Галина Романова - Демон ревности

— Что-то еще? — он помрачнел.

— Она ненормальная, Макаров! Она худший из твоих вариантов! Она опасна и коварна! На заре своей деловой активности эта женщина убрала со своего пути всех конкурентов. Спроси у меня: где они?

И он как дурак спросил:

— И где же?

— Кто сидит, кого уж нет и в помине. — И она затараторила, боясь, что он бросит трубку: — Была одна очень странная история, очень давняя. У нее был любовник, друг, приятель, коллега по бизнесу, называй как нравится. Так вот, он бесследно исчез! Просто растворился, будто его и не было. Поговаривали, что Ирка приревновала его к одной из своих подруг и того…

— Что — того? — У него вдруг сделалось сухо во рту и горько в желудке.

— Что Ирка его отправила на тот свет, вот что!

— Есть доказательства?

— Нет, его так и не нашли, — недовольным голосом отозвалась бывшая.

— А искали?

— Конечно! За ним долгов было знаешь сколько! Так что смотри, Макаров, как бы рядышком с ним не лечь.

И гадина, отравив ему весь день, отключилась. А у него в голове тут же заварилась такая каша! Так стало подло и гадко в душе, что он позвонил в отдел и запросился на работу. Отказали. Велели догуливать, как положено, отпуск. Мотивируя тем, что из-за него никому голову подставлять неохота.

— Тут проверка на проверке, Дим, сразу нарушение влепят.

До обеда он слонялся по квартире, как сонный медведь по клетке. Конечно, он не был дураком, прекрасно знал свою бывшую, виртуозно умеющую все отравить, но мысль запала. И поплыло, поплыло…

А что, если Илья был когда-то любовником Ирины? Что, если подруги его не поделили? Отношения сохранили, но обиды не прошли. Что, если Илья тоже не остался до конца равнодушным к Ирине и они вместе что-то такое придумали, чтобы избавиться от Киры?

Ой, ну бред же. На кой черт им избавляться от Киры, если муж с ней и так развелся? Вот Катерина — это другое дело. Там деньги! Илья, правда, утверждал, что мотива у него нет, потому что Катя переписала на него фирму и дом еще до свадьбы. Но она-то тоже прилагалась в нагрузку. Илья бы не смог выставить фирму на продажу и ее дом, что, по слухам, уже сделал, если бы Катя была жива. А Ирина…

Черт, никак она в эту схему не вписывалась. И он не станет идти на поводу у гадких сплетен. Он возьмет и позвонит ей.

— Алло! Да, Дима, я слушаю вас!

Кажется, она смеялась? Странно. По ее словам, после ареста Киры она забыла, что такое радость.

— Ирина, вы где? — поинтересовался он на всякий случай.

И глянул на часы. Два пополудни. Может, обедает в какой-нибудь веселой компании? К примеру, со своим молодым любовником.

— Я? Странный вопрос, — пробормотала она. — Я на работе, а что?

И что ее там так развеселило? Какие показатели в отчетности? Может, мускулистый мачо какой-нибудь приватный танец станцевал у нее в кабинете прямо на столе?

— Нет-нет, ничего. Просто хотел спросить: никаких новостей?

— Вы у меня спрашиваете о новостях? — вдруг холодно возмутилась Ирина.

И он тут же вспомнил о сплетнях жены. Бывшей жены.

— Вообще-то я от вас ждала новостей, Дмитрий Викторович, — уже даже с возмущением откликнулась красавица. — А вы будто уснули.

— Я не спал, — скрипнул зубами Макаров. — Мои руки связаны, и вам это известно. Делаю что могу.

— Ага, — ядовито рассмеялась она. — Арест Ильи Степанова тогда можно считать вашей заслугой?

— Илью арестовали?

Он как раз стоял возле кухонного окна и наблюдал за тем, как маленькие дети во дворе пытаются из подмерзшего песка что-то вылепить. Это умиляло. Даже успел за мгновение Василиску маленькой вспомнить. Милой была, забавной.

И вдруг — бац! После слов Ирины будто кто свет за окном выключил, так в глазах потемнело.

— Илью арестовали, — уже весело рассмеялась Ирина. — Я всегда утверждала, что Кира ни при чем. Она не виновата! И ее скоро выпустят. А эта тварь… Пусть отвечает за все, что сотворил!

— Ирина, погодите, погодите. — Макаров замотал головой, пытаясь разогнать наваждение. — Вы хотите сказать, что Илью арестовали по подозрению в убийстве его невесты?

— И не только. — Она издала какой-то странный гортанный клич, наподобие индейского. — Он еще, оказывается, и ее домработницу завалил, наш красавчик.

— Кого-кого?

— Домработницу Катерины, кажется, ее звали…

— Клавдия, — подсказал Макаров и спросил: — А ее-то зачем?

— Ой, да не знаю я, — возмутилась Ирина. — Мне это незачем. Главное, что Киру теперь отпустят.

— Ты знаешь, не факт, — двумя часами позже мотал головой капитан Гена Смотров. — Вещи Степанова сейчас на экспертизе. Что-то она покажет?

— Вот именно, — кивнул Макаров, неожиданно приняв сторону Ильи.

— И если даже окажется, что на вещах кровь погибших, не факт, что сам подозреваемый их выпачкал.

— Вот именно, — снова поддакнул Дима.

— Он же не идиот — окровавленные тряпки хранить в своем чемодане, так?

— Ага.

— Убил невесту, выгваздался в ее крови, переоделся, тряпки в чемодане на самом дне аккуратно сложил. Потом убил ее домработницу, снова переоделся и снова тряпки в крови в чемодан. Бред, Макаров, не находишь?

— Нахожу. Но, Гена, факты вещь упрямая, так? Начнет начальство гнуть, заставит приобщить к делу — так? На вечер убийства его невесты у Степанова нет алиби — раз. Вещи в ее, предположительно, крови в его чемодане — два. К ее домработнице приходил? Приходил. На уличной камере засветился? Да. И руки вытирал, когда из ее дома вышел. А потом она убита оказалась. И что погано, Гена…

— Что?

Смотров слушал внимательно. Он понимал, что коллега просто рассуждает. Просто. Рассуждает. Не пытается никого оправдать, а мыслит вслух. И ему было интересно. Макаров должен был, казалось, радоваться сложившимся обстоятельствам, играющим на руку его знакомой, которую он взял под свою защиту. А он будто и на стороне нового подозреваемого. Что за линию гнет?

— То, что на камере не видно, в каком свитере, в какой рубашке Илья Степанов. Он в полупальто и просто вытирает руки. Платок, кстати, в вещах нашли?

— Нет.

— Тоже странно. Если он все вещи в крови в чемодан сложил, куда платок подевал?

— Н-да, — Гена осторожно улыбнулся. — Я что-то не пойму тебя, Дим. То ты на стороне его бывшей жены. То будто и его под защиту берешь. Нет, ошибаюсь?

Макаров скорчил кислую гримасу и честно ответил:

— Просто терпеть не могу, когда меня используют втемную, Ген. Считают, что я дурак, так? Сейчас начну землю копытом рыть и требовать освобождения Киры Степановой, потому что кому-то пришло в голову снять с нее подозрения таким вот корявым способом.