Эдуард Снежин - В тенетах суккуба

Потрясённый, я нервно закурил, и женщина не возразила, несмотря на то, что, конечно, в комнате с чуткими приборами курить было запрещено.

— Ты понял? — спросила Людмила.

— Сама объясни, чёрт те, что в голову лезет.

— Суккуб вселился в Ларису задолго до твоего знакомства с ней, сама она этого не понимает, но полностью в его власти.

— Его или её, не поймёшь, какой пол?

— Это сама Меллюзина, королева суккубов, она двуполая и может принимать мужской или женский облик. Раз она вселилась в Ларису, то на самом деле — девушка редкой красоты.

— Что за сказки рассказываешь ты Люда, мы живём в современном научном мире, а не в тёмном Средневековье?

— Суккубы и инкубы вечны, как и человеческие души, только те улетают на небо, а эти гнездятся в земном эфире рядом с людьми. Герин прибор позволил видеть их.

— Да-а-а, — только и протянул я.

— За прибором большое будущее, — продолжила собеседница, — ведь виртуальные невидимые твари существовали всегда, а теперь их видно, значит легче бороться с ними.

— А что делать мне?

— Это твоё право. Мы можем пока зашивать с помощью направленного излучения на тело небольшие повреждения ауры. С суккубами пока бороться не в силах, хотя я обозначу теперь Гере эту проблему. Но эти снимки показывать не буду.

Я вообще сейчас сотру их, а Ларисе объясни, что система сломалась и требует длительного ремонта. Потом она забудет.

— Но что делать мне? — схватился я за голову.

— А ты не сможешь жить без Ларисы, без её тела. Ничего, наверно, хуже не будет, чем есть. Суккуба удовлетворяет ваша связь.

Людмила помолчала и хмыкнула:

— Представляю, какие извращения вы творите.

— Это так, — согласился я.

— Только не рассказывай! — испугалась женщина, — всё это заразительно, как наркотик!

Я покинул, изумлённый, лабораторию. Тайна переменчивой красавицы и её удивительных хамелеонов была раскрыта.

XXI

— Нас Надя в гости приглашает, — сказала Лариса поутру в воскресение.

— Какая Надя?

— Которой ты песню пел про двугривенный.

— Да какие это друзья?

— Они переехали за зону и устраивают новоселье.

— Это на машине с ночевой, хочешь сделать мне тяжёлый понедельник?

— Да нас Костя отвезёт, туда— сюда сегодня. Смотри в окно!

Я выглянул. Около своей «Волги» стоял Костя и нервно почёсывал щеку. Наташка сидела уже в машине.

— Хоть бы вчера сказала, хотел видак настроить, сама просила.

— Успеешь, Костя сегодня позвонил. Там шашлыки будут.

«Ну что ж, маленькое приключение», — подумал я.

— Поехали! — сказал вслух.

Заимка представляла собой старое деревянное здание с двором, огороженным высоким забором. Оттуда уже доносился призывный запах шашлыков.

Во дворе сидели Надя и Анатолий, а также какой-то красивый молодой мужчина кавказской национальности и яркая темноволосая девушка, тоже, похоже, не русская.

— Мати, — представился он, подав руку, — можно просто Миша.

— Миша, так Миша, — согласился я.

Взгляд у чёрного горца был острый и пронизывающий. Но я привык к таким, когда ездил на месяц в командировку в институт нашего ведомства в Сухуми.

Толя сразу развеселился, сходил в дом и вынес оттуда трёхлитровую банку браги.

— Это для желающих, есть вино и коньяк.

— Интересно, — хмыкнул я, — давно не пил.

— Попробуй, — предложил Толя и налил стакан.

Жидкость была пенистая и шипучая, цвет у напитка прозрачно жёлтый. По старой памяти я понял, что брага выдержанная.

— Месяц стояла, — подтвердил Толя.

— Начинать надо с дам, — плавным движением забрала Лариса у меня стакан.

— Ядрёная! — крякнула она, приложившись к стакану, и выпила полстакана. Остальное допил я.

— Тогда пустим по кругу кружку дружбы, — предложил Мати-Миша, — дай большую! — обратился он к Толе.

К большой кружке по очереди приложились все, даже Костя нюхнул.

День стоял тёплый, солнечный, на рябинах у забора весело чирикали воробьи.

Поспели шашлыки, Толя сложил их с шампурами на поднос и зарядил новую партию на железный казан. Шашлыки оказались из молодого барашка, у нас в городе делали их только из свинины, эти были вкуснее.

Миша разлил коньяк по стаканчикам.

— Спасибо, Толя, — сказал он, — постарался для старого друга. Сейчас будет тост.

Кавказец поднялся с толстого брёвнышка и обвёл всех взглядом. Мне показалось, что он задержал взгляд на Ларисе, что не удивило, её все рассматривали внимательно, видя в первый раз.

— Высоко в горах жил орёл. Он не летал к людям, ему хватало пищи вокруг в ущельях, по которым скакали горные козлы, а на камнях грелись ленивые змеи. Но, однажды, он спустился из любопытства с гор в долину, где пастух пас стадо баранов.

В стороне от стада паслась красивая кудрявая овца, которая забрела попробовать сочную зелёную траву в тени скалы, потому что на солнце трава посохла.

«Вот её я и ухвачу», — решил орёл, — она вкуснее моих козликов». И круто спикировал с высоты на красивую ярочку. Он вцепился в её шкуру когтями и взлетел вверх. Ярка испуганно заблеяла.

— Что ты блеешь? — сказал ей орёл, — без меня никогда бы ты не поднялась ввысь и не увидела, как прекрасен мир сверху.

— Но ты съешь меня! — заревела ярочка.

— Тебя всё равно съедят люди, но ты познаешь то, что не дано другим баранам. К тому же ты мне нравишься, у тебя такая мягкая шерсть, что, пожалуй, я оставлю тебя в живых, мне скучно жить одному.

Однако тут пастух выстрелил из ружья в огромную птицу, и орёл выпустил овцу из когтей, а сам, обливаясь кровью, еле скрылся за ближайшим утёсом.

А овца сломала о землю ноги и не могла подняться.

— Зачем стрелял пастух, сейчас бы парила в воздухе и насыщалась красотой мира с высоты, кто знает, может быть, орёл пощадил бы меня, — подумала она.

Давайте выпьем за то, чтобы бараны не боялись высоты, если уж взлетели к небу, а не превращались в руках людей в шашлыки, которые мы сейчас кушаем.

Я пытался понять скрытый смысл притчи, но окружающие уловили только, что она связана как-то с вкусными шашлыками и с гиканьем подняли стаканчики.

Лариса с улыбкой смотрела на кавказца. Я что-то скис.

— Умеют говорить цветастые тосты жители гор, — наклонилась она ко мне.

— Я тоже умею, пей!

Все выпили коньяк.

— Разрешите произнести продолжение тоста, — поднялся я с табуретки.

— Пастух подбежал к разбившейся ярочке и сказал ей:

«Сколько раз просил я тебя не отлучаться от стада. Но ты скрылась с моих глаз, я заметил только, как орёл уже поднял тебя высоко в воздух, ты упала и сломала ноги».