Больше никогда (СИ) - Мелевич Яна
— А как ты маму встретил? — прозвучал неожиданный вопрос, и Андрей озадаченно похлопал ресницами.
— Поспорил, что подкачу на байке к самой красивой девушке в парке, и напугаю ее. Твоя мама как раз сидела под яблоней и разбирала книги.
Не очень романтичный рассказ, ему бы придумать историю получше. Но почему-то само существо воспротивилось вранью. Ладонь легла лоб Стаса, затем пальцы зарылись в мягких прядях. Послышалось довольное урчание, от которого странно защемило в груди.
— И что?
— Ничего. Она дала мне по шлему томиком «Войны и мира», а потом обозвала идиотом. Так и познакомились. Что ты хочешь на ужин?
Теперь Стас напоминал маленького Гринча из известной рождественской истории. Особенно улыбочкой.
— Наггетсы, — промурлыкал он. — Только сам жарь. Никаких доставок. У нас в морозилке две упаковки есть.
Где-то в истерике забился тревожный звоночек. Андрей Радов, отродясь не бравший в руки сковородку и не знающий, как подойти к плите, суровым тоном объявил:
— При условии, что ты уберешь комнату. Или будешь есть то, что приготовлено.
Оксана перед уходом сказала, что там какой-то суп, пюре с котлетами и салаты. Два. Или три? Нет, точно два.
— Ладненько.
Шумно вздохнув, Андрей подавил расстройство. Начни сын спорить, появился бы шанс отмазаться от готовки.
— Чуть-чуть, — он взял себя в руки. — И салат поешь с супом.
— Обменяю четыре наггетса на послушное засыпание в десять вечера, — Стас поднял маленькую ручку для пожатия.
Пришлось соглашаться на торг.
— Маме ни слова, — добавил Андрей, отпуская ладошку сына.
— Без базара.
— Надо говорить: «Никаких проблем».
— Никаких проблем, папуля, — послушно повторил Стас и показал знак «окей».
А у Андрея опять шевельнулось в груди недоброе чувство, что его «судебный процесс» пошел по известному месту.
Глава 30. Мистер Руки-крюки
— Аха-ха-ха.
Андрей терпеливо ждал, пока схлынет волна веселья у Елисея Канарейкина. Старший сын Павла Александровича до звонка пребывал в прекрасном настроении, а уж после его вопроса и вовсе достиг апогея неимоверного счастья. Да такого, что десять минут не мог остановить хохот.
— Ты закончил? — раздраженно повертел в руках пачку наггетсов Андрей и оглянулся.
На скромных размерах кухни, где он побывал в прошлый раз только мельком, было негде развернуться. Потому что половину пространства занимали многочисленные кастрюли, сковородки разных размеров и форм, противни, решетки. Всем этим добром Андрей завалил стол с тумбами, чтобы понять, какая именно посуда ему нужна.
Всемирная сеть подсказывать отказалась. Выдала три миллиона рецептов наггетсов, а какой правильный — он так и не понял. Андрей вновь почувствовал себя тупым школьником на уроке геометрии. Как будто ему подсунули задачку, где конечный ответ не сходился с учительским.
Докажи, кто из вас больший индюк.
Ситуация стала бы проще, умей Андрей готовить. Пусть даже минимум из возможного. Но для человека, чья жизнь с детства строилась так, что готовили либо слуги, либо доставка, он сейчас ощущал себя совершенно беспомощным. Его мать никогда не брала в руки кастрюлю, отец тоже любовью к кухне не страдал.
Да и нужно ли жарить яичницу самому в мире, где за двадцать минут в любую точку города доставляли блюда всякой сложности? Нет, конечно. Главное, иметь на подобное удовольствие деньги.
Андрей рано уезжал на работу и поздно приезжал с нее. Он понятия не имел, сколько труда и времени уходило у домработницы на разносолы в холодильнике. Просто каждый месяц с его счета списывалась энная сумма на домашние расходы. Его же задачей был контроль тех самых расходов, и то в последнее время ими занимался Юся.
Промелькнула предательская мысль позвонить ему, но стало как-то стыдно. Успешный юрист, богатый человек, профессионал в своей области не в состоянии приготовить наггетсы. Позориться перед коллегами для него не с руки.
