Мария Ветрова - Уведу родного мужа

— Ну-ну… — Фрэд крепко прижал меня к своей подмышке и погладил по голове, как несправедливо обиженного ребенка. — Ну-ну…

Понукав таким образом минут, наверное, пять, он прервался и неожиданно ревнивым голосом поинтересовался:

— Неужели ты до сих пор его любишь?..

Я вдруг непонятно почему яростно затрясла головой, не вынимая ее из-под Фрэдовой подмышки, отчаянно отрицая всякую даже тень любви к бывшему мужу…

Мой телохранитель почему-то настолько обрадовался моей склонности к предательству, что даже не сумел эту радость спрятать подальше: она дрожала фальшивой ноткой в его голосе, когда он на свой собственный лад объяснил вслух мои слезы.

— Бедная ты девочка, я понимаю, — прошептал Федор Степанович. — Понимаю, как тяжело разочаровываться в людях… Я и сам это недавно вынужден был познать…

Высокий штиль, которым он ни с того ни с сего вдруг начал изъясняться, Фрэду совершенно не шел, и мне абсолютно расхотелось плакать. В конце концов, слезливая Танька все это время успешно справлялась с рыданиями и за себя, и за меня! К тому же явно наступал момент, когда следовало подумать о своем собственном ближайшем будущем. Ждать от него что-нибудь хорошего никаких оснований не было. Тем более что капитан Широков уже размашисто шагал из дальнего конца склада в нашу сторону.

И вот тут мой телохранитель наконец продемонстрировал, что действительно способен выполнять принятые на себя обязательства с блеском! Не дожидаясь, пока капитан откроет рот, он открыл рот сам и раньше:

— Никакие опросы Лизы в данный момент невозможны! — рявкнул Фрэд навстречу капитану. — Гражданка Голубева лишилась голоса, вероятно, на нервной почве или от крика и даст свои показания в письменном виде в течение двадцати четырех часов!

— Да! — пискнула из-за наших спин немедленно расхрабрившаяся Танька. — И нечего над ней издеваться, иначе сообщим в прокуратуру о вашем непрофессиональном поведении!..

Вот это завернула так завернула! Нет, недаром все-таки она дочь своего папашки!.. Как на все это прореагировал капитан Широков, я, к сожалению, не видела. Потому что Фрэд, видимо для вящей убедительности, молниеносно подхватил меня на руки и, широко шагая, понес на выход… А Танька прытко засеменила следом.

Спустя несколько минут меня попытались усадить в машину, кажется в Танькину, и ко мне слегка вернулся голос… Точнее, шепот.

Фрэду предстояло возвращаться домой следом за нами в «Москвиче». И пока он ненадолго бегал обратно на склад по каким-то еще делам, связанным с ментами, Татьяна успела прояснить последние непонятные мне детали всего, что случилось, пока я находилась в отключке.

— Понимаешь, — горестно всхлипнула она, — я сидела дома, сидела, переживала за вас, переживала… А потом чувствую — не могу! Тем более что вы давно должны были вернуться, а вас все нет и нет!.. Ну я и решила: пусть лучше меня бандиты пристрелят, чем дальше сидеть и ничего не знать… И поперла на улицу, к машине… Приезжаю, а тут куча ментов, две неотложки, четыре доктора, труп и ты! Если бы я приехала на минуту позже, они бы тебя точно в больницу увезли, ты даже на нашатырь и то не реагировала!..

И хотя видеть этого Татьяна не могла, я все-таки посмотрела на ее затылок с благодарностью и нежностью: нет, не зря мы с ней столько лет считались подругами, совсем не зря!.. Ну а Вилька… Что ж, в настоящий момент я готова была простить ей все, целиком и полностью, и счесть тот факт, что она лишила меня красавца мужа, несчастным случаем, от которого никто из нас не застрахован…

Глава 17

Слабое алиби нашего мужа

То, что мой телефон просто разрывается от звонков, сопровождаемых Варькиным воем, мы услышали еще на лестнице. Такие вещи на всех людей, даже столь спокойных, как Фрэд, действуют одинаково. Танька и мой телохранитель одновременно достигли двери и попытались всунуть в замочную скважину сразу два ключа. При этом Федор Степанович едва не уронил меня, поскольку, видимо, уже по привычке так и носил с места на место на руках.

К счастью, я оказалась ему дороже телефона, он успел меня подхватить, а Татьяна в это время открыла дверь и первой кинулась в гостиную к аппарату.

Это были не бандиты, к которым мы так привыкли, и даже не прокурор, который пока что наверняка мирно спал, не подозревая, что любимая доченька продолжает тем временем покушаться на его карьеру. Это была Ларка.

Судя по всему, она потребовала к телефону меня, потому что Татьяна сдвинула брови и ледяным голосом пояснила:

— Лиза не может подойти, поскольку не в состоянии говорить… Что случилось? Ничего особенного, потеряла голос после очередного трупа…

Некоторое время она слушала молча, а потом неожиданно положила трубку. И пояснила нам с Фрэдом:

— Сейчас приедет Лариска. Ей нужна Лиза, разговаривать со мной эта мымра не пожелала, только наврала, что якобы только что узнала от Эфроима вашего насчет той девицы… Наша Ларочка, видите ли, впервые в жизни приболела и на работе со вчерашнего дня не была… Слушай, а она, часом, не от этого вашего Каца беременна?

Я хотела сказать, что Ларка совершенно не беременна, тем более от Каца. Но вовремя вспомнила, что лишилась голоса, и здорово загрустила. А вдруг я лишилась его навсегда?! И что тогда?..

Обдумать в деталях эту ужасную перспективу я не успела, потому что Фрэд, давно уже поставивший меня на ноги и исчезнувший в направлении кухни, появился рядом с чашкой в руках.

— Вот, Лизочка, — сказал он ласково, — давай, маленькими глоточками, по чуть-чуть…

Я скосила глаза в чашку, и меня чуть не стошнило от отвращения: сырые яйца я с детства терпеть не могла, а в чашке был гоголь-моголь. На моем лице, видимо, было такое отвращение, что Фрэд тут же нахмурился и совершенно другим голосом пригрозил:

— Немедленно пей, если не хочешь на всю жизнь онеметь… А ведь ты этого не хочешь, я знаю точно!

— Лучше правда выпей, — присоединилась к нему Танька, — а то с тобой даже дружить — и то будет невозможно…

Так, под двойным давлением я вынуждена была высосать приготовленную моим телохранителем гадость — сырые яйца, в которые этот извращенец, как выяснилось, еще и выдавил целый лимон… Должна признать, что на этот раз я оказалась не права. Потому что к тому моменту, когда Лариса позвонила в дверь, я благодаря яичной экзекуции обрела способность по крайней мере шептать. Попробовать себя на нормальной громкости не позволил Фрэд, пообещав, что, возможно, завтра утром голос ко мне возвратится целиком и полностью… Конечно, если я во всем буду его слушаться.

— Размечтался! — выразила вслух мои мысли Танька. — Еще не родился на свет мужчина, которого бы мы с Лизой во всем слушались! Мы что, по-твоему, похожи на сумасшедших?