Елена Арсеньева - Охота на красавиц

Зачем, ну зачем он нашел эту дурацкую листовку?! Главное, Кира была уверена, что надежно запрятала ее на дно сумки. А оказывается, сунула в карман, да так небрежно, что листок вылетел при первом удобном случае. Еще ладно, что его увидел только Максим, а не та парочка обожателей Роджера. Вот писку было бы! И они уж точно настучали бы куда нужно, и по следам «Москвича» уже летела бы удалая погоня, будто за мятежным броненосцем «Потемкин». И опять начинай все снова-здорово! Почему-то Кира, хоть это и не патриотично, была уверена: в российских провинциях, как и в украинских, «компутер» тоже непременно греет в пузе пиво в выходные дни, причем находится в совершенно недосягаемых географических широтах. А значит, никому ничего не докажешь!..

Нет, лучше не думать о трудностях. Проблемы Кира будет решать, когда они подступят вплотную. А пока – вперед, вперед, пока не висит на хвосте погоня, а дорога не перекрыта патрульной машиной или каким-нибудь ростовским рейнджером-одиночкой…

О гoсподи! А это еще что?!

Мужская фигура метнулась из придорожных кустов так внезапно, что Максим едва успел вильнуть влево, чтобы не зацепить этого самоубийцу. Кира вцепилась в пистолет обеими руками, чтобы удержать его (или себя) от выстрела. И едва опустила руку, как в окошко просунулась веселая конопатая физиономия.

– Мужики, привет! – выкрикнула физиономия жизнерадостно, бестолково бегая взглядом от Максима к Кире и обратно, но едва ли видя, с кем говорит. – Не подбросите до поворота, тут десять кэмэ? Ехал с братом, да поругались, – ну, плюнул, вышел. Думал, пешком дойду, а теперь вижу, дурак, опаздываю. Подвезите, а, мужики?

Кира так обрадовалась, что это не засада, что решила стерпеть даже перемену пола. В конце концов, это минут на десять, не больше. И она сдержанным кивком дала Максиму знать, что не возражает против подсадки, но одновременно так вдавила пистолет в спинку переднего сиденья, что Максим подался вперед и, в свою очередь, просигнализировал Кире кивком: мол, все понял, пуля-дура нетерпеливо пляшет рядом с его почками, а стало быть, он будет вести себя осторожно.

Попутчик оказался любопытен. Он заглянул на заднее сиденье, и только то, что Кира предусмотрительно набросила на руку кофту, спасло ее от испуганного вопля; внимательнейшим образом рассмотрел автомагнитолу; зачем-то сунулся даже в бардачок, но спохватился, что это уже чересчур, и приступил к личному осмотру Максима. Похоже, зрелище его разочаровало, потому что сверкать глазами и зубами он перестал, больше не вертелся и сидел тихо до самого поворота, который возник менее чем через четверть часа.

На обочине стоял мотоцикл: черный, огромный «Харли Дэвидсон», словно сошедший с рекламной картинки.

– Во, братан! – заявил попутчик, тыча в него пальцем, как в родного. – Спасибо, мужики, что подбросили!

И он покинул «Москвич», даже не взглянув на своих благодетелей. Ну и бог с ним! Что возьмешь с человека, у которого брат – мотоцикл? Еще хорошо, что разговаривать умеет.

Кира поймала вопросительный взгляд Максима в зеркальце.

– В чем дело?

– Ехать можно? – поинтересовался он.

– Разумеется! – фыркнула Кира. – И чем быстрее, тем лучше!

С этими словами она вытащила пистолет из-под кофты и снова перевела его в боевое положение.

Однако, как выяснилось, ненадолго. Не прошло и пяти минут, как знакомый «Харли Дэвидсон» со свистом обогнал их и пошел петлять впереди, мигая стоп-сигналом. С заднего сиденья свешивался и интенсивно махал давешний попутчик.

– Забыл что-то? – удивленно спросила Кира, снова маскируя оружие складками кофты.

– Ни черта тут нет. Да и не было при нем ничего.

– Зачем же тогда…

Кира не договорила: мотоцикл заложил такой вираж перед носом «Москвича», что Максиму пришлось до отказа вывернуть руль, избегая столкновения. Машина боком съехала на обочину и стала, приткнувшись к купе каких-то кустов, из-за которых… О господи, из-за которых выскочили двое парней и с проворством, достойным лучшего применения, распахнули передние дверцы. Оба незнакомца мгновенно оказались рядом с Максимом, стиснув его с двух сторон, причем тот, кто оказался справа, не поленился обернуться к Кире и предъявить ей свои права на такое поведение. Права выглядели точь-в-точь как электрошокер.

– Сиди тихо, девочка, – миролюбиво попросил незнакомец, – а то мы устроим твоему дружку электрический стул, ладно?

В тот же миг такой же шокер был приткнут к шее Максима слева.

Кира только моргнула в ответ, медленно опуская как можно ниже руку с пистолетом и не отводя глаз от электрошокера, который прильнул как раз туда, где проходит сонная артерия. Одно движение пальцев…

– Рули налево, товарищ, – с тем же миролюбием было предложено Максиму, и ему ничего не оставалось, как, снова взявшись за руль, заехать в глубину этих пышных кустов, сразу же и надежно скрывших «Москвич» от посторонних глаз.

Подбежал конопатый, нетерпеливо заплясал возле открытой дверцы, приглашающе размахивая рукой. Появился мотоцикл, его вел, оседлав, как ослика, огромный бритоголовый детина в черной майке и коротких шортах, выставлявших напоказ волосато-загорелые ножищи тяжеловеса. Таких крепышей в народе обычно называют бугаями или бычарами.

«Американский боевик какой-то, – вяло подумала Кира. – Может быть, где-то здесь кино снимают?»

– Ну, кого делать будем, мужики? – спросил бугай, заглядывая в машину и задумчиво переводя взгляд с Максима на Киру. – Вы тут моего братишку подвозили, а он в вашей тачке портмонет с тысячей баксов обронил. Сами отдадите или помочь?

Менее схожих людей, чем два этих брата, невозможно было себе представить. С другой стороны, чем еще, как не общей наследственной патологией, можно объяснить их неспособность отличить мужчину от женщины? И вдруг до Киры дошло, в какую переделку они с Максимом попали. Да, южные автомобильные дороги просто-таки кишмя кишели разбойными бандами – что на Украине, что в России!

– Арабы, сказал, обращаясь к бурятам, матрос Железняк – партизан! – воскликнул Максим так хладнокровно, словно к его сонной артерии не был прижат электрический разрядник, будто любовник к любовнице. – Зачем весь этот пассаж? Cкажите прямо, так, мол, и так, вы тутошние Робин Гуды, дань лопатою с богатых гребете, а несчастных бедняков оделяете. Только не повезло вам, хлопчики. Не на тех напали. У нас с жинкою на все про все одна-разъединая сотенка осталась – в деноминированных рублях. Ну что вам, удальцам, от этой сотенки? На четверых по флакону – только и всеголько. Вы бы уж лучше отпустили нас подобру-поздорову! С самого с ранья из Феодосии пылим: теща заболела. Уважьте, а, хлопчики?