Нора Робертс - Река снов

Фрэнк улыбнулся и доверился инстинкту.

– Мы с удовольствием, но только если нашим проводником будешь ты. Нам нужно все самое лучшее.

Она смерила его серьезным взглядом.

– В маршруте «Скайлайн»[3] всего пятьдесят километров. – Когда Фрэнк открыл рот, она слегка улыбнулась. – Шучу. Я знаю один легкий дневной маршрут, который подойдет вам, если вы любите фотографировать.

– Что ты называешь легким дневным маршрутом?

По ее губам скользнула удивленная улыбка.

– Всего четыре километра. Вы увидите бобров и скоп. Если захотите устроить пикник, на базе вам выдадут сухой паек.

– Принято. Как насчет завтра?

– Я поговорю с дедушкой, но все будет в порядке. Приду за вами в половине двенадцатого.

– Ливи, – спросил Фрэнк, когда девочка повернулась к деревьям, – а компас купить?

Она обернулась и улыбнулась.

– Я не дам вам заблудиться.

Оливия быстро вошла в рощу, убедилась, что ее никто не видит, обхватила себя руками и дала волю слезам.

Они были горячими, жгучими; в груди стояла тянущая боль. Но когда слезы кончились и вернулась способность дышать, Оливия вытерла щеки, и ей стало легче.

И тут двенадцатилетняя девочка приняла решение, определившее ее дальнейшую жизнь. Она узнает о здешних лесах, озерах и горах все, что можно узнать. Будет жить и работать в месте, которое любит. Там, где выросла ее мать.

Кроме того, она будет выяснять все, что связано с ее матерью. И с человеком, который убил ее. Будет всей душой любить первую. Всей душой ненавидеть второго.

И никогда, никогда не влюбится так, как сделала ее мать.

Она будет жить сама по себе. И начнет прямо сейчас.

Оливия умылась в ручье и сидела на берегу, пока не удостоверилась, что слезы и бурные эмоции остались позади. Ее бабушка и дедушка ничего не должны знать. Она дала себе еще одну клятву: ни один ее поступок не причинит им боли.

Выйдя на поляну и увидев, что дед пропалывает цветы, она подошла к нему, опустилась на колени и улыбнулась.

– На базе все сделано. В палисадниках чисто.

– Детка, тебе передался мой талант садовника. – Он подмигнул ей. – Тут ты не в бабушку.

– Почему? Она хорошо ухаживает за комнатными растениями… На базу приехала семья. Муж, жена и сын. – Оливия с беспечным видом выдернула сорняк. Она не хотела лгать и решила ограничиться полуправдой. – Мать сказала, что она была здесь подростком, но мне кажется, что отец с сыном не отличат куст от дикобраза. Они хотят, чтобы я завтра провела их по короткому маршруту. Думаю сводить их к Ирландскому озеру, чтобы они смогли пофотографировать.

Дед присел на корточки, и его лоб прорезала глубокая морщина.

– Не знаю, Ливи…

– Я сделаю это с удовольствием. Я знаю дорогу. Хочу начать учиться управлять базой и лагерем, хочу как можно больше узнать о маршрутах и их окрестностях. Я ходила по всем маршрутам и хочу проверить, смогу ли провести экскурсию самостоятельно. До Ирландского озера совсем недалеко. Если все пройдет нормально, я скоро смогу водить группы в летние походы, особенно детские. А когда вырасту, буду водить походы с ночевкой и стану ученым-натуралистом. Как те, которые работают в национальном парке. Только лучше, потому что я здесь выросла. Потому что это мой дом.

Дед протянул руку и коснулся пальцами ее щеки. Внучка заставила его вспомнить Джулию. Джулию, говорившую ему о своей мечте стать великой актрисой. Эта мечта и увела ее от отца. А Оливия хочет остаться здесь.

– Ты еще слишком мала. Двадцать раз передумаешь.

– Не передумаю. Но сначала надо попробовать. А вдруг не получится? Завтра я хочу сделать первую попытку.

– Значит, на Ирландское?

– Я только что провела главу семьи вокруг гостиницы. Он боялся заблудиться. – Оливия хихикнула. – Думаю, до Ирландского озера он доберется.

Поняв, что она победила, девочка поднялась на ноги и отряхнула джинсы.

– Пойду к бабушке. Посмотрю, не надо ли ей помочь с обедом. – Она сделала шаг в сторону, но остановилась и обняла деда за шею. – Ты будешь гордиться мной!

– Я уже горжусь, малышка.

Она обняла Роба еще крепче.

– Подожди немножко, – прошептала девочка и побежала к дому.

Оливия пришла точно к назначенному сроку. Начиналась новая жизнь. Отныне она никуда никогда не опоздает и всегда будет в полной боевой готовности.

Она пришла на базу заранее, получила продукты и уложила коробку в рюкзак. Она сильная и сама понесет ее. А когда станет старше, будет еще сильнее.

Оливия надела рюкзак на спину и подтянула лямки.

При ней были компас, нож, бутылка воды, пластиковые сумки для сбора мусора, фотоаппарат, блокнот, карандаши и аптечка.

Вечером она просидела три часа, читая, записывая и запоминая все нужное, и была уверена, что Брэди проведут день не только приятно, но и с пользой.

Подойдя ко входу во внутренний дворик, она увидела Ноя. Тот сидел в наушниках и стучал пальцами по подлокотнику кресла. Его длинные ноги в рваных джинсах и дорогих кроссовках «Найк» были вытянуты и скрещены в лодыжках.

Ной носил солнечные очки с очень темными стеклами. Оливия поняла, что еще не видела его глаз. Волосы были влажными, словно он только что принял душ или вышел из бассейна. Они были небрежно зачесаны назад и сохли на солнце.

Он был похож на рок-звезду.

Девочка сгорала от смущения, но храбро расправила плечи. Если она хочет стать проводником, то должна научиться никого не стесняться. Тем более мальчиков.

– Привет.

Ной приподнял голову и перестал стучать пальцами.

– Ага, привет. – Он протянул руку и выключил магнитофон. – Пошел трубить сбор.

Когда Ной встал, Оливии пришлось закинуть голову, чтобы увидеть его лицо.

– Опробовал бассейн?

– Ага. – Он улыбнулся, и в груди девочки забилось сердце женщины. – Вода холодная. – Ной открыл дверь в номер. – Эй, следопыт уже здесь! – Из-за двери спальни донеслось какое-то бормотание, и он повернулся к Оливии. – Посиди немножко. Мама никогда не бывает готова вовремя.

– Торопиться некуда.

– Вот и отлично.

Решив, что вежливость требует выполнить просьбу гостя, Оливия села на каменный парапет и умолкла. Виной тому были как смущение, так и простая неопытность.

Ной изучал ее профиль. Эта девочка интересовала его, потому что она имела отношение к его отцу, к Джулии Макбрайд и, как он признавался себе самому, к убийству. В слове «убийство» была какая-то странная магия.

Он спросил бы ее об этом, если бы не был уверен, что отец с матерью спустят с него шкуру. Можно было бы рискнуть, однако он помнил фотографию плачущей маленькой девочки, зажимающей руками уши.