Марина Туровская - Элитное подземелье

– Это че за… ерунда?

– Коленка у нее не движется, – встрял Вадим. – Я вам говорил, она инвалид.

– Да это вы инвалиды на всю голову. Это же лишний способ для убеждения. Болит? – душевно спросил говнюк в дорогом костюме. – А где больше болит?

Я демонстративно промокнула глаза:

– Везде. Вся нога. Мне операцию сделали в клинике. Конструкция очень дорогая, около десяти тысяч евро стоит. Не моя, клиники.

Боже, о чем бы ни говорить, лишь бы говорить. Не зря же Ладочников и Татьяна Степановна сюда заявились, может, подмога какая будет?

– Клиника государственная? – уточнил бездушный амбал.

– Конечно. То есть за операцию мама платила, но конструкция, она общая, я ее третья ношу. Меня скоро в Париж повезут показывать, на съезд ортопедов. Уникальная операция, между прочим, удачная. И поэтому клиника может заработать на новых пациентах. Меня же сам Эдуард Арсенович оперировал.

Мужчина смотрел на меня с минимальным интересом. Я с таким же смотрела в шестом классе в микроскоп на инфузорию туфельку.

– Что же с тобой делать?

Отмороженный авторитет одним пальцем ткнул меня в грудь, и я упала на подушку. Вадим поднырнул под руку пустоглазого, придержал:

– Не убейте, пожалуйста. За нее еще деньги не выплатили.

– Не нравится мне эта обстановка. – Авторитет хлопнул себя по толстым коленкам. – Убираемся отсюда.

Ребята засуетились, выставили в коридорчик сумки, кинули мне одежду.

Глава 19

Похищение. Дубль два

Первым из квартиры вышел мясной квадрат с белыми глазами. За ним Вадим налегке. Затем Виталик, который нес меня с укутанными в плед ногами. На правой ноге был сапог, а на левую не нашли. Я возмущалась холодной погодой и требовала вернуться, но меня никто не слушал. Арьергардом назначили Сергея, он должен был выйти позже всех и не забыть сумки.

Авторитет спустился вниз спокойно, встретившиеся Татьяна Степановна и Ладочников внимания на него как бы не обратили. Зато при виде Виталика со мной на руках тетки вскипели в праведном гневе:

– Глянь, Анька! Они эту шлюху на руках носют. Меня чегой-то никто на руках не носил, хоть и честная была.

Татьяна Степановна уперла руки в бока, загораживая проход:

– Чего в нее вцепился? Мы, между прочим, идем проверять, как вы порошок посыпали. По инструкции морили?

Ладочников тем временем обогнул Виталика, и по тому, как у парня задеревенели держащие меня руки, стало ясно, что в области почек Виталик ощущает нажатие металлического предмета типа пистолет. Вадим заметил оружие перед собой через секунду, хотел прорваться, но в подъезд поднимались двое бойцов в камуфляже, а сверху двое таких же пятнистых парней сводили к нам Сергея.

Вся мужская компания вывалилась на улицу и прошествовала к двум микроавтобусам с темными окнами.

Татьяна Степановна лезла ко мне целоваться, но Виталик мешал ей. Особенно когда он вздрогнул и начал падать – это Ладочников стукнул его пистолетом. Милиционер рядом растерянно смотрел на нас. Я боялась отпустить шею падающего Виталика. Он встал на одно колено, успел положить меня на землю и упал рядом. Меня подхватил бросивший сумки Сергей.

Рядом дернулся парнишка в камуфляже, которому въехал по затылку Вадим, и упал Сергею под ноги.

Авторитет встал у стены соседнего дома, наблюдал за военными действиями издалека. Здоровье свое берег, сволочь.

Неожиданно во двор въехал микроавтобус и с визгом остановился около меня. Задняя дверь его открылась, и оттуда выскочил новый бугай. Сергей перекинул меня бугаю на руки, подхватил сумки и влетел в машину. Следующим запрыгнул Вадим. Во дворе остались лежать Виталий и его ровесник в камуфляже.

В микроавтобусе я оказалась на полу. Ребята сидели, расставив ноги, и мне было тесно. Я встала, вскарабкавшись по стене, хотела пересесть на лавочку и тут же получила удар по голове.

– Сидеть!

Мне захотелось объяснить ударившему меня бугаю, который только что снял маску, что я хочу просто пересесть, но получила удар ладонью в лицо.

Когда я очнулась, то сначала услышала ругань. Приоткрыв глаза, увидела, как бугай, ударивший меня, сидел навытяжку перед авторитетом. Тот убедительным голосом объяснял бойцу, что он чудило, безмозглый даун и что штраф за удар равняется штуке евро.

– Пять, – сказала я. – Лучше пять. С его силой мне хватит трех ударов, это всего три тысячи. Обидно.

– Я тебя с одного замочу, – оживился чудило.

– Не сомневаюсь. Убить женщину или ребенка, это вам всем здесь в удовольствие.

В спор со мной никто не вступал, все расселись по местам, я пристроилась на сумках с вещами. Нога, на которую по чистой случайности пока никто не наступил, мешалась в проходе микроавтобуса, но теперь я демонстративно вытянула ее еще дальше.

Им хорошо – у них обувь на ногах, а у меня только правый сапог, и щеголять левой в носке с надписью «Шик» холодно. Длинная шуба прикрывала ноги до щиколоток, но все равно под подол дуло.

О колготках или рейтузах после операции мечтать не приходилось. Увидев на полу машины уроненную черную лыжную, она же налетчицкая, шапочку, я исхитрилась надеть ее на левую ногу. Мужчины следили за моими действиями, слова поперек никто не сказал.

Вскоре машина затормозила, меня перетащили в белый «Москвич», туда же пересели Вадим, Сергей и бугай. Пока мы пересаживались, у бронированной машины сняли номера и содрали серые полосы по бокам, получился нормальный инкассаторский броневик.

Доставили меня в общежитие. Чье это общежитие – понятия не имею, слишком быстро мы все выгрузились. Судя по грязи в коридорах, по нищенской обстановке в комнате и потрясающему количеству мусора за окном, оно относилась к тем институтам, которые считаются не самыми престижными.

Серый сгрузил меня на полосатый, в грязных пятнах матрас, кинутый на скрипучую сетку студенческой кровати. Я уже забыла, когда на такой спала. Вадим, удостоверившись, что транспортировка прошла нормально, тут же исчез.

Урода, который меня ударил, звали красочно – Сизый. Я попросила его подать воды, но он сплюнул на пол и сообщил, что для кого он Сизый, а для кого Сигизмунд Иванович.

После чего я уткнулась в подушку и зашлась от хохота. Серый и Сизый раздевались, посматривая на меня с опаской. Но не объяснять же им, что два месяца назад я достала из-под подушки записку, на которой сообщалось имя моего суженого с замечательным по выразительности именем Сигизмунд.

Через час ребята проголодались. Сизый сбегал в ларек, принес самой дешевой колбасы и черного хлеба. Колбасное безобразие розового цвета пахло сортиром и вызывало тошнотный рефлекс. Сизый смотрел, как я принюхиваюсь к изделию неопознанного мясокомбината.