Вот позвонить бывшему шефу ресторана «Баболовский дворец», а ныне владельцу всей сети — другое дело. Они же все почти родня, половину жизни провели бок о бок. Но у Канарейкиных и Тасмановых, в отличие от Радовых, часть семьи все-таки использовала кухню по назначению.
Другую половину туда просто не пускали, чтобы ничего не сожгли.
— Андрюха, умоляю, убери руки от плиты, — опять заржал Елисей. — Больно смотреть, как ты издеваешься над прекрасным. Закажи доставку.
— Не могу, — буркнул Андрей и потер лоб. — Я пообещал приготовить сам.
Лучше бы он позвонил Марку Тасманову. Тот бы дал дельный совет. Потерпеть недовольное лицо зятя Павла Александровича проще, чем слушать подколки Елисея. Или набрал отца Марка, Ярослава Марсельевича. Там и его супруга Раиса есть. Они бы точно не отказали в помощи, поскольку тоже являлись близкими друзьями семьи.
Но… Сказать им, значит, сказать всему свету. Ляпнул одному по секрету, а через два часа о нем знает уже половина города. А Андрей до сих пор не решил, как преподнести новость о сыне ближнему кругу.
Елисей — другое дело. Свойство каждого отдельно взятого Канарейкина: поведанная тайна остается с ними до гробовой доски. Ценное качество в нынешний век. Поэтому Андрей не боялся, что о Стасе узнают раньше времени.
— Ты себе проблему из фигни создал, — хмыкнул Елисей и чем-то зашуршал, затем негромко зевнул. — Ладно, переверни упаковку.
Последовав совету, Андрей выгнул бровь и уставился на мелкий шрифт.
— Ну?
— Читай инструкцию, олень! — в наушнике раздался гогот.
Он недовольно засопел, и в ответ послышалось поспешное:
— Прости-прости.
— Попроси меня о чем-нибудь, козлина. Типа лезть в ресторан твоего папы посреди ночи через забор.
— Ой, брось, весело же было. Только ты периодически ныл, что нас посадят.
— А нас бы и посадили!
— Все, все. Не рычи, Радов. Включи плиту, поставь сковородку, добавь масла, разогрей до ста пятидесяти градусов…
— Чего?
Раздался тяжелый вздох, затем Елисей пробормотал:
— Это будет сложно. Ничего, Лиса, ты справишься. Научил же ты заваривать лапшу своих брата и сестру с двенадцатого раза без угрозы для жизни окружающих.
Андрей хотел съязвить, но тут в проеме показалась любопытная рыжая мордочка. Маленький наблюдатель высунулся из-за косяка, прищурил голубые глазенки и смотрел на него с преувеличенным интересом. Подмышкой он держал надувного синего дельфина, а во второй руке ультрапланшет, в котором периодически делал пометки.
— У меня здесь шпион, — тихо процедил Андрей.
— Сын? — хмыкнул Елисей.
— Ага. Донос катает Оксане. Сто процентов.
— Или баллы тебе ставит.
— А что они так делают?
— Откуда я знаю? У меня еще нет детей.
Стас поджал губы утиным клювиком и нахмурил брови, отчего Андрею стало дурно. Вдруг там какая-то система оценивания родителей? Он дернулся, схватил первую попавшуюся сковородку и чуть не снес половину посуды на пол.
С плитой было и сложно, и просто одновременно. Умная бытовая техника по идее сама подбирала настройки, но для начала ей следовало задать необходимые условия. Через треклятый искусственный интеллект.
Пока Андрей выискивал пароль к домашнему компьютеру Оксаны, Елисей продолжил наставления:
— Обжарь наггетсы с двух сторон до золотистой корочки. Ты понял? До золотистой, а не черной!
— Угу.
ИИ, наконец, отозвался, и цифровая панель ожила. Тут-то выяснилось во время беседы с Елисеем, что температурный режим настраивается вручную. Потому что у Оксаны плита не очень современная. Сама ничего не сделает даже с помощью компьютера.
— Зачем бабам столько сковородок? Одни, чтобы мужиков бить, а вторые для готовки? — буркнул Андрей.
— Для разных блюд, например, блинов, — на автомате ответил Елисей.
— Я слышал про блины? — сунулся на кухню Стас.
— Нет, тебе показалось! — отрезал Андрей и убавил громкость в наушнике.
