Алла Полянская - Право безумной ночи

— Куда уж тебе… Оль, ты взрослая, очень неглупая женщина. И я практически открытым текстом говорю: я хочу быть с тобой. Хочу отношений, хочу… ну, всего, что прилагается. Я отдаю себе отчет в том, что ты любишь какого-то левого мужика — неважно, за что, и неважно, насколько сильно, все поправимо, учитывая, что отношений у вас нет и не было. Я предлагаю тебе попробовать — не выйдет, значит, не выйдет, но попробовать-то можно? Что ты теряешь?

— Что значит — что я теряю? Я тебе что, виниловая кукла, что вот так просто вхожу в отношения, потом так же без моральных судорог обрываю — и все? Отношения предполагают чувства, ты не находишь?

— Да, но дело ведь не в этом, да?

— Дело не в этом.

— Ты соблюдаешь ему верность?

— Отчасти. Но это прежде всего нечестно по отношению к тебе.

— Я переживу.

— Но я так не могу. И потом… После смерти Клима я… в общем, у меня не было отношений.

— То есть?

— Ну а что ты хотел, чтобы я направо-налево, забросив чепец за мельницу, гуляла напропалую? У меня растут сыновья, это неприемлемо.

— То есть восемнадцать лет у тебя не было секса?

— Нет.

— Невероятно.

— Я не могла, правда. Я жена Клима, и этого ничто не изменит. А потом я встретила Марконова и…

— Оль, это чушь какая-то! Вот как хочешь, но то, что ты сотворила со своей жизнью, — дико и ненормально настолько, что поверить в это может только тот, кто тебя хорошо знает! Поэтому я тебе верю и ужасаюсь всему этому со страшной силой.

— Оставим этот разговор, он ни к чему не приведет. Я доживу свою жизнь так, как она идет, и все.

— Оль…

— Хватит. Я не дельфин, меня спасать не надо. Так у меня сложилось, это не моя вина. Но и изменить я ничего не могу.

— Не хочешь.

— Что-то — не хочу, а что-то и не могу. Ты не думал, что если ты замужем за человеком, которого любишь до самых печенок, а этот человек гибнет, то невозможно это забыть и, как мне многие советовали, — начать жить дальше? Я начала, но без него это самое «дальше» у меня толком не получилось. А Марконов… Это что-то совсем другое. И если с ним ничего не вышло, это не значит, что я должна забить на все и прыгать в постель первого, кто изъявит желание. Это моя жизнь, я сама с ней разберусь.

Мы молча выходим из машины, идем вверх по лестнице. Ночной подъезд встретил нас приглушенным светом лампочек и гулкой тишиной. Я люблю ночь — ночью я принадлежу сама себе.

— Тише, дети уже спят.

Я ныряю в свою спальню и переодеваюсь, потом заглядываю в комнату близнецов. Они спят, я слышу их сопение. На кухне в кастрюльке — рис с овощами. Мои дети научились готовить. Эта история и мой постоялец помогли им научиться заботиться о себе, и это хорошо. А вот то, что было сегодня, — плохо, очень плохо. Но он уедет, и все станет как было.

— Чай будешь? Тут пирожные есть, положить тебе?

— Нет, просто чай.

Он наливает мне чаю, и мы молча пьем его, потому что вот так разбежаться по комнатам как-то неудобно, а говорить, собственно, больше не о чем. Примерно так всегда и бывает, если я все же соглашаюсь на «свидание» — просто сейчас парень живет в моей квартире, и это все осложнило. Но ненадолго, слава богам.

— Я спать пойду, устала. Доброй ночи.

— Доброй ночи, Оля. Мы ведь поговорим еще?

— А что, мы еще не все друг другу сказали?

— Я и половины тебе не сказал из того, что хотел.

— Давай не сегодня.

А завтра с самого утра я постараюсь слинять на работу и до самого вечера буду торчать в офисе. А там ты уедешь — и все. А Марконов, возможно, бросит свою девицу — или она бросит его. Хотя… Как его можно бросить? Он… Все, не буду больше думать о нем. Не могу и не хочу!

Я ныряю под душ, вода приятная и теплая, но она не успокаивает меня. Сейчас ночь, и он с ней. И он счастлив. Что в ней есть такого, чего нет во мне? Да полно всего. Она моложе, красивее, она здорова, она может разделить с Марконовым его жизнь, отказавшись от своей. Она стройная, невысокая, без целлюлита, без детей и проблем. А я…

— Оль, ты спишь?

— Да.

Я не сплю, я пытаюсь не плакать, но тебе не надо этого знать. И мне не надо было бы знать, что Марконов нашел себе пассию, но я знаю. И просто хочу уткнуться в подушку и поплакать, а ты мне мешаешь. Что за жизнь настала — даже поплакать спокойно не дают!

Он садится на край моей кровати. Свет, падающий из прихожей, где включена лампа, встроенная как раз для того, чтобы не свалиться, оступившись в темноте коридора, и не включать люстру, выхватывает из темноты его лицо с упрямым подбородком, густыми прямыми бровями и вполне неплохо очерченными губами. Он совсем не похож на моего шефа, разве что у обоих одинаково густые прямые брови, но на лице шефа они выглядят так, словно заблудились, а здесь они на своем месте. И если бы не Марконов, то, возможно, я бы попыталась что-то склеить — но сейчас я точно знаю, что ничего из этой затеи не выйдет. Еще один не мой человек. И Марконов — не мой, но его я люблю.

— Я сплю.

— Не спишь. Лежишь и накручиваешь себя. Оль, ну чего ты терзаешься? Что тебе в нем, если он за все время, что вы знакомы, не…

— Доброй ночи.

Он со вздохом поднимается и выходит. Нет, парень, я не такая легкая добыча, как ты, может быть, решил. Годы одиночества научили меня многому, но больше всего — самому одиночеству. Это не такая страшная штука, как многие считают, — тяжелая во многом, потому что совершенно не на кого опереться, и рассчитывать не на кого, кроме как на себя, но, с другой стороны, я сама себе хозяйка, мне не надо оглядываться ни на чье мнение или хотение, я делаю все так, как сама считаю нужным, и это для меня важно. Важнее, может быть, чем даже какие-то отношения, которые неизвестно еще, перерастут ли во что-то интересное, скорее — нет, а главное — эмоционально я абсолютно свободна.

Была, пока не встретила Марконова.

Я не думала, что смогу кого-то полюбить — после Клима. Причем Марконов совершенно не похож на него — ни внешне, ни внутренне, но почему-то я испытываю к нему такую нежность… И все это без толку, и я не хочу об этом думать… И не могу не думать. Потому что в Испании сейчас тоже ночь. И Марконов целует ее — эту свою, которая «смешная», а он не из тех, кто бегает за каждой юбкой, а это значит, что чем-то она его зацепила. Неважно, у меня этого все равно нет, раз за все время нашего с ним знакомства и дружбы я его не заинтересовала. Но я его люблю, а любит ли его та девица — еще вопрос.

И ночь отчего-то холодная и вязкая. И хочется выйти из дома и бродить по улицам города, но вот загвоздка: где-то в этом городе есть некто, кому я очень мешаю, и этот некто, возможно, только и ждет, что я выйду. Но спать я не хочу, а потому…