Карен Робардс - Никому не говори…

—Я слышала, что на прошлой неделе кто-то из Мейкона выиграл в «Лотто-Саус», — сказала женщина позади. Она наклонилась и погладила собачку, которая благодарно завиляла хвостом. — Двадцать четыре миллиона.

—Да, я тоже об этом слышала. Наверное, это очень приятно.

Еще бы ей не слышать! Ей рассказала об этом подруга Дженин, сестра которой жила в Мейконе и работала в том самом бакалейном магазинчике, который продал выигрышный билет. После этого Марша бросила трубку, убежала в туалет, и ее вырвало. Иногда жизнь бывает несправедливой до отвращения, но разве это открытие?

Она улыбнулась женщине; та улыбнулась в ответ. Продавец вернул Марше карточку. Сунув «Визу» в сумочку, Марша расписалась, взяла пакет и вышла в жаркую ночь. Ничего удивительного, что рядом с ее «Таурусом» были припаркованы только две машины. Почти весь Бентон сейчас спал. Марша только сейчас начинала понимать, что она тоже проспала большую часть своей жизни.

— Знаешь, может быть, мы уедем в Атланту, — сказала она собачке, открыв дверь и сев за руль. Эта мысль, взявшаяся неизвестно откуда, вызвала в ней незнакомое возбуждение.

Собака, расположившаяся на пассажирском сиденье, негромко тявкнула и посмотрела на Маршу так пристально, что та удивилась. Правда, она тут же поняла, в чем дело: «Твикс»! Судя по всему, собачка тоже любила сладкое.

Держа пачку одной рукой, Марша разорвала ее зубами и выехала со стоянки. Опьяняющий запах самой вредной еды на свете щекотал ей ноздри. Она с наслаждением откусила кусочек, потом отломила еще кусок и бросила собаке.

Место было пустынным; узкая темная полоса дороги выбегала из города и терялась в кромешной тьме окружавших ее полей. Если бы не красный сигнал последнего светофора у поворота к Сью, вокруг царила бы непроглядная тьма. «Похоже, мой „Таурус“ один во всей вселенной», — с грустью подумала Марша, нажав на тормоз. Неужели она не достойна ничего лучшего, чем этот крошечный городишко с тремя светофорами? Она вдруг подумала об Атланте. Марша Хьюз в большом городе — разве это не здорово? Она могла бы начать новую…

Марша скорее почувствовала, чем услышала какое-то движение на заднем сиденье. Собака подалась назад, прижалась к двери и истерически залаяла, не сводя глаз с заднего сиденья. У Марши упало сердце. Она попыталась оглянуться, но чья-то рука обхватила ее сзади за шею. Марша вскрикнула и вцепилась в эту руку всеми пальцами. Ногти глубоко вонзились в потную волосатую мужскую руку. Запах… Она помнила этот запах…

Что-то кольнуло ее под ухо, и Марша застыла на месте. По шее потекла тонкая струйка, щекоча кожу. Марша широко раскрыла глаза и осознала, что это ее кровь. Ее прошиб холодный пот. Она хватала ртом воздух, который с трудом проходил через стиснутое мертвой хваткой горло.

— Я ведь велел тебе никому не рассказывать, — просипел над ее ухом хриплый голос.

Волосы Марши встали дыбом. Все — лай собаки, сменившийся сигнал, светофора, сама ночь — исчезло, когда она поняла, кто сидит позади.

Кровь в ее жилах стыла от ужаса.

Глава 2

— Эй, иди сюда. Фью, фью, фью!

Собака попятилась, оскалила зубы и еле слышно зарычала. Мужчина посмотрел на нее с ненавистью. Эту тварь следовало убить. Когда псина прыгнула на него с переднего сиденья, он ударил ее так, что та влетела в заднее стекло. Оглушенная собака упала на сиденье рядом с ним, но попыталась встать; лапы мелькали в воздухе, словно она бежала. Он со злостью полоснул ее ножом, хотя ему приходилось еще держать за волосы Маршу, чтобы не дать той выскочить из машины. После этого собака затихла. Когда он справился с Маршей, маленькое окровавленное тельце обмякло. Он сбросил собачонку на пол между сиденьями и забыл о ней.

Но когда с Маршей было покончено и он вернулся в машину, оказалось, что хитрая тварь вылезла в открытое окно.

Собака продолжала рычать и пятиться. У него возникло желание плюнуть и уйти. Хромающая, истекающая кровью, она вряд ли доживет до утра. Если не умрет от ран, ею займутся койоты или какие-нибудь другие хищники.

И все же это был след. Он заранее решил: никаких следов. Однажды он совершил величайшую ошибку в жизни и едва не поплатился за нее. Но этого больше не повторится.

Особенно теперь, когда ему есть что терять.

— Ко мне!

Стараясь, чтобы голос его звучал дружелюбно, он нагнулся и щелкнул пальцами. Собачонка задрожала, поджала хвост, но продолжала следить за ним, держась на безопасном расстоянии.

После нескольких бесполезных попыток мужчина задумался, а потом вернулся к машине за пачкой «Твикса». Он открыл дверцу и поморщился, увидев испачканное сиденье водителя. Но в открытой пачке, лежавшей на пассажирском сиденье, оставалась одна палочка печенья. Мужчина наклонился, взял ее и снова пошел к собаке.

— Иди сюда, собачка, — приторно-сладким голосом сказал он, протягивая ей лакомство.

Собачонка отбежала на безопасное расстояние и истерически залаяла.

На мгновение он замер. Вокруг было темно, как в аду, ближайший дом пустовал, и вероятность того, что кто-то услышит проклятое животное, была ничтожной. Новый приступ звонкого яростного лая заставил его вздрогнуть и оглянуться.

— Молчать! — сквозь зубы прошипел он, но собака и не думала его слушаться. И тогда он, потеряв голову, бросился на нее. Собака отскочила и залаяла еще громче. «Глупо», — подумал он и швырнул в нее палочку «Твикса».

Потом сел в машину, нажал на газ и, взметнув к небу фонтаны грязи, попытался задавить проклятую тварь. Собачонка взвыла и юркнула под забор. Он едва успел затормозить и выругался, увидев, что псина исчезла в зарослях кукурузы.

— Ну и ладно, — пробормотал он, снова выехав на шоссе. — Подумаешь… Все равно к утру она сдохнет. Разве это след? Всего-навсего проклятая собака.

Глава 3

28 июня

— Я слышал, что вы поссорились.

Мэтт Конверс следил за выражением лица приятеля Марши. Тот на мгновение отвел глаза. Кит Кенан — тридцати шести лет, разведенный, работавший на конвейере «Хонды» пять лет, живший в Бентоне столько же и не имевший уголовного прошлого, если не считать ссоры в Саванне два года назад и пары старых случаев управления транспортным средством в нетрезвом состоянии — явно нервничал. Конечно, нервы — не доказательство вины, но все же…

— Кто вам это сказал?

Мэтт небрежно пожал плечами;

— А если и так? Это ничего не значит. Все ссорятся время от времени, — оправдываясь, сказал Кит Кенан. Он заметно нервничал.

Мэтт наблюдал за ним бесстрастно, как врач. Кенан был здоровенным малым с бугристыми мускулами, коротко остриженными светлыми волосами и маленькими бледно-голубыми глазками. Мощный бицепс на правой руке украшала татуировка в виде сердца, пронзенного стрелой. На Кенане были надеты только серая майка и черные шорты. Мужчины стояли в столовой квартиры, которую Кенан делил с Маршей Хьюз.