Измена. Я лучше чем она (СИ) - Кир Хелен

- С Крюковым?

Иногда размах знакомств Давида меня поражает. Как можно знать стольких людей? Или это они его знают, потому что на данный момент Барский неприлично богат и приумножил свои доходы в бешеное количество раз благодаря тому, что стал единоличным управленцем.

Не пытаюсь анализировать. Просто удивляюсь.

- Да. Ты его знаешь?

- Бог с тобой. Откуда? – смеется Давид. Хитрит, врет как дышит. – Учти он всегда опаздывает на час. Всег-да.

Так и знала!

- Зачем мне знать? Я все равно с утра буду на работе.

- Не будешь.

- Ох, ты какой. А где же я, по-твоему, буду?

Молчит. И я тоже стихаю. Зажимаю карандаш в пальцах и начинаю бездумно выводит геометрические фигуры на белом листе. Черчу, заштриховываю. Затаенно ожидаю слов Давида. По правде говоря, мне очень хочется, чтобы мы встретились. Я отчаянно желаю увидеться больше всего на свете. Только говорить первой не хочу. Ослиное упрямство затыкает мой рот.

Барский постоянно чувствует мою напряженность. Расслабляюсь только в постели с ним, как бы странно не звучал факт. Вот и теперь слышу тяжелый выдох. Восьмым чувством ярко ощущаю, что возможно он ждет хотя бы малюсенького шага с моей стороны, ждет, когда прорвет плотину, но, как всегда, не случается.

Я маниакально прячу настоящие чувства за огромную плотно сплетенную стену. Не потому, что по-девчоночьи вредничаю, просто боюсь обнажиться, опасаюсь сбросить с себя кожу, остаться максимально нагой и уязвимой. Я же помню, как больно, когда по кровоточащему мясу струями соли проходятся.

Мой главный страх – я не знаю когда Давид окажется тем, кого я знала, с которым жила и вкушала горький мед. Мои сегодняшние риски отчасти блокируются внутренней заслонкой. Если все же случится наш окончательный разрыв, то надеюсь, что будет не так больно.

По всем фронтам Барский отступать не планирует, но я научена жизнью. И неприкосновенный запас душевного оружия теперь всегда наготове.

- Выходи. Твой рабочий день окончен.

- Опять, Барский? Ты снова командуешь?

- Нет, Дин. Я просто стараюсь сделать тебе приятно. Выходи. Тебя ждет машина.

- А куда мы?

- Потом узнаешь. Все. Я жду.

На часах стрелки показывают восемь вечера. На календаре перемещаю квадратик на пятницу заранее, завтра последний рабочий день. Без сожаления сдергиваю с вешалки пальто.

- Лида, я ушла.

- Марширую вслед за Вами, Дина. До завтра.

- Пока.

Около парадной меня ждет … Роллс Ройс? Ничего себе. Водитель в отутюженной форме здоровается, учтиво открывает дверь и мне есть отчего потерять дар речи во второй раз. Заднее сиденье завалено цветами. Огромные букеты исходят нежнейшим дивным ароматом, от которого кружится голова.

Прижимаюсь лицом к бархатным лепесткам, трусь щекой и улыбаюсь. Красота, фантастика, м-м-м, сказка. Выуживаю крохотный конвертик, где каллиграфическим почерком выведено.

Акт безоговорочной капитуляции подписан. Слово за тобой.

Подпись. …

Подпись. Барский Давид.

Это то, что я думаю? С ума сойти, как такое может быть. Похоже на признание. Или нет…

Да какое нет, когда да. Или нет? Или …

Глава 41

Я слышу звук ее шпилек, который разносится эхом. Отзвуки заполняют полностью восприятие всего, что окружает.

Держу руки в карманах, вытаскивать не рискую. Накидываю маску, иначе при первом контакте элементарно взорвет. Мне нужно прикрыться хоть чем-то, чтобы не вывалить нутро в первые минуты. Может правильнее было схватить и закружить, только поймет ли правильно. При моем образе розовые сопли ни к чему. Да и насторожить Дину может, если на ванильное пирожное изойду. Она и так на иголках.

Тук-тук-тук. Отсчитывают шпильки ступени. Мое сердце стучит в унисон ее шагов.

Я бы мог пригласить ее куда угодно, в любое место недоступное простым смертным, но в эту минуту очень хочу, чтобы она переступила порог дома, где мы были несчастливы. Я хочу закрыть гребаный ящик пандоры.

Ловлю ее в фокус. Красивая. Какая же она красивая, реально тронуться можно.

