Стюарт Льюис - У вас семь новых сообщений

– Мне надо еще выпить, – произносит Ричард, поднимая свой мартини.

– А еще я помню, как ты на повышенных тонах говорил с отцом на следующее утро после похорон.

Он допивает свой стакан и смущенно улыбается.

– Не уверен, что имею на это право. Почему бы тебе не поговорить с отцом?

– Его здесь нет, и меня уже тошнит от вранья.

Ричард аккуратно отрезает от стейка кусочек жира и отодвигает его на край тарелки.

– Знаешь… Ты заслуживаешь того, чтобы все услышать. И, судя по глубине твоих фотографий и тому, как ты научилась отвечать за себя, боюсь, ты к этому готова.

– Я просто хочу знать всю правду.

– Хорошо, расскажи, что ты уже знаешь.

Я рассказываю ему, и аппетит постепенно ко мне возвращается. Он внимательно слушает, глядя на меня с уважением.

– Ты должна понять, большая девочка, что Марион не изменяла твоему отцу. Они были скорее духовно близки с Коулом. Да, она хотела уйти, но это ее убивало. Понимаю, звучит странно, но ей никогда не хотелось предавать твоего отца или причинять ему боль.

– Когда все это началось?

В ресторане собираются посетители, и Ричард понижает голос:

– Они познакомились, когда она была беременна Тайлом. Тогда еще было незаметно, и она поехала на последние свои съемки – на Капри… Я отправился с ней. Коул был капитаном яхты, на которой проходила фотосессия. Мне тяжело это говорить, но Коул неплохой человек. Он не хотел разрушать вашу семью. На самом деле Коул несколько раз пытался положить конец их дружбе, когда понял, к чему все идет. Через несколько лет их отношения превратились в роман, но так было не всегда. Твой отец как настоящий джентльмен простил ее. Она пообещала больше не встречаться с Коулом. Потом все становилось сложнее и сложнее…

Я вспоминаю тот момент, который снял Тайл.

– В тот вечер она ужинала с Коулом. Марион позвонила мне в тот вечер. – Он делает глоток из стакана, стараясь сдержать слезы. – Она хотела раз и навсегда покончить с Коулом.

Официант забирает тарелки с остатками стейка. Через минуту он приносит заказанное суфле.

– Отец был там?

Ричард молчит. Я смотрю на наше быстро опадающее суфле.

– Думаешь, она действительно хотела с ним расстаться?

Он делает еще глоток мартини и смотрит в окно. Когда он вновь поворачивается ко мне, я вижу в его добрых темных глазах тень раскаяния.

– Я не могу ничего сказать точно, большая девочка.

Уснуть оказывается нелегко. Мою голову переполняют мысли о маме и обо всех ее тайнах. Что было такого в этом Коуле, заставившее ее забыть о семье?

Я подхожу к окну, ожидая увидеть в окне Оливера все те же задвинутые шторы, однако замечаю, как кто-то отпрыгивает от окна. Он смотрел на мое окно? Внутри у меня начинает клокотать гнев. Как он мог оказаться настолько слепым, чтобы попасться в когти Рейчел-один? Да, она хорошенькая. И что? У нас было так много общего. Я чувствовала, что наша связь глубже, чем может понять человек, которого волнуют только сумки «Биркин», набитые дорогими средствами для волос.

Я прячусь, надеясь выманить его обратно, но он скрылся во тьме.

Глава 38

Красная дорожка, красный телефон

Утром мы собираемся вместе, не хватает только моего отца. Ричард и Элиза обсуждают последнюю книгу Дэвида Седариса. Тайл работает над своим сочинением. Я насыпаю нам мюсли и режу фрукты. Мне очень хочется чувствовать, что я на своем месте, но чего-то не хватает… Последнее сообщение, Оливер, отец – я не могу до них добраться, несмотря на то что сегодня открывается моя выставка. Мы все замолкаем, думая каждый о своем. В отдалении раздается раскат грома. Я закрываю глаза. Вот так все начинается.

Я слышу, как Элиза звонит в школу и отпрашивает меня. Ее уверенный тон впечатляет. Ричард отвозит в школу Тайла, а мы с ней моем посуду. Когда все стало таким простым? Как вышло, что я так спокойно чувствую себя рядом с этой женщиной, занявшей место моей матери. Я вытираю и убираю посуду, и чувство пустоты возвращается. Место, которое занимала Марион Кловер. Модель, писательница… неверная жена?

Мы вместе с Элизой ждем на улице такси.

– Жаль, что я не смогу прийти, но мне приходится мириться с безумной тетушкой. Но я постараюсь сделать так, чтобы Тайл пришел. – Подъезжает такси, она поворачивается ко мне: – У тебя все получится, я уверена.

Она уезжает, и я смотрю через улицу на дверь Оливера. Мне кажется, что проходит час. Я до сих пор никак не могу понять, почему он так поступил. Мне хочется оставить на его пороге приглашение, но эта мысль мимолетна, как время, проведенное вместе. И все-таки нам было так хорошо, это время было, как лучший кусочек сандвича – середина, где все вкусы сливаются в гармонии. А теперь мне остались только рисовые хлебцы.

Я прерываю себя на этой мысли. Сегодня мой день. Открытие выставки в лучшей галерее Бруклина! Многие ли могут этим похвастаться в пятнадцать лет?

Я достаю из кармана список гостей и пробегаю его глазами. Большая часть знаменитостей попала сюда случайно, но некоторые имена мне знакомы. Если бы можно было добавить еще кого-нибудь, я бы предложила Дрю Бэрримор. Она казалась такой милой, когда мы с ней разговаривали тем дождливым днем. Думаю, ей понравились бы фотографии. Я делаю глубокий вдох, беру себя в руки и звоню Кристи – папиному агенту по рекламе.

– О, да это же мисс Луна – восходящая звезда фотографии.

– Да. Слушайте, я понимаю, что поздно спохватилась, но если Дрю Бэрримор еще…

– Стоит на быстром наборе? Да.

– Как думаете, вы сумеете…

– Если она в городе, считай, что я ее пригласила.

– Спасибо.

– Ты готова к красной ковровой дорожке?

Красная дорожка, впрочем, больше напоминает красный коврик под дверью. Но перед входом лента, у которой толпится около десятка фоторепортеров. Стоило только просочиться информации о том, что я дочь Жюля Кловера, как СМИ подняли шумиху. Я достаточно здраво мыслю, чтобы понимать: всего этого не было бы, не будь я дочерью своих родителей, но как прикажете мне поступить? Отказаться от возможности, которая предоставляется раз в жизни? Не думаю. Сейчас главное доказать, что я тут не только благодаря связям. Прежде чем выйти из машины, Ричард сжимает мою руку и требует:

– Зубы.

Я демонстрирую их.

– Отлично. Боюсь, ты уже не моя большая девочка. Ты женщина. Взрослая хищница.

Я выхожу из машины, и тут же начинают сверкать вспышки. Я оборачиваюсь и смотрю в камеры, как на моем месте поступила бы Кейт Уинслет. Повсюду сверкают вспышки. Я чувствую себя на седьмом небе, но это мелочи по сравнению с увиденным в зале: Тайл в смокинге. У меня нет слов.

– Кажется, твое платье привлекло внимание, – говорит он.