Следствие ведет блондинка (СИ) - Анна Трефц
Лютиков еще немного потоптался в коридоре, раздумывая, не плюнуть ли на небольшую прибавку и не махнуть ли все-таки к охранникам досматривать полуфинал, но потом решился и двинулся к лаборатории.
«В конце концов, полуфинал практически закончился, — с грустью думал он, — Самые острые моменты уже пропущены. Чего же рисковать деньгами ради каких-то пятнадцати минут».
Идя по коридору, он оглянулся, в надежде, что увидит охранника, который расскажет ему как там игра, но никого не было. Полутемная кишка, огибающая цеха, тянулась впереди и позади, в этот час освещенная с целью экономии малым количеством ламп. Жутко стало Лютикову, того и гляди, кто-нибудь завоет, как в его любимых фильмах ужасов. Он ускорил шаги, рывком дернул дверь лаборатории. Яркий дневной свет брызнул в глаза. Он заскочил внутрь, закрыл дверь, развернулся и замер.
— А вам что здесь… — успел выдохнуть он, прежде чем раздался приглушенный выстрел.
Глава 8
Муж спрашивает жену-блондинку:
— Зачем ты заехала на машине в бассейн?
— Хотела ее вымыть.
— А как ты думала оттуда выезжать?
— Наверное, спустила бы воду.
(Из сборника анекдотов)
Тимофей Тарасов проснулся в мрачном настроении.
«Беда в том, — думал Тимофей, насыпая в кружку растворимый кофе из банки, — что я совершенно не готов управлять большим предприятием. Мне бы подучиться, а вот времени на это мне никто не дал».
Он признавал преимущества своего младшего брата Ивана и его законные претензии на директорское кресло. Все-таки Иван помогал отцу за несколько лет до того, как тот решил отойти от дел.
«Но на кой черт Ваньке еще и завод! — Тимофей налил кипятка и покрутил кружку за ручку по часовой стрелке, чтобы кофе растворился. Потом подумал и покрутил еще и против часовой, — У Ваньки есть свое дело, весьма доходное, кстати. Он и без завода и прокормит свою семью, и внукам оставит приличный капитал».
Ванька был предпринимателем с пеленок, и из него получился превосходный бизнесмен. А вот у Тимофея все как-то не сложилось в жизни. Блестящий студент журналистского факультета МГУ, подающий надежды молодой журналист так и остался блестящим и подающим надежды. Как-то так вышло, что все его друзья, которые и не подавали больших надежд на студенческой скамье, вдруг в одночасье стали известными и уважаемыми.
Один прославился на серии статей о громком судебном процессе, другой вечно лез в камеру на всяческих пресс-конференциях и добился-таки, что его однажды заметили и пригласили в редакцию новостей, где он как-то очень скоро стал ведущим, а потом получил и свою аналитическую передачу. Третий выскочил с репортажами о затонувшей подлодке. И теперь на канале самый популярный репортер, тоже свою программу имеет. Четвертый основал свой журнал для тинэйджеров. И дело, по всем оценкам на тот момент гиблое, поскольку никто из экспертов не мог назвать имени ни одного читающего тинэйджера, вдруг стало очень прибыльным. Теперь у того самого сокурсника уже свой издательский дом, который ежемесячно производит кучу глянцевой и быстро раскупаемой макулатуры.
А вот Тарасову не посчастливилось попасть, как говориться, в струю. Все что он делал, было как-то мимо, хоть и писал он действительно блестяще. Кроме того, он никогда не нуждался в деньгах, а потому мало думал о гонорарах. Может быть, именно это и сыграло свою роль. Пока сокурсники изо всех сил барахтались, пытаясь всплыть наверх, он неторопливо оттачивал перо, пописывая всякого рода статейки на всякого рода темы. И вот однажды понял, что всякого рода темы перестали интересовать не только его, но и читателей. А своей темы он так и не нашел. В бывшем блестящий студент и подающий надежды молодой журналист стал обыкновенным неудачником, зря потратившим десять лет жизни на бесперспективное для себя дело. И потом сообщать девушкам при знакомстве, что ты корреспондент «Московского комсомольца» в 23 года — приятно, а вот в 33 уже стыдно.
Соврав однажды какой-то девице в баре, что он вице-президент крупной фирмы, он вернулся домой и запил. Пил бы, наверное, и по сей день, если бы мать не приехала к нему после того, как он не звонил сам и не отвечал на звонки целую неделю.
— Я ничтожество, — упивался он своим горем, обливая материнскую блузку пьяными слезами, — Знаешь, кто мои коллеги? 20-летние юнцы, которые еще и журфак-то не закончили. А некоторые даже там и не учатся. И ничего, пишут, имеют успех. Начальство их ценит больше, чем меня, потому что они пишут о всяких таких… — он помял слово на губах, — о бомжах, пишут, о проститутках… Нашляются ночью по притонам, насобирают материал, а потом пишут. И читать интересно, знаешь ли… А я? Что я могу рассказать читателям? Как красиво весною в Париже?
— Но, это, кстати, тоже интересно, — попыталась подбодрить его мать.
— Ай, — отмахнулся он, — О том, как красиво весною в Париже уже все написали Бунин с Набоковым. Журналистика требует новизны.
— Тоже мне новизна: бомжи и проститутки! — фыркнула мать, — Если хочешь знать, так это самые древние профессии.
— Они актуальны, а Париж — нет, — отрезал Тимофей и подытожил, — Все, мам, ухожу я из газеты.
— Жаль, — взгрустнула она, — Чем же ты будешь заниматься?
Тут Тарасов развел руками и честно признался:
— Не знаю.
— Ну, раз тебе все равно, тогда иди на завод к отцу, что ли…
— А что?! — неожиданно встрепенулся Тимофей, — И пойду.
Так он начал работать на мясокомбинате. На удивление быстро вник во все проблемы, наладил PR-службу, подкинул несколько интересных идей в отдел маркетинга, познакомился с херром Шульцем и принялся разрабатывать вместе с ним новое направление колбас класса С, то есть совсем дешевых. Все это дало основание для отца назначить старшего сына вице-президентом компании. Разумеется, Ванька тут же обиделся.
«Тянешь своего любимчика. А он даже приличным журналистом стать не смог»
Отец, правда, тут же напомнил ему, что свой начальный капитал Ванька тоже не заработал, а взял у родителей.
Вскоре отец заболел и решил уйти с завода. Теперь они с матерью разъезжают по курортам, лечат отцовскую язву, а он — Тарасов, остался на заводе за главного.
Тимофей глянул на черную жидкость в кружке, нахмурился и вылил ее в раковину.
«На
