Эвелин Энтони - Шаг до страсти

Голицын покачал головой. Он старался слушать, но смысл сказанного до него не доходил. Он понял только одно: Свердлов нападает на Китай и ни разу не сказал про загнивающий капитализм.

— Вы считаете так, — сказал Голицын, — а я по-другому.

— В таком случае мы должны сойтись на том, что расходимся во мнениях, — улыбнулся Свердлов. — Но это, я уверен, не помешает нам в работе. Мы по крайней мере знаем, как мирно сосуществовать.

Он нажал на звонок. В дверях показалась Анна Скрябина.

— Принесите чаю генералу. А мне достаньте виски и стакан вон из того шкафчика.

Голицын молча наблюдал за Свердловым, пока девушка не принесла ему чай, дымившийся в стакане с серебряным подстаканником. Голицын отхлебнул, а секретарша налила Свердлову виски. Он взял у нее бутылку и долил стакан почти до краев. Затем отпил глоток, как будто пил воду. Девушка вышла из комнаты, бесшумно и незаметно. Свердлов подумал, что она скорее выплыла, чем вышла. За три дня он начал ненавидеть ее.

— Интересно, кто завербовал Синего? — внезапно спросил он.

— Я слышал разговоры, что вы, товарищ Свердлов, — произнес Голицын. Он всегда считал, что это так. Среди подчиненных Свердлова утвердилось мнение, что своей стремительной карьерой он обязан удачной вербовке необыкновенно важного агента в одной из западных великих держав.

— Я даже не знаю, кто это, — промолвил Свердлов. — Никто, кроме Панюшкина, этого не знает. Настолько он важен. Еще ни один человек, работавший на нас, не был так тщательно прикрыт.

— Разумно, — согласился Голицын. Он смотрел, как в стакане Свердлова оставалось все меньше виски. Вот вам еще один признак разложения, за водку он бы его не упрекал. — Никто с нашей стороны его не сможет выдать. Нашлись же перебежчики, знавшие Фукса и Нанн Мей, — это была ужасная ошибка.

— Синий — наш лучший источник информации по очень многим вопросам, — заметил Свердлов. — Он передает нам ценнейшие материалы. Он знает, что представляет самую большую важность. За шесть месяцев я познакомился с десятком подборок от Синего, и все до единой были отлично сделаны. Ни одного лишнего слова, выводы точные и квалифицированные.

— А национальность? — зашел с другого конца Голицын. Ему очень хотелось узнать, правду ли говорит Свердлов, действительно ли он не знает, кто этот загадочный Синий.

— Не знаю. И никто не знает. А сейчас давайте сменим тему, но не предмет нашего разговора: во время поездки на Барбадос мне повезло. Я установил полезный контакт.

Голицын напрягся. Инстинктивно он почувствовал, что его ждет разочарование.

— На острове я встретил женщину. Ее работа связана с весьма секретными вопросами, и у нее есть несколько контактов с Британским посольством в Вашингтоне. Мы подружились. — Он улыбнулся своей кривой улыбкой и допил виски. — Я возобновлю нашу дружбу здесь, мне кажется, я смогу ее завербовать.

— Было бы здорово, — хмуро промолвил Голицын. Миссис Ферроу придется вычеркнуть из донесения о Свердлове. Она будет для него плюсом, а не минусом.

Через час Свердлов отпустил его. После этого набрал телефон кабинета Джуди в здании ООН. Он чувствовал, что Анна Скрябина в приемной подслушивала. Четырехчасовым самолетом он вылетел в Нью-Йорк.

Джуди вышла без двадцати пяти семь, она повернула налево и прошла с полквартала до угла, где, по словам Свердлова, он должен был ее ждать. У обочины стоял темно-зеленый «мерседес». Когда она поравнялась с машиной, окно опустилось, и Джуди увидела Свердлова.

— Хэлло, — сказал он. Открылась дверка, и она села в машину. Он протянул ей руку, она свою, чтобы поздороваться. Он задержал ее руку в своей и поцеловал, повернув ладонью кверху, а потом торжествующе улыбнулся.

Она сделала вид, будто не заметила, и отняла руку. Между ними началась игра, как будто они расставались не больше чем на какой-нибудь час.

— Ты долго ждал?

— Двадцать минут. Получил удовольствие, показав полицейским советский паспорт. Они хотели арестовать меня за то, что я плохо припарковался, и не смогли. Сегодня ты выглядишь такой красавицей. Выпьем?

— Давай, — сказала Джуди. — Очень много было работы. Уберите руку, мистер Свердлов, обниматься на улицах не разрешается.

— В этой прогнившей стране все разрешается. — Он завел машину, и «мерседес» влился в автомобильный поток на улице. — Ты же не хочешь уверить меня, что, разрешив совокупляться на сцене, они могут запретить честному советскому гражданину поцеловать девушку в машине?

— Нет, — ответила Джуди. — Но ты же прекратил свои попытки, верно?

— Я тебе это припомню, — пообещал Свердлов. — В долгу не останусь.

Они заехали в бар на Шестьдесят седьмой улице, при тусклом освещении разглядели стоящие в зале крошечные столики, стены, оформленные в псевдогавайском стиле, пластиковые пальмы.

Он заставил ее заказать нечто ужасно алкогольное в скорлупе кокосового ореха, а потом безжалостно смеялся над ней, когда она пыхтела, пытаясь проникнуть внутрь и выпить содержимое. Она выглядела шикарно: красивая, очень элегантная. Это была совершенно другая женщина по сравнению с той босоногой девушкой в бикини на Барбадосе. Безукоризненная леди, хотя и без драгоценностей и без такого символа социального статуса, как меховое манто. Теперь она выглядела постарше, но это его не смущало.

— Что ты разглядываешь? — спросила его Джуди. Он тоже был другим — в голове у нее мелькали точно такие же мысли. Ей еще не приходилось видеть его в костюме. Он надел темный костюм, простую белую рубашку и однотонный галстук. Несмотря на непринужденную манеру, с которой он держался, он, по-видимому, нервничал.

— Тебя, — сказал он. — Ты не похожа на ту, что была на острове. Такая уверенная в себе, просто сама компетентность. Возьми еще кокоса.

— Благодарю, этого более чем достаточно. Кажется, ты меня критикуешь?

— Нет, нет! Если я сказал, что предпочитаю тебя в бикини, то какая же это критика? Ты выглядишь такой красивой. Я тебе сказал это в машине. А как я тебе нравлюсь в своем рабочем костюме?

— Не поняла пока, — сказала Джуди. — Дай мне время привыкнуть. Одно меня поразило. Где твой красный галстук?

Он засмеялся:

— Я же переодетый. Я же русский шпион, ты не поняла что ли?

— Ну, если уж я не поняла этого раньше, я никогда этого не пойму, — проговорила она. — Ты был совершенно прав в отношении моих гостей. Меня встретили прямо в аэропорту, можешь себе представить?

— Извини. — Он взял ее за руку. Она не пыталась отодвинуться. — Расскажи-ка, как все это было. Но сначала выпьем еще. Виски мне и тебе тоже. Больше никаких кокосов. Я это сделал только чтобы подразнить тебя.