Шеннон Маккена - За закрытой дверью

Раздались короткие гудки.

Виктор положил трубку, обескураженный физиологическими признаками страха в своем теле. Холодный пот, дрожь, дискомфорт в животе… Он почти забыл эти симптомы — так давно это было в последний раз.

Он уже давно ничего не боялся. С тревогой в сердце он думал о том, что ему, оказывается, небезразлична судьба девочки. Одно дело играть с Новаком. Он был разочарованным жизнью стариком, уставшим от всего. Ему было нечего терять.

И совсем другое дело подвергать свою племянницу отравляющему влиянию Новака. Можно, конечно, говорить о том, что ей пора взрослеть, но она определенно еще не была готова к встрече с таким опасным противником.

Его успокаивал тот факт, что Маккей был к ней явно неравнодушен. Он свернет для нее горы, если его мужская гордость будет задета. А уж об этом он побеспокоится.

— Так, так, так. Вы только поглядите, кто это облагодетельствовал нас своим появлением. — Харриет подошла к столу, где сидела Рейн, ее каблуки стучали по твердому покрытию пола звонким стаккато.

Рейн положила сумочку на стол и посмотрела на часы. Она опоздала почти на час, но, учитывая все последние события, выпавшие на ее долю, ей было попросту наплевать на это.

— Доброе утро, Харриет.

За спиной Харриет появилась Стефания.

— Ба, мальчики и девочки, да у нас здесь просто девушка месяца. Надеюсь, ты неплохо отдохнула вчера, пока мы доделывали твою работу?

Рейн расстегнула плащ и повернулась к ним. Холодная и бесстрастная часть ее мозга отметила, что еще пару дней назад в такой ситуации она бы добровольно выбросилась в окно. А сейчас две эти женщины походили на комаров, надоедливо жужжащих под ухом. Раздражает, но даже отмахнуться лень.

— А у вас, дамы, какие-то проблемы с этим? — спросила она вежливо.

Харриет удивленно моргнула.

— Ты опоздала.

— Да, — признала Рейн. — Но это было неизбежно. Харриет быстро нашлась:

— Меня не интересуют извинения, меня интересуют…

— Результаты. Да, Харриет, я тебя понимаю. И я это уже слышала. Раз двадцать. А теперь извини, от меня будет больше толку, если ты дашь мне поработать.

Лицо Харриет потемнело.

— Ты, наверное, решила, что теперь, после того как мистер Лазар взял тебя с собой на деловую встречу, ты стала какой-то особенной, так знай…

— А я ничего такого и не решала. Я просто не в настроении вы носить твои нападки.

— Что ж! — Лицо Харриет стало пунцовым.

— Может, ее величеству будет интересно узнать, что она пропустила свой паром, — сказала Стефания. — Нам придется объявить мистеру Лазару, что ты не сможешь попасть на Стоун-Айленд, и он останется без секретариата на все утро. Уверяю тебя, он будет не в восторге от такой новости.

— Паром? Какой паром? — Сквозь плотный туман безразличия в душу Рейн закралась тревога.

Харриет тут же почувствовала это и победно улыбнулась:

— Ах да, как же, как же. Мистер Лазар часто руководит фирмой оттуда. И когда это случается, то весь необходимый ему персонал добирается до залива на пароме, где их подбирает личный катер мистера Лазара и отвозит на Стоун-Айленд.

— Если бы ты пришла на работу вовремя, то поехала бы на автобусе со всеми вместе. А сейчас, чтобы успеть на паром, тебе придется брать такси, — сказала Стефания.

— Так что не трудись снимать плащ, — недовольно буркнула Харриет. — Сегодня нам снова придется делать твою работу. Такси ждет тебя внизу.

Полчаса спустя она стояла в порту, зябко кутаясь в легкий плащ на холодном мокром ветру. Она пыталась уговорить себя, что она готова снова ступить на землю Стоун-Айленда, но воспоминания всплывали сами собой.

Мама соврала, когда пыталась убедить ее, что они были в Италии вдень папиных похорон. Она была в этом уверена. Она закрыла глаза и в сотый раз попыталась восстановить в памяти тот день.

Она наверняка поцеловала его перед тем, как он забрался в свою парусную лодку. Должно быть, она, как и всегда, просила взять ее с собой. Но он редко брал ее. Он любил оставаться наедине, смотреть на остров со стороны залива, попивая из серебряной фляжки.

Она с болью думала о том, что ей никогда не удавалось вспомнить это последнее прощание. Казалось бы, это должно было отпечататься яркой краской в памяти, а на деле было словно залито черными чернилами. Все, что она помнила, — это безграничное беспокойство, перерастающее в неконтролируемую панику. Да уж, сегодня ей будет трудно оставаться беспристрастной и деловитой. После стольких лет томительного ожидания все сваливалось ей на голову г один момент. Она так быстро менялась, что порою сама себя не узнавала.

Она думала о ночном визите Сета и о своей безудержной реакции. Она, кажется, кричала от удовольствия. Ода, она менялась. Менялась со скоростью света. К щекам прилила кровь, и ей сделалось жарко от воспоминания о минувшей ночи. Она повернулась лицом к ледяному ветру, дувшему с залива.

— Доброе утро.

Рейн подпрыгнула от неожиданности. На нее с откровенным интересом смотрел стильный симпатичный блондин. Его глаза были скрыты солнцезащитными очками с зеркальным покрытием. Он улыбнулся. Рейн улыбнулась в ответ, лихорадочно вспоминая, откуда она может его знать. У него были глубокие ямочки на щеках и уверенная красивая улыбка. Нет. если бы они встречались раньше, она бы непременно его запомнила.

Секунды текли. Рейн ничего не могла придумать в ответ на его приветствие. Он продолжал смотреть на нее, и его улыбка не становилась хуже, но он излучал странную ауру, словно был окружен звуконепроницаемыми стенами, как в психиатрической клинике. Рейн почти физически ощущала эту непроницаемость.

Мужчина придвинулся ближе к ней. и она неосознанно подумала о Медузе, мифической женщине со змеями вместо волос, которая превращала людей в камень споим взглядом. Он был уже близко. Еще ближе. Она уже видела свое отражение в его очках. Глаза ее казались испуганными и большими.

Уголки его узкого аскетичного рта поползли вверх. Это испугало ее, но и понравилось.

Внутри ее разгорелась злость, но этого было недостаточно, чтобы сопротивляться его чарам. Не говоря ни слова, этот человек заставил ее почувствовать себя жертвой.

— Извините, — пробормотала она и стала пятиться назад — Подождите, прошу вас. — Его голос звучал дружелюбно. От нее не скрылся легкий европейский акцент.

Она помотала головой, с трудом передвигая ноги:

— Нет уж.

«Дура», — сказала она себе, разозлившись окончательно. Она только что дала ему возможность почувствовать себя охотником, заговорив с ним. Он подумает, что она сомневается, а значит, что она уязвима. Пташка зачирикала, и змея уже разинула свою пасть, готовая к финальному броску.