Энн Стюарт - Поцелуй шута

— Думаю, что я тоже не получу от этого удовольствия.

— А, что ты сказал? Очень хорошо, очень хорошо, — сэр Жофрей как-то странно зафыркал, что у него означало, по-видимому, смех. — Тоже не получишь удовольствия, ха-ха. Очень хорошо, парень.

Гилберт смотрел ему вслед. Иногда бывают времена, когда все складывается слишком легко и просто, подумал он и мысленно вернулся к своей гнусной жертве, сохраняя на лице маску приветливого участия.

Двор был пуст, даже слуги и те находились сейчас в главном зале, праздновали свадьбу своего хозяина. Заметно похолодало, когда Джулиана вышла во двор и тут же, обхватив себя за плечи, пожалела, что не поднялась в комнату, которую они теперь занимали вместе с Изабеллой, и не взяла теплый плащ. Несмотря на яркое солнце, осенний холод пробирал до костей. Прямо сейчас ей вдруг захотелось оказаться в тепле и уюте, а также в безопасности среди знакомых вещей и людей. Это желание было таким острым, что Джулиана сама не могла понять его причины.

Хитрый шут явно забавлялся, и, понимая это, она все же не могла устоять. Заброшенная часовня и священная реликвия не могли не разжечь ее любопытства, бросив вызов ее воображению, а ей так было необходимо отвлечься. Конечно, искать кубок святой Евгелины было не столь увлекательно, как Священный Грааль, но поиски вполне могли развлечь Джулиану во второй половине дня, когда она просто не знала, куда себя деть.

Тайная часовня оказалась на самом деле никакой не тайной. Одна из служанок сразу показала Джулиане, где находится старая часовня Святой Леди. Вход в нее притаился в углу двора и выглядел совершенно заброшенным: возле него росла густая высокая трава. Место это явно было забыто ради более помпезной и большой новой часовни. Кстати, там Джулиана не заметила никаких следов священной реликвии во время своей так называемой исповеди, но это было и неудивительно, поскольку большую часть времени она провела, уткнувшись носом в ледяные камни пола.

Низко наклонив голову, Джулиана осторожно прошла по выложенной плитками дорожке к часовне. Она примыкала к кухне, и с одной стороны ее стена была завалена грудой кухонных отбросов, наполняющей свежий осенний воздух не слишком приятными ароматами. Заросший травой вход был плотно прикрыт тяжелой дверью. Джулиана толкнула дверь и шагнула внутрь. Часовня оказалась совсем маленькой и на удивление теплой, что казалось очень странным, так как постройка была все из того же холодного камня, что и весь замок Фортэм. Солнце проникало внутрь через грязные стекла окон, заливая небольшое пространство теплой разноцветной радугой. Джулиана замерла в дверях, подняв голову вверх и уставившись на витражные окна, где с помощью разноцветных кусочков стекла была изображена история святой Евгелины.

Витражи были выполнены с огромной любовью и искусством. Первое окно рассказывало о ранних годах святой, и история сразу всплыла в памяти Джулианы со всеми своими незначительными деталями, запомнить которые она посчитала важным из благочестивых побуждений.

Сначала Евгелина была пухленькой здравомыслящей молодой женщиной, хорошей дочерью, добродетельной женой, а затем — молодой вдовой. Как многие добродетельные женщины, после смерти своего мужа она постриглась в монахини и десять лет все свои таланты, ум и силы отдавала монастырю.

Но ее спокойная жизнь закончилась, когда жадный король забрал Евгелину из монастыря и принудил к браку ради ее богатых земель. А затем, когда получил от нее все, что хотел, отравил ее, разрезал тело на куски и скормил дракону.

Это окно было особенно ярким и разноцветным, с красными языками пламени, вырывающимися из пасти чудовища. Джулиана не верила в драконов, разве только где-нибудь за морями и океанами и, конечно, в какие-то незапамятные времена, но не в добропорядочной Англии.

Однако история Евгелины на этом не кончилась. Едва только дракон проглотил Евгелину, как она чудесным образом ожила и выскочила у него из пасти. А затем она его приручила и отправила наказать своего убийцу-мужа за его грехи.

Ожившая Евгелина основала свой орден Святой Евгелины, а затем очень скоро почила, превратившись на смертном одре в дракона. С тех пор сохранилось некоторое количество реликвий, в том числе и чешуя дракона, которую Джулиана приняла просто за кусочки кожи, несколько осколков кости и самая главная реликвия — кубок, из которого муж ее и отравил. Когда Евгелина выбралась из пасти дракона, этот простой кубок волшебным образом превратился в золотой, усыпанный драгоценными камнями.

Не то чтобы Джулиана не верила этой истории. Это сочли бы богохульством, и глупо было бы рисковать жизнью за обвинение в ереси. Но она никогда не видела драконов и не встречала тех, кто сам их видел. К тому же она никогда не была свидетельницей настоящего чуда, а братья из ордена Святой Евгелины, повелительницы драконов, ничем не отличались от братьев других орденов. Считалось, что граф Фортэм вел свою родословную от этой святой леди, которая родилась на этой земле.

До Джулианы дошли слухи, что король оспаривал право графа на владение этой реликвией, но насколько она могла судить о королях, они всегда оспаривали право на владение всем, что представляло хоть какую-то ценность.

Последнее окно понравилось ей больше всех. Воскресшая Евгелина поднималась к солнцу, ее круглое умное лицо излучало то, что обычно принято называть святостью, хотя Джулиане выражение ее лица показалось лукавым и немного хитрым. Дракон стоял позади нее с выгнутой шеей. А над всем этим сиял золотой кубок, сверкающий в лучах солнца.

Джулиана огляделась. Помещение было крошечным, и сюда явно давно никто не приходил. Джулиана подняла голову, заглянув поверх простого, ничем не украшенного алтаря, и увидела его.

Священный кубок стоял в нише, расположенной высоко над головой, так, чтобы до него нельзя было дотянуться. Золото потускнело, драгоценные камни покрылись толстым слоем пыли. Реликвия выглядела так, словно о ней давно все забыли, но Джулиана была не столь наивна. Едва ли могли забыть о вещи, имеющей такую духовную и материальную ценность.

Она схватила стоявшую в стороне скамейку и потащила по полу вокруг алтаря. На несколько мгновений остановилась, чтобы благочестиво преклонить колени, прежде чем продолжить свой путь. Поставив лавку прямо возле стены под нишей, она забралась на нее, высоко подняв юбки, а затем изо всех сил потянулась вверх… выше… еще чуть-чуть… она уже почти дотронулась пальцами до золотой ножки…

— На вашем месте я бы не стал этого делать. — Голос Николаса раздался так неожиданно, что Джулиана потеряла равновесие, скамейка качнулась под ней, и она свалилась, взметнув юбки, прямо на каменный пол — и прямо к его ногам.