Увидев меня, Дина останавливается. Замирает в десяти шагах.

Растерянна? Готова убежать? Так я не дам. Мгновение и становится ясным, как она переживает. Глазюки в пол-лица поблескивают, будто о помощи просят. Я закрываю ее брешь.

Миг и Дина в руках. Еще один полу-миг и жадно целуемся. Изо всех доступных сил контролирую силу, чтобы не причинить боль своими сумасшедшими объятьями. Отрываюсь только на откровенно пошлом зализывании.

- Знаешь, что мне стоило не видеть тебя две недели? Долго издеваться планируешь? – оторваться друг от друга невозможно, отрывисто вещаю в коротких передышках, потому что держать в себе вопрос становится не выносимо. – Две гребаных недели, Барская. Две!

- Работы много, – кусает за губу, зверски оттягивает.

- Не рискуй, – кусаю в ответ, – знаешь, что дальше будет если не перестанешь? Я даже домой тебя не заведу. Здесь подол задеру и оприходую.

- Попробуй.

Знакомо впивается ногтями в затылок. Дерет кровавыми когтями шею, оставляет свои колдовские метки. Я уже весь в них, все исполосовано. Ношу как ритуальную татуху, осталось только тушью пробить и знак принадлежности Барской останется навечно.

Искрит. Рвет. Полыхает.

С треском рвутся пузыри нашей обоюдной лютой страсти. Я голоден, как тысяча тигров людоедов, готов накинуться, наброситься в любую секунду. А она только подначивает, пуская призывные стрелы из глаз.

- Провоцируешь?

- Как знать, Давид.

Ее голос.

Он на подкорке записан.

Я помню каждую интонацию звучания. Впитываю еще, наполняя себя до самого верха. А Дина словно зная, что теперь для меня значит, дразнит сильнее. Нечаянно трется бедрами о бугор, цепляя самое болезненно напряженное место.

- Сука ты, Барская. Всю кровь из меня выпила. Дай сюда… Язык дай… Специально? – зарываюсь в волосы. Гуляю руками по телу, сминаю. Каждую впадинку исследую как впервые. Непроизвольно рыкнув, оттягиваю свободную рубашку, ныряю внутрь. И черт меня дергает взглянуть. А там кружево такое, что сдохнуть, не сходя с места можно. – Что за белье? Ты … Ну ты и…

Задираю ей пышную юбку.

- Прекрати. Ты что творишь. Нас увидят, – со сдавленным смехом пытается отбиваться.

- Наплевать. Я так хочу тебя, что готов к тому, что завтра самым популярным роликом станем. Наплевать.

- Идем, – тянет меня.

Я подчиняюсь, потому что трахаться на пороге реально неудобно.

Обняв ее сзади, в движении целую нежную шею. Пошло подталкиваю бедрами, вольничаю, размашисто загребая убойную грудь.

Я хочу, чтобы Дина потеряла голову, хочу, чтобы, как и мне, ей стало плевать на все. Хочу, чтобы горела и пылала. Хочу, чтобы ясно мыслить перестала, лишь отдавалась и снова отдавалась, не думая ни о чем.

- О, ты ремонт сделал?

Прекрасно. Твою ж мать!

Недовольно выпускаю из рук, а та идет как ни в чем не бывало по холлу. Но я же вижу, как она неровно ступает, как краска украшает щеки. Ведет же, как и меня, разве не так?

Что она делает? Зачем?

- Угу, – набрасываюсь на нее вновь, – все отодрал и снова приклеил. Дин, хватит. Потом. Иди сюда, ну иди ты, блядь, сюда!

Ее глаза загораются адским огнем. Не знаю, что ей там в голову пришло, однако она упирает руки в бока и машет головой. Выдает, прищурившись.

- Вот также я тебя хотела, Давид. Тогда.

Мое личное фаталити. Смертельное.

Молча стягиваю рубашку и расстегиваю ремень. Она то и дело опускает взгляд с лица, жадно смотрит на живот и ниже. Поглощаю ее зрительно в ответ, как прежде не знаю в который раз что отвечать.

- Ты на мне на сто жизней вперед за последнее время оторвалась, – по пути стягиваю трусы и рванув вперед, тесно прижимаюсь. – Что ты хочешь, Дин? Чтобы я на колени встал? Так я встану. Но можно чуть позже? Давай раздевайся, иначе некому будет прощения в тысячный раз вымаливать, я просто сдохну от напряга. Дин, снимай, – тяну с нее одежду, – стаскивай.