Неонилла Самухина - Операция «КЛОНдайк»

– Дело в том, – попытался объяснить ему свои резоны Леонид, – что, по рассказу их дочери, они занимаются чем-то, связанным с искусственным оплодотворением или клонированием. Они и Есению, оказывается, не просто родили, а вывели искусственно и вырастили, всю жизнь отслеживая ее развитие. Она показывала мне фотографии, взятые из отчета о ней. У нее был шок, когда она узнала, что она не их родная дочь, а результат эксперимента.

Наконец-то Леонид дождался хоть какой-то реакции со стороны кадровика. Его брови удивленно дернулись, поднявшись чуть выше положенного места, и тут же вернулись обратно.

Встав из-за стола, он прошелся по комнате, потом подошел к телефону и сказал в трубку:

– Вера Ивановна, зайдите ко мне.

Через мгновение в кабинет вошла молодая женщина.

– Посмотрите, пожалуйста, есть ли у нас сведения на данных товарищей… – сказал кадровик, протянув ей листок, где были записаны фамилия и инициалы родителей Есении.

Женщина вышла.

Кадровик вернулся на свое место, сел и вдруг неожиданно улыбнулся Леониду. Лучше бы он этого не делал – улыбка растянула его лицо в стороны, словно наклеенную маску, для которой это движение было непосильным. Леонид даже испугался, что кожа на лице кадровика сейчас треснет и распадется на неровные лоскуты, но тот, без всякого ущерба для себя, поулыбался этой кошмарной улыбкой несколько секунд и спросил:

– И какие же фотографии показывала вам ваша девушка, что вы поверили в возможность подобных опытов? Вы не обижайтесь, но ваш рассказ звучит, мягко говоря, несколько фантастически.

Леонид, вспомнив, что так же поначалу среагировал на объяснения Есении, согласно кивнул:

– Не говорите, просто чудеса какие-то! Я даже сначала принял Есению за сумасшедшую… Но потом, когда она мне показала фотографии и все рассказала, я ей поверил, хотя я, конечно, не специалист. А на фотографиях были сняты разные пробирки, зародыши, а потом и сама новорожденная Есения со своей мамой, кстати, как две капли воды похожей на нынешнюю Есению.

– Может, это она сама и была? – скептически заметил кадровик.

– Нет, нет, прическа и одежда на ее маме были такими, как носили в шестидесятые годы, да и фотография не выглядела новой, – возразил Леонид. – Думаю, что Есения сказала правду.

– Ну, а где же эти фотографии сейчас? – заинтересованно спросил кадровик.

– У Есении, – ответил Леонид. – Она у меня только сумку с вещами оставила.

– Угу, – сказал кадровик, разглядывая его и, похоже, собираясь продолжить расспросы, но в этот момент раздался стук в дверь и вошла Вера Ивановна.

– Валентин Борисович, у нас нет никаких сведений на этих лиц. Они у нас не работали.

– Ну что же, на нет и суда нет, – уже без тени улыбки произнес кадровик и поднялся.

– А вы не могли бы мне посоветовать, где еще можно было бы их поискать, учитывая их род занятий? – с надеждой спросил Леонид, тоже вставая.

Отрицательно покачав головой, кадровик нетерпеливо взглянул на часы, и Леониду пришлось откланяться. Оглянувшись на пороге кабинета, Леонид наткнулся на пристальный провожающий взгляд кадровика, и его передернуло.

Домой он вернулся около семи вечера, уставший и голодный.

Снимая обувь в коридоре, он услышал, что мама с кем-то разговаривает на кухне. Скинув на ходу второй туфель, Леонид в безумной надежде рванул дверь кухни, но увидел только испуганно повернувшихся к нему маму и «Скорую Машу».

– Лёнька, ты чего нас так пугаешь? – накинулась на него Мария Ивановна.

– Извиняюсь, не хотел, – попросил прощения Леонид. – Мама, мне никто не звонил?

– Нет, сыночек, при мне звонков не было… А ты все ждешь?…

Леонид молча кивнул. Она, вздохнув, сказала:

– Ладно, иди мой руки и садись ужинать.

После ужина Леонид ушел к себе в комнату и, завалившись на диван, стал думать, что же еще предпринять. Завтра нужно будет все-таки съездить в Пушкин. Есения, конечно, не сельхозживотное, но мало ли… Да и с чего он, собственно, решил, что ее должны были вывести обязательно там, где ее родители работают сейчас. Может быть, они с того времени не раз сменили работу, перейдя в другую лабораторию или институт…

В четверг, рано утром, когда Леонид, было, уже собрался выезжать в Пушкин, раздался телефонный звонок. С замирающим сердцем Леонид подбежал к аппарату.

– Доброе утро, – раздался в трубке мужской голос. – Позовите, пожалуйста, Леонида.

– Доброе утро. Я вас слушаю.

– Леонид, это капитан Копылов из шестнадцатого отделения милиции. Ты не можешь прийти ко мне завтра в пятнадцать часов?

– Конечно, могу! – обрадовался Леонид. – А почему не сегодня? Вы нашли Есению? Есть какие-нибудь новости? Я тут совершенно извелся!

– Приходи завтра к трем, я тебе все расскажу, – не вдаваясь в подробности, ответил капитан и, попрощавшись, положил трубку.

Леонид даже не успел спросить его – брать ли с собой коньяк…

Глава одиннадцатая

На следующее утро Леонид проснулся ни свет ни заря, ощущая сильное волнение. Сегодня должны быть расставлены все точки над «i». Возможно, он даже увидит Есению, и она, наконец, объяснит ему, что же с ней произошло.

Испытывая к Копылову чувство признательности, Леонид приготовил бутылку «Наполеона», купленную на крайний случай накануне и, едва дождавшись двух часов, выскочил из дома, хотя ехать до 16-го отделения от него было не более тридцати минут.

Выйдя на «Василеостровской», когда до встречи оставалось еще целых полчаса, Леонид решил идти к Копылову не спеша, чтобы не ждать в коридоре, заявившись раньше времени. Но «променада» у него никак не получалось – он все время ловил себя на том, что инстинктивно ускоряет шаг.

Пока Леонид короткими перебежками двигался в сторону отделения, терзаемый разными предчувствиями, в кабинете Копылова происходили следующие события.

– Капитан Копылов? – спросил вошедший в кабинет худощавый мужчина лет тридцати с невыразительным лицом и тусклым взглядом бледно-голубых глаз.

– Да, – поднялся из-за стола Копылов, догадавшись, кто перед ним.

«Ну и глаза… как у дохлой рыбы», – подумал он с брезгливостью.

– Майор госбезопасности Круглов. Мы договаривались о встрече. Батурина вызвал? – выстреливая в Копылова рублеными фразами, гэбэшник деловито оглядывался, выбирая, куда сесть.

– Вызвал, он обещал к трем подойти, – ответил Копылов, удивившись, что гэбэшник знает фамилию Леонида, а ведь он ему ее не говорил… «Набурили уже, значит, в их Комитете Глубинного Бурения…» – мрачно подумал он, указывая Круглову свободный стул.

Но тот уже сам выбрал себе место и по-хозяйски уселся за стол отсутствующего по болезни Михаила.