Ты хочешь, чтобы я тебе поведал о наших с ним делах? — Петренко даже рассмеялся, — это дудки, дорогая.

— У меня тоже нет повода откровенничать с вами.

Он помолчал, продолжая меня разглядывать.

— Ты не так проста. Знала, чем занимался Максимов?

— Догадывалась.

— Тогда должна понимать, какие у нас с ним могли быть дела. Тебе назвать суммы и объекты сделок?

Высказался он довольно грубо, но злости в голосе я не заметила.

— Обойдусь. Почему он обратился за помощью к вам?

— Я был ему обязан, — немного подумав, ответил Петренко, — сильно обязан. Он мог просить меня о чем угодно, куда более серьезном. А вместо этого что? Попросил сделать паспорт для девчонки.

— Чем плоха просьба?

— Тем, что выполнив эту просьбу с условием навсегда забыть о тебе, я могу считать, что мы с ним в расчете. Понимаешь ли, работа мелочевка, а должен я был ему… Значит, ты ему была очень нужна, при чем живая. Я свое слово сдержал, а через пару месяцев после этого Бешеный Макс скончался. Пели разное, но конкретики было немного.

— Что же вы меня сразу не нашли?

— Я свое слово держу, между прочим, — заметил Петренко, — если бы ты на первых страницах местных газет вдруг светиться не начала, мне бы и в голову не пришло тебя искать.

— А теперь интересно стало?

— Не наглей. Я разговариваю с тобой по-хорошему и жду в ответ того же. Но мы оба знаем, что есть и другие методы.

Словам его я охотно верила, тем более, памятуя о его прошлом, да и настоящем тоже.

— Хорошо, — кивнула я, — я расскажу. Мы с Лешей были любовниками.

— Губа у Бешеного Макса не дура, — хмыкнул на это Петренко.

— Я долгое время вообще ни о чем не догадывалась, — продолжила я, — мне было двадцать, и моя жизнь закрутилась вокруг него. Потом он как-то позвонил, велел приехать в определенное место, дал мне денег и сказал, куда отправляться. Я вообще ничего не понимала, отказывалась уезжать без него, плакала. Он вытащил пистолет и мне сунул… Тут я вообще перепугалась. Леша объяснил, что мне угрожает опасность, что меня могут из-за него убить, и мне надо бежать. Я отказывалась, тогда он рассказал, кем являлся на самом деле. Обещал приехать, как только сможет. Но не приехал… Не приехать по своей воле он не мог, и я поняла, что его убили.

Я замолкла, Ярослав Александрович тоже молчал, обдумывая ситуацию.

— Хочешь сказать, что он спас тебя, потому что ты с ним спала? — спросил недоверчиво. Я пожала плечами.

— Можете верить, можете нет. Я реально не знала ничего о его делах. Я даже о том, что он умер, точно не знала. Только догадывалась.

— Из-за бабы, — отчеканил Петренко, качая головой и задумываясь все глубже. Некоторое время он сверлил меня взглядом, но я уже решила, что большего не скажу и под пытками, потому сидела спокойно.

— Ты знаешь, а ведь вполне может быть, — вдруг сказал он и даже криво ухмыльнулся.

— Что может быть?

— Что у него просто мозг поехал из-за бабы. Стоит только на обоих Мироновых взглянуть, они же на тебя слюной исходят. Кого из них ты осчастливила, а?

Он смотрел на меня лукаво, я снова пожала плечами.

— Можете не верить, но опять же скажу правду — никого.

Петренко рассмеялся от души.

— Я тебе верю. Потому что взгляды у них однозначно неудовлетворенные. Значит, глядеть — глядят, а получить не могут. А что же так? Ни один не приглянулся?

— Это не ваше дело, — лаконично ответила я, понимая, что мы бредем куда-то совсем не туда, — я, наверное, пойду.

Я встала с намерением удалиться, но он довольно быстро оказался возле меня, ставя руки на стол и прижимая меня к нему. Близость Петренко нагоняла маету, я старательно смотрела вниз.

— Вот что, Аня, или как там тебя зовут, — сказал он негромко мне на ухо, — здесь я решаю, что пора, а что нет.

Я подняла на него взгляд, он тоже посмотрел на меня.

— Пытать будете? — усмехнулась я, он усмехнулся в ответ.

— Зачем же? — Петренко провел рукой по моему лицу, — есть другие способы, более интересные и приятные.

— Приятные для кого?

Он снова усмехнулся, но руку убрал и даже сам отстранился, от чего мне стало легче дышать.

— Историю ты мне рассказала интересную, хотя и размытую. О себе рассказать не хочешь?

— Не очень.

— Я так и подумал, — хмыкнул он, — оставим пока так. Думаю, у нас будет время узнать друг друга получше. Что скажешь, Анечка, будем дружить?

Говорил он насмешливо, но взгляд указывал на многое.

— Как сложится, — ответила я неоднозначно, — теперь я могу идти?

— Теперь можешь.

Я дошла до двери, обернулась и сказала:

— До свидания.

Петренко снова разулыбался:

— До скорого свидания.

Из офиса я вылетела пулей, отошла на приличное расстояние и только после этого устроилась на лавке в каком-то дворе, переводя дух и закуривая. Итак, судьба в очередной раз швырнула меня не пойми куда. Хотя я сама виновата. Прав Петренко, не светись я в каждом ларьке, глядишь, и бед было бы меньше. Глупо было надеяться, что меня не заметят. Значит, Леша и Ярослав Александрович были знакомы, и последний даже осчастливил меня документами в новую жизнь. Леша документы забрал и послал их Антону, видимо, боясь, что его самого могут выследить или не будучи до конца уверенным в том, что они понадобятся. Ведь написал же он Антону, что отвезти паспорт в камеру хранения нужно только в том случае, если сам Леша не выйдет с ним на связь до конца лета. Возможно, Леша, зная Петренко, не хотел, чтобы тот также выследил меня, потому и передал документы через Антона. А теперь Петренко интересуется мной и Лешей, точнее, ищет причины его смерти. Копать глубоко он вроде не собирается, но с ним надо быть настороже. Он знает обо мне, да и про убийство Скворцовой ему явно известно куда больше. Зачем-то он ей звонил, что-то хотел предложить. И после этого Тамара узнала о некоем компромате и решила попытать счастья на этой нише. Какая польза Петренко от этого? Надеялся через нее завладеть данными? Это довольно глупо. Вопросов снова стало больше, чем ответов, я поднялась и направилась к остановке. Ниточка была только одна: если Тамара говорила о ком-то, у кого был компромат, значит, этот человек существует. Возможно, именно с ним она ездила на серебристой иномарке. Но как его найти? Что-то подсказывало мне, что речь идет о том самом компромате, который фигурировал три месяца назад. А если так, то этим человеком может быть некто, кому передал его Марк на хранение. Он-то должен знать, кто это. Если Петренко как-то увязал компромат с Марком, то становится ясным бдение его ребят. Что получается? Все хотят выйти на того, кто хранит компромат, но только Марк может указать дорогу. Или сам хранитель объявится, хотя это глупо, не стал бы Марк скидывать такую ценность непроверенному человеку. Так или иначе, я хотела убедиться в следующем: об одном компромате идет речь или нет. Где живут Катя с Марком, я не знала. Немного подумав, набрала ее номер. Она скинула. Я набрала снова, опять короткие гудки. Кажется, слышать меня не желают. Неужто Марк запретил, а она повинуется?