Шеннон Маккена - За закрытой дверью

— Как? — прошипел Новак.

— Не имеет значения как, — наставительно произнес Виктор. — Значение имеет только то, что существует несколько копий этой пленки в различных местах с инструкцией насчет того, как ее использовать в случае моей безвременной кончины. Не принимай последнее на свой счет, Курт. Я не сомневаюсь в твоей дружбе.

— Так, значит, это ты тот самый анонимный доброжелатель, который испортил мне прекрасно спланированную месть. — Голос Новака был пугающе спокоен. — Я хотел, чтобы этот человек провел за решеткой остаток своей никчемной жизни, Виктор, за то, что он осмелился прикасаться к ней.

— Даже я иногда страдаю от неожиданных приступов альтруизма, — промурлыкал Виктор. — Мне стало жаль отдавать беднягу на растерзание волкам.

— Да ты хоть понимаешь, с кем имеешь дело, Виктор? Ты действительно хочешь играть со мной в эти игры?

— Последний раз, когда ты вляпался, отец велел тебе быть паинькой и не высовываться, или я ошибаюсь? — язвительно спросил Виктор. — Его организация и так под прицелом. А уж новость о том, что его сбившийся с праведного пути отпрыск замешан в кровавом убийстве знаменитой супермодели, наверняка расстроит его. Представь, какая шумиха поднимется в прессе! Уму непостижимо!

Новак долго молчал, прежде чем снова заговорить:

— Сколько ты хочешь за пленку?

— Ах, как банально, Курт. Разве дело в деньгах? Пленка не для продажи. Она пойдет в мою частную коллекцию. До скончания времен.

На протяжении паузы, последовавшей за его словами, он ощутил, как по телу разливается адреналин. Он почувствовал триумф, который можно испытать, только сделав удачный маневр в сложной игре. На самом деле никакой видеопленки не было. Он всего лишь с тщательностью и осторожностью воспользовался информацией из своего сна. В снах хронология часто приносится в жертву красочному символизму. Но с течением лет он научился компенсировать этот недостаток.

— Виктор, что тебе надо? — Новак взял себя в руки, его голос звучал так, словно он спрашивал, какой виски Лазар предпочитает.

— Я хочу пересмотреть свое положение в твоем деловом круговороте, Курт. И плюс я хочу, чтобы ты покрыл мне расходы, которые я понес, добывая пистолет. Если ты, конечно, согласен его взять. Я думаю, пять миллионов будет вполне справедливой суммой. И разумеется, все должно остаться между нами.

— Ты такой же псих, как и я, если не хуже. — В голосе Новака звучало восхищение. — Я договорюсь о твоей встрече с моим представителем.

— Курт, эта штука досталась мне нелегко, — мягко сказал Виктор. — Я бы предпочел встретиться с тобой лично.

Если все сработает, то он войдет в ограниченный круг людей, которые видели новое лицо Новака. Следующий шаг в его игре. Он ждал, затаив дыхание.

— Ты действительно этого хочешь, Виктор? — медленно произнес Новак. — Ты, надеюсь, понимаешь, что случившееся десять месяцев назад стоило мне состояния. Мне пришлось удалиться отдел, изменить лицо. У меня нет ни малейшего интереса вести дела с людьми, у которых существует инстинкт самосохранения. Если ты испортишь все, как в прошлый раз, я тебя уничтожу.

— Понятно, — промурлыкал Виктор, улыбаясь луне. Его хорошее настроение было восстановлено. Ничто не могло прогнать хандру лучше, чем угрозы со стороны больного человека, страдающего манией величия.

— Кстати, я тут собирался тебя спросить, кто — это чудесное создание, которое ты поселил па Темплтон-стрит. Она мне очень лаже приглянулась. Совсем не в твоем привычном вкусе.

По телу Виктора пробежала неприятная дрожь.

— Так что ты хотел спросить про нее? — поинтересовался он непринужденно.

— Удивлен? Ты не единственный, кто интересуется делами друзей. Вот, разглядываю фотографии, пока мы туг с т обои беседуем. Есть в ней что-то такое неиспорченное. Утонченное даже. Правда, на твоем месте я бы давал ей больше денег на шмотки.

— Ей тридцать три. Курт, — сказал Виктор, добавив Рейн лишних пять лет. — Насколько я помню, ты любишь девочек до двадцати.

— Тридцать три. хм. Странно, она выглядит лет на десять моложе.

— Тридцать три. — отрезал Виктор.

— А ты в курсе, что она спит с другим мужиком у тебя за спиной — спросил Курт со вкусом.

— Да неужели?

Вот этой самой ночью, например, мой друг. Меньше, чем час назад. Она выглядит милым ангелочком, а на самом деле — похотливая сучка, как и все остальные. Трахалась прямо на заднем сиденье старого драндулета посреди улицы. Мои источники доложили, что этот молодой жеребец поимел ее достаточно жестко. И она бурно высказывала ему свои восторги. Держи это в памяти, когда нанесешь ей визит в следующий раз, и тогда, возможно, ей не придется искать удовлетворения на стороне.

— Как мило с твоей стороны просветить меня.

Новак определенно почувствовал его смятение, как и положено хитрому дикому зверю. Из всех возможных сценариев развития этого Лазар не предвидел. Откуда он мог знать, что Новак заинтересуется его племянницей. Весьма неприятно.

— Разумеется, если ты захочешь, чтобы она поняла греховность своего поведения, то я с удовольствием преподам ей урок, — предложил Новак. — Ты же знаешь, это по моей части.

— И отказать себе в таком удовольствии? — Виктор усмехнулся. — Нет уж, спасибо, Курт. Я сам разберусь в ситуации.

— Если решишь иначе, звони. Ты, конечно, более щепетильный в таких делах, но если хочешь, мы сможем придумать интересный для нас обоих вариант. На ее прелестном теле не останется пи следа, но, уверяю тебя, она больше никогда не станет тебе изменять.

Тошнотворный образ забрызганного кровью белоснежного ковра Белинды Корасон заставил Виктора поморщиться.

— Я учту, — сказал он.

— Да, возвращаясь к делу… Ты же знаешь, я всегда плачу за свои развлечения. Помнишь тот кинжал, который проходил по делу о самоубийстве Джона Хпггинса? Ладно, оставайся на связи, я тебе скоро позвоню.

Раздались короткие гудки.

Виктор положил трубку, обескураженный физиологическими признаками страха в своем теле. Холодный пот, дрожь, дискомфорт в животе… Он почти забыл эти симптомы — так давно это было в последний раз.

Он уже давно ничего не боялся. С тревогой в сердце он думал о том, что ему, оказывается, небезразлична судьба девочки. Одно дело играть с Новаком. Он был разочарованным жизнью стариком, уставшим от всего. Ему было нечего терять.

И совсем другое дело подвергать свою племянницу отравляющему влиянию Новака. Можно, конечно, говорить о том, что ей пора взрослеть, но она определенно еще не была готова к встрече с таким опасным противником.

Его успокаивал тот факт, что Маккей был к ней явно неравнодушен. Он свернет для нее горы, если его мужская гордость будет задета. А уж об этом он побеспокоится.