Оксана Сергеева - Стая (СИ)

Облазив все девять этажей недостроенной десятиэтажки, довольные мальчишки тем же путем отправились домой.

Гаражи эти у Дениса вызывали трепет, почти страх. Но сегодня он был не один, потому бояться нечего. А тогда Колька Шеин зажал его здесь…

Не успел он подумать о своем обидчике, как этот самый Колька нарисовался прямо перед ними, с наглым видом преграждая путь.

— Куда собрались, щеглы? — Колька был старше их и противостоять ему было трудно. — Чего молчим, салаги?

— Никуда, домой, — в один голос отчитались Славик и Ванька и бочком обошли Кольку. Денис же и рта открыть не смог, завороженно глядя в противно ухмыляющееся веснушчатое лицо Шеина.

Сразу вспомнилась последняя встреча с Колькой и унижение, которое он испытал, страх, сковывающий с головы до ног и непонятный, неподвластный ему ужас. Видно Колька чувствовал, что Денис его боится до дрожи в коленях, потому и вел себя так нагло. Тем более у него не было старшего брата, чтобы заступиться, а отцу пожаловаться было стыдно.

Почему Колька его так невзлюбил, почему именно его избрал своей жертвой, мальчик понять не мог.

Нет, Шеин не бил его в прямом смысле. Но толкал, ставил подножки, наблюдал, как мальчуган падает, марает одежду, разбивает колени и сдирает ладони в кровь. С затаенным удовольствием слушал он, как трещат рукава куртки, когда он хватал мальчишку.

Вот и сейчас, Денис, как загнанный кролик безмолвно стоял, ожидая в оцепенении, что же на этот раз учинит Колька.

С неба на щеку упала прозрачная капля. Дождь. Словно проснувшись, отходя от какой-то спячки, Денис, недолго думая, сорвался с места. Развернулся и понесся прочь. Решил, что не позволит над собой издеваться.

Страх придал ему сил, утроив их. Он бежал мимо гаражей, резко втягивая воздух и задыхаясь. Уже через минуту правый бок закололо. Споткнулся, больно ушиб колено, но, невзирая на боль, вскочил и стремглав помчался дальше, усиленно работая локтями, помогая себе развивать невиданную скорость.

Колька не отставал, но и не догонял пока. Гнал его, заставляя петлять. И все бы ничего, и вроде удалось вырваться, но, повернув очередной раз, Денис в панике остановился. Громкий стук сердца отдавался в ушах, легкие горели огнем, в горле пересохло, сиплое дыхание вырывалось сквозь стиснутые зубы. Носом дышать было невозможно, воздуха не хватало.

Перед ним была глухая стена. Тупик.

Страх уже подкрался сзади, щипая за пятки. А Колька, дыша так же тяжело, как и сам Денис, прерывисто проговорил:

— Ну, что… добегался…

В голове что-то щелкнуло. От страха и обреченности, от бессилия, внутри поднялась невиданная волна злости и гнева. Такая, что стало жарко. Мальчик обернулся, бросил быстрый взгляд на Кольку и схватил обломок кирпича, лежащий у ворот гаража.

— Я убью тебя, сука! — заорал Денис, вкладывая в слова недетскую ярость. Замахнувшись, он бросился на Шеина. На секунду тот опешил, но, быстро сообразив, что мальчик серьезно настроен проломить ему голову, дернул с этого места, забыв о своих намерениях.

— Придурок ненормальный! — выкрикнул он, отбежав подальше.

— Убью… — шипел Денис сквозь зубы, некоторое время гнавшись за Колькой.

Размахнувшись, запустил в него кирпич, и если бы Шеин не увернулся, то тот угодил бы ему в голову.

Когда Кольки и след простыл, Денис остановился. Нагнулся, хватая ртом воздух. К горлу подкатила тошнота, и он сглотнул, пытаясь сбить накатившее ощущение. Постепенно удалось восстановить дыхание, но бок разламывало от боли. Сделав шаг, мальчик с трудом согнул колено. Руки саднили. Кое-как справляясь, задрал штанину, обозрев красовавшийся синяк и кровоточащие ссадины.

Со вздохом он поправил на себе одежду и медленно побрел домой.

Сегодня никакие синяки не могли омрачить его душевного ликования.

ГЛАВА 2

— Пап, ну ты посмотри на него! — возмущенно воскликнула Таня, как только открыла дверь, впуская брата.

Она сразу оценила потрепанный вид мальчишки, быстро и цепко пробежав по его одежде глазами. Весь в пыли, в грязной куртке, с разодранной на колене штаниной, Денис принялся скидывать ботинки, цепляя носком пятку.

Ну до чего же она занудная! Мальчик скривился, чувствуя сильное желание заткнуть уши. Таня говорила тем тоном, который он терпеть не мог: так поучительно, что аж тошно становилось. У других сестры как сестры, нормальные, в мужские дела не лезут, а ей вечно свой нос нужно сунуть, да обязательно отцу нажаловаться. Проныра та еще! Постоянно шарила у него по карманам и в портфеле, проверяла книжки, тетрадки, и дневник. И отцу жаловалась!

— Что там, доня? — Отец выглянул из кухни.

— Явился. Весь грязный, штаны порвал. Все свалки и помойки обшарил? — Она встала рядом, уперев руки в боки.

— Чего пристала, блин?

— Значит — сейчас ремня получит! — сказал Алексей. — Что опять загорелась в попе соломинка? Чего хромаешь?

— Упал. — Упоминание о ремне Дениса совсем не напугало.

Отец мог сколько угодно грозиться и шутить, но никогда детей и пальцем не трогал. У него даже накричать не получалось, голос у него был мягкий, а глаза с искорками веселья. Редкой порядочности и доброты он был человек, может, потому и личного счастья не имел, обо всех думал, кроме себя. И себя во всем винил: что брак от развода не уберег, что детей не сразу забрал от пьющей жены, что пришлось им маленьким уже хлебнуть немного горечи. Но зато сейчас они были вместе. Главное, чтобы дети были счастливы.

— Танюш, посмотри, что у него там? — велел он дочери и снова встал у плиты. В сковороде, шкворча и журча, жарились фирменные отцовские котлеты. Денис еще с порога учуял запах жареного мяса. Таких котлет Славкина мама не умела готовить, да и Ванькина тоже. Даже борщ, который Денис не любил, у отца был в сто раз вкуснее.

Честно говоря, Алексей готовил не хуже женщин, а может и гораздо лучше некоторых. Не было того, чего бы он ни умел, даже булочки и пироги сам пек. Три года службы коком на Морфлоте даром не прошли.

Таня старалась, как можно аккуратнее задрать брючину, но не вышло: брат заохал и скривился, потому что кровь запеклась и присохла к ткани. Отдирать было больно.

— Ничего себе! — прошептала расстроенно сестренка. — Быстро дуй в ванную!

Денис, прихрамывая, поковылял, куда следовало. Жаловаться и хныкать не собирался, боль лишь напоминала о его недавней победе, а ее он забывать не хотел. Хотел всегда помнить. Даже осколок рассыпавшегося кирпича, которым чуть не зарядил Кольке в голову, приберег. Раздевшись, мальчик засунул грязную одежду в корзину для белья и перекинул пораненную ногу в ванну.