Линда Ховард - Наслаждение Маккензи

Он почувствовал себя страшным собственником, и это чувство подобно приливной волне смывало осторожные планы. Не будет долгого осторожного узнавания друг друга, которое возможно перерастет в серьезные отношения. Если Бэрри ждет ребенка, они немедленно поженятся. А если эта идея ей не понравится, он приложит все силы, чтобы ее убедить. Только так!

***

Беременна! Бэрри держала новость в себе, не готовая делиться ни с кем, особенно с отцом. Похищение и его последствия вбили клин между отцом и дочерью, и ни одному из них не удалось с этим справиться. Он отчаянно старался восстановить прежние отношения. Что еще могло заставить посла отказаться от высокой должности и поставить под удар карьеру? Все считали, что он ушел в отставку, потому что хотел быть поближе к дочери, настолько серьезно травмированной похищением, что она не могла больше оставаться в Афинах.

Бэрри старалась не думать, замешан ли отец в темные дела, потому что эти мысли вызывали боль. Ужасную боль, что он может оказаться предателем. С одной стороны, невозможно поверить, так как отец – старомодный человек, поставивший честь во главу угла всей жизни. У Бэрри не было ни одного доказательства, только логические заключения. Заключения и то выражение, которое он не смог спрятать, когда она задала прямой вопрос: замешан ли он в незаконные дела, повлекшие ее похищение.

Еще большую боль вызвало упорное намерение отца держать ее подальше от Зейна. Бэрри послала несколько запросов, когда вернулась в Вирджинию, но снова столкнулась с каменной стеной. Никакой возможности получить информацию о Зейне. Вообще. Бэрри даже связалась со штабом «морских котиков», откуда получила вежливый окончательный отказ. Но с руководством «морских котиков» более или менее понятно. Принимая во внимание деликатный характер антитеррористических операций, оно проводило политику защиты информации о своих подчиненных и членах их семей.

У нее будет ребенок! Бэрри очень хотела, чтобы и Зейн знал о будущем малыше. Ей не нужно ничего, что он не готов дать по собственной воле, пусть только узнает о собственном ребенке. Бэрри плыла по течению в полном одиночестве, напуганная, с растрепанными чувствами, хотя ей была крайне необходима защита и поддержка. А Зейн не принадлежал к тем мужчинам, кто мог беспечно бросить своего ребенка и игнорировать его в будущем. Малыш станет связующим звеном между родителями, на это Бэрри смело могла рассчитывать.

Отец вряд ли изменит свое отношение к Зейну, даже если узнает про беременность. Скорее, проявит собственнические инстинкты и к внуку, даже незаконнорожденному. Предпримет шаги скрыть ее беременность, и когда новость станет известной всем, а она непременно станет, люди решат, что ребенок родился в результате насилия, станут с жалостью смотреть на нее и хвалить за небывалую храбрость.

Бэрри опасалась, что сойдет с ума. Стоило убегать в Вирджинию только для того, чтобы отец приехал следом. Он паниковал каждый раз, когда дочь выходила без сопровождения, не позволял садиться за руль собственной машины. Если она хотела куда-то поехать, отец настаивал на собственной машине с шофером. Пришлось тайком пробираться в аптеку за тестом на беременность. Хотя в этом не было необходимости, Бэрри и так знала. Тест подтвердил то, что ее тело сказало раньше. Следовало бы расстраиваться и переживать по поводу незапланированного ребенка, но сейчас мысли о малыше ее только радовали. Бэрри чувствовала себя одинокой, как никогда в жизни. Похищение и долгие часы с Зейном отгородили ее от всех знакомых и близких. С ними невозможно было поделиться воспоминаниями и мыслями, никто не понимал ее потребностей и желаний. Они с Зейном много пережили, он бы понял и внезапную задумчивость, и нежелание рассказывать о похищении. Нельзя сказать, что она скрытный человек, просто хотелось поговорить с тем, кто бы ее понял. Пережитое с Зейном было очень похоже на боевой опыт, который связал их особыми узами.

Долго сохранять беременность в тайне не получится. Нужно позаботиться о консультациях с врачом, а все телефонные разговоры теперь записываются. Конечно, можно тайно ускользать и звонить доктору с телефона-автомата, но будь она проклята, если станет это делать.

Довольно! Хватит! Она взрослая женщина и скоро станет матерью. Бэрри очень не нравилось, что ее отношения с отцом испортились настолько, что теперь они почти не разговаривали, но она не смогла найти способ их исправить. Пока оставалось подозрение о его причастности к предательству, Бэрри чувствовала себя беспомощной. Почему он не может объяснить и привести внятные причины ее похищения? Как надоело оглядываться каждый раз, выходя из дома. Надоело чувствовать, что ей на самом деле нужна охрана. Бэрри мечтала о нормальной жизни, она не хотела растить ребенка в атмосфере страха.

Но именно такая атмосфера пронизывала дом и душила ее. Бэрри поняла, что пора уходить. Пора оградить себя от постоянно преследующего страха, пока отец вовлечен в дела, которые вызывают на его лице виноватое выражение. Иначе ее снова похитят. Даже мысль об этом вызывала тошноту и головокружение, но теперь надо заботиться не только о себе. Она должна защитить ребенка.

Недомогание начала беременности приучило Бэрри вставать позднее, но однажды она рано проснулась, потревоженная парой горластых птиц, воюющих за лучшее местечко на дереве рядом с окном. Как только она поднялась, последовал приступ утренней тошноты. Пришлось заняться привычной утренней пробежкой до ванной комнаты. И, как обычно, она себя прекрасно почувствовала, как только приступ миновал. Через окно Бэрри полюбовалась солнечным утром и поняла, что страшно проголодалась. Впервые за несколько последних недель мысль о еде показалась привлекательной.

Всего шесть часов, слишком рано для появления Адели, их повара. Завтрак обычно накрывался в восемь утра, а Бэрри даже к этому времени не просыпалась. В животе забурчало. Не было сил ждать еще два часа до завтрака.

Бэрри накинула халат, сунула ноги в тапочки и тихо вышла из комнаты. Спальня отца находилась рядом с лестницей, не хотелось тревожить его так рано. Более того, если он присоединится, то непременно возникнет неловкая встреча один на один, чего Бэрри совершенно не хотелось. Отец старательно вел себя так, как будто ничего не случилось, но она так не могла.

Бэрри была уверена, что отец еще спит, но, когда подошла к началу лестницы, услышала его голос, хотя слов не разобрала. Она помедлила, надеясь, что он проснулся не из-за нее и не просит подождать. Затем расслышала произнесенное строгим голосом имя «Мак» и застыла.