Георгий Ланской - Оглянись на пороге

Сережа вернулся из магазина с разбитым носом и содранными костяшками на пальцах. Она ахнула и бросилась с вопросами и все тянула его в ванную, промыть боевые раны. Сын грубо оттолкнул мать и бросился в свою комнату звонить, плотно закрыв дверь. Не вынося неизвестности, женщина бросилась подслушивать.

— Слушай, ты, — шипел Сергей, — в последний раз предупреждаю… Да, в первый и последний: от…сь от меня! И гоблину своему скажи, что я его в два счета упеку.

Помолчав немного, добавил еще тише, еще страшнее:

— Я тебя предупредил.

И брякнул трубкой так, что телефон жалобно дзынькнул. Ольга отскочила от дверей — как раз вовремя, чтобы пропустить мимо себя это полное, стремительное, как торпеда, тело, пронесшееся на кухню. Там Сергей жадно напился прямо из под крана, а потом стал раздраженно копаться в пакете, выуживая мятые продукты.

— Ну, хоть бутылку не кокнул, — зло сказал он, налил себе в чайную чашку и выпил, не морщась. И только глаза, белые от злости, бешено вращались по сторонам.

— Сереня, что случилось? — воскликнула Ольга, не владея голосом. Не отвечая, тот понесся обратно. Ольга пыталась удержать его, хватала за руки, но он вырвался и захлопнул двери прямо перед ее носом. Не обратив внимания на попытку остаться в одиночестве, она ввалилась в комнату, где сын валялся на кровати, с остервенением переключая телевизионные каналы. Батарейки в пульте подсели, и Сергей яростно вскидывал руку, как ковбой — свой верный кольт.

— Тебя что, побили? — жалостливым голосом спросила мать, готовясь заплакать на всякий случай.

— Мамо, отстаньте от меня срочно, — буркнул тот.

— Что значит — отстаньте? — возмутилась она, готовая ринуться в атаку. — Я сейчас в полицию позвоню, и его сразу найдут. Или лучше прокурору, Игорю Санычу…

— Никуда не надо звонить, я сам разберусь.

— Как разберешься? Что ты там разберешь? — воскликнула она. — Пока ты будешь разбираться, все уже быльем порастет. Надо сейчас звонить, чтобы дело раскрыли… того… по горячим следам!

— Мамо, вы у меня такая умная, когда не надо, — язвительно сказал Сергей. — Опять НТВ насмотрелась? Что там у нас в программе на эту неделю? Очередные «Менты»?

— Это из-за нее, да? — выпалила Ольга и сама испугалась, увидев, как брови сына свело к переносице. Сергей налился кровью и набрал воздуха в грудь, приготовившись орать, что за ним водилось крайне редко. Она отступила к дверям, собираясь спрятаться за ними, словно напуганная черепаха.

— Что ты лезешь? Что ты лезешь, куда не просят? — заорал сын. — Мало ли что у меня в жизни бывает! Я тебе сказал — не суйся!

Ольга выбежала прочь и скрылась на кухне, всплакнув от отчаяния с хорошо рассчитанной амплитудой звука, но сын не вышел извиняться. Надеясь, что он одумается и придет поговорить, пожарила даже вожделенной им картошки, надеясь, что голодный зверь выползет на запах и подобреет.

Сергей к ужину не вышел. Через час телевизор в его комнате замолчал, а еще через полчаса до Ольги долетели звуки молодецкого храпа.

Хорошо ему! Спит себе и в ус не дует, а она — мучайся неизвестностью!

Ворочаясь в своей постели, мать и так, и эдак крутила произошедшее, убеждаясь, что вечерняя схватка, скорее всего, дело рук этой бесстыжей Наташки. А ведь она ее предупреждала, и вроде бы до этой драной кошки дошло.

Оказалось, не совсем.

