Марина Туровская - Элитное подземелье

– Сначала утонем в шампанском, зальем женское горе, а потом я начну вас, Мила, усиленно спасать. Идет?

Улыбнувшись, Мила протянула бокал Ладочникову.

– Настя, ну почему только тебе всегда нормальные мужики попадаются? – спросила она, не глядя на меня.

– Дарю.

Господи, как же я хочу увидеть Лешу – смуглую гладкую кожу шеи и плеч, родное лицо. Поцеловать, дотронуться до руки…

Мила допила бокал и щелкнула пальцами:

– Костя, иди за мной, я знаю, где можно достать много достойных продуктов. Полезли?

– Полезли, – согласился Ладочников. Он, как мне показалось, был готов на что угодно, лишь бы Мила обращала на него внимание.

Мила повела Ладочникова на лоджию. Слышно было, как они переговариваются, но их голоса становились глуше.

Срочно нужно поговорить с Татьяной Степановной. Блин! Я не спросила Ладочникова ее адрес и телефон, а Мила задержит его не меньше чем на полчаса. Ждать не могу.

– Алло, мама?.. Все нормально… Хорошо чувствую… Нога двигается… Подожди… Здравствуй, папочка… Хорошо себя чувствую… Спасибо… нога ходит… Пап, дай маму, мне спросить надо… Мам… завтра обязательно… Мам… Мама!.. Мне нужен адрес и телефон Татьяны Степановны… Помнишь, ты записала ее паспортные данные и телефон! Спасибо… обязательно… Непременно… Я тоже вас целую.

Уф! Однако какие они заботливые, фиг слово вставишь.

Я заново перечитала записанный адрес. Оказалось, что Татьяна Степановна живет на соседней улице.

Мила с двумя литровыми банками в руках и Ладочников с тремя трехлитровыми вернулись на кухню.

– Настя! Мы сегодня от голода не умрем.

– И в ближайшее полугодие – тоже. – Лейтенант ждал, когда Мила разгрузит его, сам освободить руки боялся. – Ну и погреб, на случай атомной войны не знаю, но гражданскую можно пережить с комфортом и прибылью.

Мне оставалось только улыбаться на их слова и вовремя произносить: «Ага, угу, конечно». Разговор шел без меня.

– Ребят, мне надо за Стервой к Татьяне Степановне сходить. Вы слышите меня?

Мила, глядя на Костю, вскрывала банки и раскладывала закуску по тарелкам:

– Иди-иди, но не больше часа, ужин будет готов.

Ладочников проурчал, глядя на Милу, чтобы я была осторожнее, и предложил сопровождение. Я напомнила, что иду в гости к женщине, которая может соперничать с бойцом спецназа.

Глава 21

Все нервничают

Лицо у Татьяны Степановны, когда она открыла дверь, вытянулось сначала вниз, а потом вширь – это она так улыбалась:

– Заходи.

Квартирка была обставлена явно не на пенсионные деньги. Начиная с плинтусов коридора и заканчивая мебелью, все говорило о стабильном достатке. Сама хозяйка смотрелась сегодня стройнее и интеллигентнее. На кой ляд, спрашивается, ей нужна была работа у меня? Каким пунктом она значилась в сложном плане?

Татьяна Степановна одной рукой быстро взяла мое пальто, повесила в шкаф и одновременно, продолжая плавное движение, нагнулась, достала из самого нижнего ящика прихожей тапочки, шлепнула их передо мной и сделала приглашающий жест.

За столом в гостиной сидел длинноволосый Аркадий – тот самый, что был в момент смерти с Катей и помогал нам с похоронами.

Аркадий выглядел печальным, я впервые заметила, что его длинные волосы не просто светлые, а наполовину седые. Блин, всегда забываю, что Аркадий и Катя – одногодки. Сорокалетний мальчик пил кофе.

– Впервые после больницы не вижу на столе бутылки со спиртным, – проговорила я, а ведь и правда, последнее время спиртное вокруг меня льется рекой! – Здравствуйте, Аркадий.

Аркадий поднялся, достал из шкафчика кофейную чашку и поставил передо мной:

– Привет, Настя. Уже ходишь?

– Стараюсь. Ой! – Ко мне, радостно тявкая и виляя хвостом, выбежала Стерва. – Маленькая моя!

Я подхватила собаку на руки, села на свободный стул.

Татьяна Степановна смотрела на Стерву, аккуратно стягивающую с моей тарелки сыр. Собака слизывала его длинным языком и громко чавкала.

– Смотри, чавкает, как ребенок, – ухмыльнулась Татьяна Степановна. – У взрослых получается гораздо противнее. У нас директор в магазине был, он отвратительно чавкал. Посадили его в шестьдесят третьем, через год после того, как он упек меня в тюрьму.

Чашка в моей руке дрогнула, на пластиковой скатерти темной лужицей замер кофе. Аркадий перекинул мне через стол кухонное полотенце:

– Она правду говорит, привыкай.

Татьяна Степановна, словно не замечая нас, всматривалась в зеркало буфета, стараясь найти свое отражение среди хрусталя фужеров и фарфора сервизов.

– Плохо выгляжу. Пять лет работы коту под хвост. Катька, курва, такой финт выкинула.

Стерва, не найдя очередного куска сыра на опустевшей тарелке, громко гавкнула. Татьяна Степановна вздрогнула:

– Настенька, – Татьяна Степановна поправила высокую прическу, – у нас неприятности. Алексея обложили со всех сторон. Господи, прости меня грешную. Если с Лешей что-нибудь случится, я сойду с ума.

Татьяна Степановна резко встала и ушла в другую комнату, рыдать. Я посмотрела на Аркадия:

– Может, ей валерьянки?

– Валерьянки? Ей? – Аркадий поставил пустую чашку. – Сама сейчас успокоится. Ты так и не поняла, что ли, Настя?

Я отрицательно замахала головой:

– Пока не въезжаю.

– Это она все придумала. И все под нею работали. Понимаешь? Я, Катя, Гришка, Леша твой. А домработницей к тебе она из куража устроилась, любимого внука контролировать. Ты зачем сюда пришла? За Лехой?

– Нет, его я увидеть не надеялась. Я зашла собаку забрать.

– Забирай и иди. – Аркадий говорил со мной как-то… пренебрежительно, что ли? Он никогда не позволял себе такого тона при жизни Кати. – Видишь, Татьяна сегодня не в себе? Иди, а то ей потом стыдно перед тобой будет.

– Аркадий, ты перестань так со мной разговаривать, – спокойно и твердо проговорила я. – Не я начинала всю эту игру…

Лицо Аркадия изменилось, стало страшным. Он вскочил, подбежал ближе и заорал, нависнув надо мной:

– Какую игру, дура? Пока Катька не умерла, все шло отлично. Переборщила она с дозой, жалко бабу, но все могло продолжаться и дальше. Деньги лились рекой. И тут выясняется, что все досталось тебе. Мастерская на даче, счета, трафареты, платы, матрицы… Почему тебе?

От крика в моих руках загавкала Стерва.

– Аркадий, что ты на меня кричишь? Успокойся, девочка. – Я погладила собаку. – Объяснить надо было по-нормальному. Отдам я вам часть денег. И трафареты ваши забирайте.

– Ты их что, нашла? – Лицо Аркадия продолжало меняться.

– Чего их искать?.. – Я захлопала глазами. – Все эти трафареты-домики, кораблики, кошечки на даче, в подвале.

– Идиотка, о другом речь идет, о-дру-гом. Ты все равно не поймешь… да и не надо. Нет, ну Катька сволочь, кому все отдала? Кому?