Неонилла Самухина - Операция «КЛОНдайк»

Не найдя в справочнике ничего конкретного, кроме Института акушерства и гинекологии, он пригорюнился, но потом подумал, что нужно посоветоваться с Марией Ивановной, их «Скорой Машей». Она, наверняка, подскажет что-нибудь дельное.

Поднявшись на этаж выше, Леонид позвонил в дверь соседки, надеясь, что та сегодня не на дежурстве. Ему повезло, где-то из глубины квартиры послышались шаги, и вскоре загремел замок.

– Мария Ивановна, вы почему не спрашиваете, кто пришел? – строго пожурил ее Леонид, когда та открыла ему дверь, даже не спросив, кто за ней. – А вдруг бы это были бандиты!

– Заходи, давай, я тебя в глазок видела, – ответила Мария Ивановна, отступая от двери и приглашая его войти. – Бандиты так рано не встают, да и лифта не было слышно, значит, кто-то из своих пришел.

– Ой, нарветесь вы когда-нибудь… – покачал он головой.

– Ты мне еще накаркай! – проворчала Мария Ивановна, закрывая дверь и направляясь на кухню. – Позавтракал уже? А то давай со мной кофейку со сливками, я еще не садилась…

Леонид с удовольствием присоединился к Марии Ивановне, и за чашкой кофе коротко ввел ее в курс дела.

Услышав про то, что Есения была получена искусственно, Мария Ивановна недоверчиво посмотрела на него и, хмыкнув, сказала:

– Ой, что-то я сомневаюсь… В нашей-то нищей науке, да чтобы такие дорогостоящие эксперименты… Ты только представь, сколько на это нужно денег! Больницы вон разваливаются… К тому же, если бы это было правдой, то, думаю, это моментально бы стало мировой сенсацией.

– Да я тоже вначале сомневался. А вы, что же, хотите сказать, что у нас этим никто вообще не занимается? – спросил Леонид.

– Ну, так уж однозначно я бы не стала утверждать… – ответила Мария Ивановна задумчиво. – Этими проблемами, скорее всего, могут заниматься учреждения, проводящие цитогенетические исследования.

– Какие исследования? – переспросил Леонид, поскольку был очень далек от сферы медицинских и других естественных наук.

– Цитогенетические… – повторила Мария Ивановна и, посмотрев на него, процитировала лекторским голосом: – «Цитогенетика – наука, изучающая закономерности наследственности во взаимосвязи со строением и функциями различных внутриклеточных структур». Короче говоря, изучает хромосомы и все, что с ними связано.

– Ну, для меня это темный лес! – признался Леонид. – Но если все-таки предположить, что родители Есении, действительно, занимаются этими проблемами, где они могут работать?

– Наверное, это должен быть какой-нибудь научно-исследовательский институт, что-то типа Института цитологии или Института экспериментальной медицины, там, где есть кафедры генетики.

– У нас в городе есть такие? Где они находятся?

– Не знаю, но могу узнать, – сказала Мария Ивановна.

– Когда? – нетерпеливо спросил Леонид.

Глянув на него, Мария Ивановна улыбнулась и, отставив чашку с недопитым кофе, сказала:

– Ну, коли тебе так не терпится, то могу сейчас позвонить и узнать…

– Мария Ивановна, вы золото! – воскликнул благодарно Леонид.

– Еще какое! Высшей пробы! – подтвердила та и, смеясь, вышла из кухни.

Леонид налил себе еще кофе, разбавив его жирными прибалтийскими сливками, и приготовился ждать.

Мария Ивановна вернулась минут через десять, держа в руке листок бумаги и очки.

– Кроме того, что я тебе назвала, – с порога сказала она, – к списку можно добавить Институт генетики и разведения сельскохозяйственных животных в Пушкине и Биологический научно-исследовательский институт нашего университета в Петродворце. Вот адреса, которые ты просил.

Просмотрев адреса, Леонид покачал головой:

– Нет, это все далеко! Есения говорила, что ее родители работают поблизости от дома, но рядом у них только институт Отто. Я туда уже заходил. К сожалению, там они не числятся.

– Ну не знаю, чем еще тебе помочь, – развела руками Мария Ивановна. – Попробуй, съезди туда, зайди в отделы кадров, хотя, боюсь, там тебе не захотят ответить.

– Пожалуй, все-таки стоит попробовать… Спасибо, Мария Ивановна, за помощь. И за кофе тоже, – поблагодарил Леонид.

Спустившись домой, он написал маме записку, что уехал по делам и будет вечером.

Уже почти собравшись в дорогу, он решил позвонить Копылову – предупредить его. Однако в отделении он его не застал – тот был на выезде, и дежурный пообещал, что все ему передаст.

Мария Ивановна оказалась права. В Институте цитологии, куда Леонид направился в первую очередь, с ним даже не стали разговаривать, заявив, что не дают подобных справок неофициальным лицам. И никакие уговоры, что Леониду нужен только отрицательный или положительный ответ по поводу, работают ли тут такие-то, не помогли. Расстроенный, он поехал в Институт экспериментальной медицины на улице академика Павлова. Там пожилая, но очень приятная начальница отдела кадров, внимательно выслушав рассказ о причине поисков Леонида, молча ушла в соседний кабинет и, вернувшись, сказала, что среди сотрудников их института Вербицких нет и ранее не было.

Поблагодарив ее за хлопоты, он решил ехать дальше – в Петродворец, в Биологический институт. Поездку в Пушкин, где находился Институт генетики и разведения сельскохозяйственных животных, он отложил назавтра, рассудив, что, если родители Есении искусственно вывели и исследовали человека, которого с трудом можно причислить к сельхозживотным, то вряд ли они работают в этом институте.

В Петродворце, куда Леонид почти час добирался на электричке, ему без проблем удалось разыскать институт, а потом и самого начальника отдела кадров. Им оказался мужчина средних лет с типично партийной внешностью. Разговаривать с ним оказалось нелегко – он слушал молча, по всей видимости, очень внимательно, но на его лице не отражалось абсолютно никаких эмоций. Леонид, привыкший, что люди обычно хоть как-то реагируют в разговоре, например, машинально кивают, поддакивают или улыбаются, почувствовал себя так, словно он говорил в вакууме. В какой-то момент его монолога у него даже возникло желание помахать перед взглядом кадровика рукой, чтобы проверить, реагирует ли тот на мир вообще… С трудом удержавшись от этого жеста, Леонид постарался побыстрее объяснить кадровику свою проблему и замолчал в ожидании, что тот ему ответит.

– А почему вы решили, что они должны работать у нас? – спросил кадровик.

– Дело в том, – попытался объяснить ему свои резоны Леонид, – что, по рассказу их дочери, они занимаются чем-то, связанным с искусственным оплодотворением или клонированием. Они и Есению, оказывается, не просто родили, а вывели искусственно и вырастили, всю жизнь отслеживая ее развитие. Она показывала мне фотографии, взятые из отчета о ней. У нее был шок, когда она узнала, что она не их родная дочь, а результат эксперимента.