Под чужим солнцем - Фрида Шибек
Валлин сидит, откинувшись на стуле, пытается казаться расслабленным, а Юн предлагает мне что-нибудь попить. Потом он спрашивает, все ли нормально у меня в камере, нет ли жалоб. Словно пытается выманить у меня какую-нибудь информацию. Единственное, что ему по-настоящему было нужно, это чтобы кто-нибудь о нем позаботился, и как только полиция проявила дружелюбие, он сразу же раскрылся. Жалкий маленький отвергнутый обществом убийца.
Я фыркаю себе под нос. Я уже был на этом месте, я уже знаю, что бывает, когда человек доверяется полиции и открывает рот. Они выворачивают наизнанку каждое сказанное слово, чтобы приспособить его к созданной ими теории. Я такой ошибки не допущу, так что они могут перестать притворяться моими друзьями.
– Ладно, Даниель, – говорит Валлин. – Мы знаем, что вы с Линнеей общались. Можешь рассказать, как все началось?
– Мы хотим услышать твою версию событий, – добавляет Юн, так как я не отвечаю. – Она пришла в кафе, где ты работаешь? Вы там впервые встретились?
– Наверняка она показалась тебе красивой, не так ли? – говорит Валлин, доставая фотографию Линнеи, которую я раньше не видел. – В ней есть что-то особенное, правда, Даниель?
– Эти светлые волосы, большие глаза. Я тебя отлично понимаю, – поддакивает Юн, двигая фотографию поближе ко мне.
Я пытаюсь не смотреть на нее, но это невозможно. Глаза Линнеи пронизывают тебя, она улыбается той мистической мягкой улыбкой, от которой кажется, что ты для нее – главный человек на земле.
Я не хочу, чтобы мной манипулировали, но не могу перестать думать о ней. Передо мной встает тот день, когда Линнея вошла в двери кафе. Она долго рассматривала меню, она никуда не спешила. Я делал вид, что протираю сиденья у стойки, но на самом деле не мог отвести от нее взгляд.
Валлин прав. Я подумал, что она очень красивая, возможно, самая красивая женщина, которую я когда-либо встречал. Но она заворожила меня не этим.
Линнея впервые вошла в мое кафе морозным днем в начале весны. Я плохо спал в ту ночь, был уставшим и несосредоточенным. Я тер глаза и считал минуты до окончания смены. Снаружи ветер терзал замерзшие ветки деревьев, и все посетители заходили в кафе, опустив головы, их взгляды были абсолютно безжизненными. Но не Линнея. Ее улыбка осветила все кафе.
Я помню, как она чуть покачивалась на ногах, ожидая своей очереди, помню ее заказ. Большой капучино, пенки побольше, она посыпала ее корицей, а потом присела за столик в углу.
Весь тот час, что она провела в кафе, я не мог отвести от нее взгляд. Она сидела у запотевшего окна с раскрытой на коленях книгой и сосредоточенно читала. Она потягивала кофе и проводила рукой по волосам. Я словно наблюдал за экзотическим животным, просто не мог оторваться, и когда она наконец ушла, в моей груди образовалась такая пустота, какую я никогда раньше не испытывал.
Весь вечер я думал о ней. Я заметил ее имя на кредитной карте и несколько раз набирал его в Google в надежде увидеть ее фотографию, но, как ни старался, ничего не нашел. К моему счастью, она пришла на следующий день и через день тоже, села за тот же столик и заказала такой же кофе.
Ее приход стал главным событием дня, и я начал меняться сменами с другими, чтобы работать по вечерам. Я видел в ее взгляде какие-то отблески, словно мы беседовали друг с другом, обмениваясь не только простыми словами. Между нами что-то было, напряжение в воздухе, которое, казалось, можно даже потрогать, и я подумал, что она тоже его чувствует. А иначе зачем ей приходить сюда так часто?
Я начал собирать информацию, задавая невинные вопросы о том, как прошел ее день, как ей погода, пока готовил ее заказ. Иногда я подходил, чтобы протереть стол и украдкой взглянуть, что она читает. Очень часто это были книги об экологии, и однажды мне удалось заметить, что она берет их в библиотеке университета Мальмё. В тетради, которую она оставила раскрытой на столе, когда пошла в туалет, были нарисованы милые таксы. Возможно, она мечтала о собаке, мне почему-то казалось, что собаки у нее нет. Ведь иначе она бы торопилась домой, а не проводила свои вечера в кафе.
Каждая маленькая деталь, которую мне удавалось разузнать, становилась важным элементом пазла, из которого складывалась Линнея. Лето пришло и ушло, и наконец я решил набраться мужества и пригласить ее куда-нибудь. Несколько недель я все тщательно обдумывал. Заготовил вопросы, тренировал свои реплики в зависимости того, что она ответит. Я не хотел напугать ее, но чем больше мы виделись, тем сильнее я верил в то, что она чувствует то же самое, что и я.
В конце концов я решил, что сделаю это в следующий вторник. Обычно в этот день кафе пустовало, так что вероятность того, что нам удастся спокойно поговорить, была довольно велика. В то утро я долго мылся, тщательно побрился и надел выглаженную рубашку. Я был абсолютно готов и полон предвкушением. Но в тот день все пошло совсем не так, как я себе представлял.
– Даниель?
Юн стучит пальцами по папке, которую он держит в руках, и меня выбрасывает обратно в комнату для допросов. Я бросаю на него взгляд, но тут же стараюсь закрыться. Я не хочу, чтобы они заметили мою реакцию, и я вижу, что Валлин расстроен. Он ерзает на стуле, а между бровями залегла глубокая морщинка. Не стоит ли следователю-криминалисту получше скрывать свои чувства? От моего молчания от него скоро искры полетят. Он кладет руки на стол, и я представляю себе, что он видит перед собой. Жалкое отребье, влюбившееся в светловолосую невинную Линнею. Того, кто прикоснулся своими грязными пальцами к ее чистому белому лицу.
– Она тебя очаровала, – говорит он наконец низким голосом. – Но ты был ей неинтересен, и от этого ты разозлился. Ты раз за разом приглашал ее на свидание, но она отказывалась, и ты чувствовал унижение от того, что тебя отвергают.
– Нет.
Черт побери! Я ведь не хотел ничего говорить. Слово просто вырвалось, и, конечно, Валлин тут же подхватывает линию.
– От чего тебе было больнее всего,
