Три ступени вверх - Олег Юрьевич Рой
Когда, выдув три кружки чая, Алик отправился в туалет, Мия задумалась.
В чем-то он был прав. Во всяком случае, насчет «облома» и «наполеоновских планов». Пусть отношения с Аленом и тянулись в последние месяцы ни шатко ни валко, но надежда на их возрождение оставалась. И, чем черт не шутит, даже на успешное развитие. А теперь… Отсутствие Алена ощущалось буквально физически – как будто пустота какая-то внутри образовалась. В сочетании с ужасом «он там, за дверью» коктейль выходил убийственный.
Но это бы ладно, с чем, с чем, а с душевными терзаниями Мия уж как-нибудь справилась бы – не принцесса. Терзала мысль, что вдовой – и богатой вдовой! – осталась проклятая Гестиха. Нежная Леля! Все ей! А должно было бы – Мие! Леля свое от жизни и так уже получила, пора и другим дать попользоваться. Да и при разводе (если бы Мие удалось довести историю до этого этапа) Ален не оставил бы бывшую жену без копейки, наверняка обеспечил бы. Мия, правда, не очень верила, что ей удалась бы затея с разводом, но сейчас-то можно думать все, что угодно! Злые эти мысли почему-то успокаивали. Приятно было убеждать себя, что все, все, все – из-за его проклятой жены, нежной фиалки, чтоб ее черти взяли!
Может, он и в речку из-за нее сиганул!
Мия горько засмеялась. Даже на мгновение невозможно было предположить, что Ален мог бы покончить с собой. Бред. Полный и абсолютный. Не тот человек. Совсем. И тем более – таким способом! Если бы даже он решился (ну мало ли, может, болячка какая-то обнаружилась, все случается), что, у него ствола не нашлось бы пулю в висок пустить? Быстро, изящно и практически не больно. А нырять в стылую воду наподобие какой-то бедной Лизы, задыхаться там подо льдом – нет, не может быть.
Но мысль о том, что Леля по-прежнему на вершине, а она, Мия, так и осталась никем, доводила до бешенства. Ну да, Гестиха потеряла мужа (вроде бы любимого мужа), но ведь и Мия потеряла! Не мужа, конечно, просто любимого! Перед собой можно не притворяться: Ален стал для нее значить куда больше, нежели просто покровитель. Иначе почему так ноет душа? Допустим, у Лели тоже душа болит от потери. Тут они, получается, в равном положении. А в остальном? В остальном-то у вдовы все распрекрасно. Мия не помнила, кто сказал: «Деньги не приносят счастья и не лечат от несчастий. Но плакать в «Кадиллаке» значительно комфортнее, чем в троллейбусе». Может, Леля и льет слезы по потерянному супругу, но она-то их льет в «Кадиллаке», а Мия?
Была бы возможность, переколотила бы этому гипотетическому «Кадиллаку» все стекла! Или из помойного ведра вдову окатила бы – то-то была бы красота! В гнилых ошметках, в вонючей жиже она уже не выглядела бы столь изящно благородной. Да все ее благородство – на девяносто процентов из внешних атрибутов состоит. А может, и на все сто…
Вот если бы подпортить несколько ее безупречную репутацию… Не перед всеми (на гипотетических «всех» Мие было, по правде говоря, плевать), а перед самой собой! Чтоб ей в зеркало на себя противно стало смотреть!
В туалете Алик провел не больше минуты, зато в ванной, куда отправился помыть руки (его чистоплотность была чуть не единственным абсолютно неоспоримым достоинством), проваландался не меньше пяти. Наверняка в зеркало пялился, подумала Мия. Ей приходилось пару раз наблюдать сие действо. Очень, надо сказать, поучительное зрелище.
Нет, Алик отнюдь не был нарциссом, предающимся восхищенному самолюбованию. Скорее, это напоминало проверку «рабочего инструмента». Как оперные певцы перед выходом на сцену поют свое «ма-ми-мо-ми-ма». Голос проверяют и разминают. Так и Алик – проверял и разминал свою смазливую физиономию. Ну и мимолетную тренировку мимических навыков устраивал. В самом деле, вдруг, пока он отсутствовал, в поле зрения обнаружился подходящий «объект».
Мия не была уверена, что расшифровывает мысли Алика точно, однако беглый взгляд, которым он, вывалившись наконец из ванной, обвел кухню и прихожую, демонстрировал настороженность охотника и сразу – мгновенное, хоть и легкое, разочарование: стоящей добычи не появилось. Собственно, и не ожидалось, вероятность микроскопическая, но все равно обидно.
С тем же обиженным выражением он подвинул к себе кружку, которую Мия успела еще раз наполнить, и почти жалобно протянул:
– Неужели совсем ничего покрепче нет?
«Покрепче» у Мии, разумеется, было. Но – угощать Алика? Перебьется.
– Корвалол есть, – усмехнулась она. – Накапать? Могу хоть весь пузырек тебе пожертвовать. Туалетная вода есть. Но ее не дам, жалко.
– Издеваешься? – Он отхлебнул из кружки, сморщился. – Кто чай пьет – тот отчается! – провозгласил внезапно. – Ты хочешь, чтобы я впал в бездны отчаяния?
Батюшки, изумилась Мия. Никак, Алик обаяние включать начал. Уж здесь-то его тратить – пустой номер, так с какого перепугу? Или все еще «тренируется»? Или ему нужно что-то?
– Слышь, отчаянный, а чего тебя ко мне-то занесло? Ты вроде на другом краю географии обитаешь? Или переехал?
– Да не, я к тебе погреться забежал. Мне к чуваку одному надо было, а он в полный отказ – типа, не, не могу! Слушай, а может, у тебя можно перехватить? – Алик воззрился на Мию с таким восторженным выражением распахнутых глаз, словно мысль «перехватить» у нее пришла в его голову вот только что.
Невозможно не поверить столь искреннему взгляду!
Мия мысленно поаплодировала.
– Денег, что ли?
– Ну… да, – он смущенно потупил взгляд.
Хорош! Нет, ей-богу, прямо до сердца пробирает!
– Алик, солнышко, ты спятил? У меня? Сейчас?
– А… – Он изобразил лицом некое «понимание», тоже будто только что его осенившее. – Ну да, че-та я не сообразил. Кстати, а Янка в курсе, что ты с ее папашей тусила?
Выдержав паузу, Мия задумчиво произнесла:
– Да ты, никак, меня шантажировать собрался?
– Ладно тебе, шантажировать. Я просто спросил.
– Просто! Ну-ну. Даже если ты прямо сейчас Янке все выложишь, никакой катастрофы не случится. Сам должен понимать.
– Да не собирался я тебя шантажировать! – возмущение в голосе Алика звучало абсолютно натурально. – Я просто подумал…
– И о чем же?
– Ну она же сейчас тоже в печали, да?
– И ты бы мог ее утешить?
– А чего? Скажешь, не мог бы?
– Не поверишь, но – нет. Не мог бы. Во-первых, ее есть кому утешать. Там некий Костик с истфака давно круги нарезает, и, похоже, уже довольно плотно.
– Подумаешь! Подвинем.
– Не выйдет. Потому что, и это уже во-вторых, Янка – девушка, скажем так, непростая. То есть обаять-то ты ее, возможно, и сумеешь,
