Галина Романова - Завтра не наступит никогда

– Идет! Так что?!

– Она за что-то просила у нее прощения, Гена. В полный голос просила, со слезами и рыданиями. Так-то… Не забудь про кофе!..

Глава 12

Марк сейчас мало напоминал самодовольного преуспевающего бизнесмена, предпочитавшего выходить к завтраку полностью одетым и даже в галстуке. Сейчас он напоминал…

Нет, она никогда не делала этого раньше, не сделает и теперь. Она же всегда опасалась классифицировать его. Боялась ошибиться. К тому же сам Марк, все его поступки, его поведение, отношение к ней мало поддавались анализу. Он как-то ускользал из ее сознания. Таял, как мираж, стоило ей к нему подобраться поближе.

Нет, ему, как и Шлюпиковой, не было места в ее тайном списке. И если Шлюпиковой там не было места по причине того, что Эмма испытывала к ней гадливость, то с Марком все обстояло иначе. Здесь без опасения дело не обошлось.

Его она даже немного любила в то время, пока они жили вместе. Уважала очень, а вот любила немного. Потому что опасалась его, и еще ускользал он, постоянно ускользал.

– Эмма, – позвал он ее слабым голосом. – Эмма, ты здесь?

Она, конечно, была рядом. Где же ей еще надлежало быть, как не подле убитого горем вдовца? После опознания она сразу поехала к нему, нет, к ним с Ингой домой. Застала его в совершенно разбитом состоянии, долго отпаивала лекарствами, горячим чаем, все что-то говорила и говорила. Потом затихла в другой комнате.

Она выдохлась. Все, что нужно было сказать, она уже повторила раз десять. Нет, много больше. Он не унимался, стонал, плакал и все время повторял:

– Ну почему она, Эмма?! Почему она?!

В какой-то момент она даже не выдержала и воскликнула:

– Ну а кто, по-твоему, должен был быть на ее месте, Марк?

– Я не знаю, не знаю!!! – Он уронил лицо в ладони. – Может быть, ты! Это же в твоем подъезде случилось, в твоем!!! Значит, это ошибка! Какая-то чудовищная ошибка! На ее месте должна была быть ты, Эмма! Почему она, господи, почему?!

– Ну, прости, Марк, что это не я, – воскликнула тогда Эмма с горечью и тут же ушла от него в другую комнату.

Уходить из квартиры она пока не стала. Ждала приезда старшей сестры Марка. Та обещала приехать, присмотреть за ним. Но говорить с ним теперь, после его заявления, Эмме расхотелось.

Горе горем, но нельзя же так жестоко!

Они и так обошлись с Эммой не очень хорошо, когда объявили ей о своей любви. Нет, к тому времени у Эммы с Марком все было закончено. Он уже собрал свои вещи и переехал к себе, но то, что к нему тут же переехала Инга, для Эммы явилось новостью.

– Мама! – восклицала она с нервным изумлением. – Мама, они давно уже обо всем договорились!

– И что? Разве для тебя это имеет значение?

– Но как так?! Это же… Это же отвратительно!

– Отвратительно, дорогая, что ты не можешь удержать подле себя ни одного мужика, – мать тогда была с ней до жестокого прямолинейна. – Ты же не замечала Марка последние месяцы.

– С чего ты взяла? – изумлялась Эмма.

– С того, что он сам мне говорил об этом, – мать прятала от нее глаза, значит, знала что-то еще.

– А про Ингу он тоже тебе говорил?

– Нет, но… – мать пожимала плечами. – Но я догадывалась, что между ними что-то назревает.

– И мне не сказала???

– А зачем? Для чего, дочка? Ты же все уже к тому моменту для себя решила.

– Что решила? – Эмма растерянно смотрела на мать.

– Что ты с Марком расстаешься.

– Ну кто тебе сказал об этом? Кто?!

– Мне сказал об этом твой скучающий вид, твое постоянное нежелание быть с ним рядом. Он везде бывал один в последнее время. Ты всегда отказывалась. И Инга… Она его сопровождала туда, куда неприлично было являться без спутницы. Ты добилась того, чего хотела…

Эмма не хотела, чтобы было именно так. Она хотела с Марком расстаться, поняв, что им неуютно рядом. Но хотела, расставшись, навсегда вычеркнуть его из своей жизни, памяти. А как же его вычеркнешь, если он женился на твоей двоюродной сестре?

Вольно или невольно, но им приходилось пересекаться. Инга так вообще была частой гостьей в доме Эммы. Могла и ночевать остаться, и в выходные гостить. И с замужеством ее ничего не поменялось. Она как навещала Эмму, так и продолжала навещать. Как гостила, так и продолжала гостить, когда Марк уезжал куда-нибудь.

И Эмма с этим ничего не могла поделать. Ситуация менялась, конечно, когда в жизни Эммы появлялся мужчина. Тогда Инга на ночь никогда не оставалась, предпочитая для визитов те дни, когда Андрей, например, был в загулах, а Сергей работал…

Вспомнив о Сергее, Эмма сморщилась, будто снова тронула наболевшее место. Хотя так оно и было, наверное. Сергей и был ее наболевшим местом. Наболевшим местом ее совести.

Ей было стыдно за себя перед ним! И открытие это она сделала совсем недавно. Тогда, когда назвала его мебелью, охарактеризовав его бессловесность таким вот жестоким образом.

А он все это переиначил. Все назвал по-другому, и совершенно неожиданным для нее открытием было его признание в любви.

Он ее любил?! Настолько сильно любил, что просто молчал и терпел. Не щелкал ее по затылку или по заду, как это делал Андрей, когда ему что-то не нравилось. Не уходил в загул, запой, а просто терпел. И на работу, оказывается, устроился к ним в фирму только для того, чтобы видеть ее каждый день. Устроился, правда, через Шлюпикову, чего Эмма не могла ему простить. Но…

Сегодня кто-то брякнул после обеда, что Марго убили. Будто звонили из следственных органов и ждали какого-то сотрудника для беседы по этому поводу. Эмма и верила, и не верила.

Нет, убить Марго, наверное, хотелось каждому. Но она была рыжеволосым бессмертным чудовищем. Как же можно было ее убить?!

Потом все же оказалось, что это не враки и Марго действительно убили в лифте того дома, где она снимала жуткую комнату в жуткой коммуналке.

– А ты бы так смогла, принцесса? – хохотала Марго как-то в полный голос, показывая Эмме фотографии обшарпанных, изъеденных плесенью стен ванной, где вынуждена была мыться.

– Нет, – честно призналась ей Эмма. – А зачем?

Тут Марго не нашлась что ответить. Может быть, и сама не знала. Может, просто не хотела озвучивать причину. И вот теперь…

И вот теперь ее не стало. Не стало этого монстра в женском обличье. Гадкого, беспринципного, подлого монстра больше нет. И ей не нужно теперь ничего опасаться! Те гнусные угрозы, которые Эмма выслушала накануне, уже не более чем просто звук, пролетевший вчерашним поздним вечером через весь город из одной телефонной трубки в другую. Вряд ли кто-то присутствовал при этом звонке, вряд ли. А даже если и присутствовал, доказать ничего не сможет. Мало ли что могло втемяшиться в голову подлой женщине? Может, это она так развлекалась? Может, просто глумилась. А она могла!