Валентина Мельникова - Мой ласковый и нежный мент

– Маугли какой-то, а не ребенок, – и вновь погладила его по голове. – Придется, дядя Федор, везти его в милицию, пусть сами определяют, кто он и откуда, если с нами не желает разговаривать. Или напугался сильно? – Она склонилась к ребенку и заглянула ему в глаза. – Не бойся, теперь тебя никто не тронет. А в следующий раз помни, что нельзя одному за село выходить. – Она не успела договорить. Из-за угла послышался звук сирены, и дорогу им преградил «уазик» с проблесковым маячком на крыше.

– Вот тебе и милиция! Легка на помине! – проворчал дед Банзай и остановил лошадь.

Из машины выскочили два человека. В одном Людмила узнала Барсукова, вторым был высокий незнакомый Людмиле старик.

– Что ж вы, товарищ начальник, дорогу загораживаете? – крикнул им Банзай, сошел с саней в снег и потянул лошадь за уздцы в сторону. – Проезжайте уже.

– Постой! – крикнул Барсуков и подошел к саням. Увидел Людмилу и строго спросил:

– Это не вы, случайно, стреляли где-то в районе кладбища?

Ребенок у нее под рукой шевельнулся, и Людмиле показалось, что он снова пытается спрятаться под тулуп.

– Послушайте, – Людмила прижала мальчика к себе, – с нами ребенок, он сильно напуган и, по-моему, вас боится не меньше, чем тех бродячих псов, от которых мы его только что отбили.

Даже в лунном свете стало заметно, как побледнел Барсуков. Он рывком откинул в сторону шубу и прошептал:

– Костя! Сынок! – Подхватил мальчика на руки и прижал его к груди. – Господи! Ну как ты там оказался?

Мальчик, по-прежнему молча, попытался вырваться из его рук, и Барсуков окликнул старика:

– Отец! Возьми Костю! – и опять повернулся к девушке:

– Мы его уже три часа ищем. – Он оглянулся. Старик садился в машину. Мальчик обхватил деда за шею, положив голову ему на плечо. Подполковник вздохнул и печально улыбнулся. – Никак ему внушить не можем, что мама его в другом городе, на другом кладбище похоронена. Но кто мог подумать, что он решится на такое…

– Благодари Бога, начальник, что у Людки карабин с собой оказался, а то порвала бы нас собачня, как пить дать порвала бы! – подошел к ним Банзай и попросил у Барсукова сигаретку. Подполковник протянул ему пачку, и Людмила заметила, что пальцы его слегка подрагивают. – Завтра же отправлю туда наряд, чтобы постреляли эту свору к чертовой матери! – произнес глухо подполковник и подал Людмиле руку. – Спасибо вам за Костю. – Он слегка сжал ее ладонь. – Он ведь и позвать на помощь не смог бы.

– Быстрее везите его в больницу! – Людмила осторожно освободила свою ладонь из милицейских пальцев. – А потом надо протопить баню и хорошенько мальчика пропарить. Он сильно замерз, когда сидел на дереве.

– Но у нас баня не готова! Мы только кое-какой ремонт в доме успели сделать. – Барсуков удрученно посмотрел на нее. – Может, позволите вашей воспользоваться?

– Конечно, без проблем! – улыбнулась Людмила. – Только поспешите! Надо посмотреть, нет ли обморожений.

– Людмила Алексеевна, – сказал тихо Барсуков, – я не хочу везти его в больницу, он при виде белых халатов в истерику впадает.

– Везите его ко мне, – сказала она быстро и отвела взгляд. – Будем надеяться, что мы с дядей Федором успели вовремя и ваш Костя не успел обморозиться!

Глава 13

– Положите его на мою постель! – распорядилась Людмила, едва они вошли в дом, и приняла мальчика из рук деда. Согревшись в машине, Костя заснул и не проснулся даже тогда, когда они снимали с него теплую куртку, шапку и ботинки.

Негодница Мавра, не обращая внимания на заблаживших котят, тут же вспрыгнула на кровать и улеглась у него под боком. Людмила попробовала ее согнать, но она зафыркала негодующе, и Барсуков-старший прошептал:

– Оставьте се! Костя любит кошек.

– Надо бы его разбудить, – произнес за их спинами Денис, – а то, не дай бог, напугается, когда начнем его осматривать.

– Не надо его осматривать, – Людмила накрыла мальчика пледом, – пусть спит. Обморожений я не вижу, и это уже очень хорошо. А когда проснется, я его напою горячим молоком с маслом и натру барсучьим салом, чтобы пропотел. Думаю, этого вполне хватит.

– Вы что ж, хотите его у себя оставить? – Денис посмотрел на нее с недоумением. – Но я не вижу в этом особой необходимости. Мы заберем его домой, а молоком и сами напоим.

– Зачем тревожить ребенка? – Людмила жестом показала им на выход из спальни. – Если он проснется и не захочет оставаться у меня, я позову вас, так что всегда успеете его забрать. Посмотрите, как он раскраснелся, куда его сейчас на холод нести?

Простудить хотите? – Она дотронулась ладонью до лба мальчика. – Главное, температуры нет, и это – самое главное сейчас!

– Постойте, – вскрикнул вдруг Барсуков, – а кровь откуда?

Рядом с головой мальчика на наволочке появилось небольшое темное пятно.

Людмила неловко улыбнулась:

– Это, видно, с моей руки.

– Так вы ранены? – Барсуков помог ей снять бушлат. Правый рукав промок насквозь. Он осторожно закатал рукав ее свитера, потом рубашки и озадаченно покачал головой. – Представляю, что было бы с вашей рукой, если бы не бушлат.

– Ничего страшного! Простой укус, причем не глубокий, рвануть он как следует не успел… – Она посмотрела на Барсукова-старшего и попросила:

– В шкафчике рядом с кроватью – аптечка. Достаньте ее, пожалуйста.

Через четверть часа она с удивлением рассматривала аккуратную повязку, сделанную подполковником.

– А вы, оказывается, еще тот специалист по перевязке раненых, – улыбнулась она. – На курсах медсестер, случайно, не учились?

– На курсах не учился, все на практике осваивал.

Людмила удивленно посмотрела на Барсукова, ожидая объяснений, но за сына ответил отец:

– Денис эту практику в Чечне проходил, и не только…

– Прекрати, отец, – оборвал его недовольно подполковник, – не об этом сейчас разговор.

Старик пожал плечами, но замолчал. А Людмила подумала, что, вероятно, подполковник не из тех, кто любит афишировать свои подвиги в «горячих точках».

Они вышли на кухню, и Людмила с удивлением обнаружила на ней деда Банзая. Старик по-хозяйски возился у плиты. Тулуп с торчащими во все стороны клочьями овчины валялся у порога, а сверху его украшала живописная композиция из огромных подшитых резиной валенок и барсучьего малахая.

– Я тут, Людка, немного того, японска мать, распорядился, печь вот растопил. Изба у тебя остыла, видать, с утра не топлена?

Людмила улыбнулась:

– Спасибо, дядя Федор! – и повернулась к соседям: – Раздевайтесь, будем сейчас ужинать.

Мужчины переглянулись, но спорить не стали и принялись молча раздеваться.