Ольга не слишком любила сноху и уж тем более сватью Аллу, но сейчас выбирать не приходилось. В войне против блондинистой захватчицы хороши были все средства. Провозившись до утра, она решила, что союзники крайне необходимы. Звонить Ирине все-таки не решилась, потому устроила обходной маневр, набрав номер Аллы. Дома никто не снял трубку, мобильный был выключен. Недолго думая, она позвонила на работу, в Дом культуры, где та по старой памяти вела пару кружков, ставя танцы для детей.

— Ой, Алла Сергеевна в больнице, — заполошно ответила секретарша.

— В больнице? — испугалась Ольга. — А что с ней? Вроде бы недавно была здорова. Давление, наверное? Я сама так мучаюсь, что не обсказать…

— Да мы сами не в курсе. Дочка звонила, сказала — мама в травматологии. Не то упала, не то еще что. Телефон выключен, но, кажется, ничего серьезного…

Поблагодарив секретаршу, Ольга положила трубку и задумалась. Выведенная из строя Алла на роль Аники-воина никак не годилась. Выходит, биться против Натальи придется в одиночку.

Леля долго шаталась по квартире, словно медведица, прикидывая план действий, и уже под вечер, за пару часов до возвращения сына с работы, выпила для храбрости рюмочку клюквенной настойки и сняла трубку.

— Здравствуйте, девочки, — сказала она, как только на другом конце провода донеслось резкое «Да?». — А это Ольга Петровна. Как вы там? Не скучаете?

Выслушав восторженное кудахтанье, она произнесла сладким голосом:

— А я так соскучилась, так соскучилась. Пожалуй, завтра к вам зайду. Да и вопросик у меня один есть!

Сны после коньяка были тяжелыми, обволакивающими, как пыльные облака. В детстве, вытряхивая мусорный мешок старого пылесоса, Наталья наблюдала это явление. Рваные, смазанные хлопья пыли в окружении серых облаков, тяжело осыпающихся к низу. Сколько ни старайся, ни уворачивайся — будешь запорошена вся, и потом придется смахивать пыль с одежды. После каждого хлопка по платью вокруг появлялось серое марево, тяжелое и приставучее.

Алкогольные сны были такими же, потому Наталья крепких спиртных напитков не любила, предпочитая шампанское. И в голову бьет, и весело, и — что немаловажно — утром как огурец. Недаром гусары и мушкетеры его предпочитали и напивались в хлам. Это ж сколько надо было выжрать, чтобы упиться в мясо? Вот только Леха, приходивший уже третью ночь подряд, о благородном напитке постоянно забывал. Приходилось обеспечивать себя самой, но в тот злосчастный вечер она о «снарядах» забыла и, слушая Лехин рассказ, как он лупцевал несчастного Сережу, повизгивала от восторга, жмурилась и пила то, что было.

Потом она, как водится, «благодарила героя», и ей, отдававшейся грубоватому и непритязательному Лехе, было приятно и радостно осознавать, что нашелся герой, готовый встать на ее защиту. Снова и снова представляя, как мощный кулак валит Сергея с ног прямо в грязь, она ничего не могла с собой поделать, прыская и глупо хихикая. Леша, на котором она сидела верхом, шипел: «Тише! Тише!», но потом сам ржал в голос, будя спящую в соседней комнате Аленку.

Остатки коньяка под шоколадку допили прямо в постели, после чего Наталья заснула тяжелым беспокойным сном.

Будильник не то не прозвонил, не то она его не услышала, а проснулась лишь от резкого звонка в дверь. Леха почмокал губами, но так и не поднялся, только брови наморщил. Наталья посмотрела на часы и простонала. Ну вот, детский сад они безнадежно проспали. Аленка, голенькая, в одних трусиках, играла пустыми бутылками, выстраивая их в ряд. Пальцы, губы и бока дочки, а также голые коленки были извозюканы в шоколаде. Нашла, видать, остатки у кровати и быстро запихала в рот, засранка! В телевизоре скакали друг за другом серый кот и рыжий мышонок, лупили по мохнатым задницам, сбрасывали на головы наковальни и как ни в чем не бывало бежали дальше.