Нора Робертс - Не играй со мной

Хмурясь, он изучал ее лицо. – Ты не думаешь становиться его любовницей, не так ли?

Сирина наградила его надменным взглядом.

– Если я и выберу себе возлюбленного, то я сделаю это сама, но я не буду ничьей любовницей.

Он почувствовал вспышку гордости наряду с приступом болезненного дискомфорта. Чтобы потянуть немного времени, Дэниел взял золотую ручку и покрутил ее в руках: ему потребовалось много усилий, чтобы сконцентрировать все чувства именно на гордости.

– Ты помнишь про мой скотч?

– Какой скотч?

– Ах, Рина.

Подойдя к нему, Сирина обвила его шею руками.

– Я не прощаю тебя, – бормотала она. – Я только симулирую прощение. И я хочу, чтобы ты знал, я вообще никогда не тосковала по тебе. – Она прижалась губами к его щеке.

– Ты всегда была непочтительным и надоедливым ребенком, – заявил Дэниел, обнимая ее с каким-то отчаянием.

Когда Сирина спустилась вниз, она нашла мать, сидящей в уютном кресле за шитьем, на подносе стоял чайный фарфоровый сервиз, украшенный крошечными фиалками. Глядя на эту сцену, Сирина восхищалась тем, как женщина может ощущать себя настолько счастливой в такой домашней обстановке и при этом быть блестящим хирургом. Руки, которые только в понедельник держала скальпель, сейчас создавала хрупкие образы при помощи иглы и стежков.

– О, как хорошо, – сказала Анна, поднимая взгляд на вошедшую Сирину. – Думаю, я точно рассчитала время, когда заказывала чай. Дорогая, подбрось, пожалуйста, еще дров в камин и иди сюда, поговорим. – Сирина пошла выполнять поручение. Анна оставила рукоделие, положив его на стол. Огонь весело потрескивал в камине, наполняя комнату божественным запахом леса.

До этого момента Сирина не понимала, насколько соскучилась по аромату горящего дерева.

– И настоящая ванна, – сказала она громко. Улыбнувшись, она повернулась к матери. – Тебе не кажется странным, что только сейчас я поняла, какая это роскошь – отмокать в ванне так долго, как хочется? После двенадцати месяцев стояния в ведре, которое называют душевой кабиной, начинаешь ощущать это особенно остро!

– И ты наслаждалась каждой минутой этого.

Смеясь, Сирина села на подушечку у ног Анны.

– Ты так хорошо меня знаешь. Это была тяжелая работа и веселое приключение. Но я рада вернуться домой.

Она приняла чашку и блюдце, которое ей передала Анна. – Мама, я знаю, что никогда не встретила бы столько много интересных людей, если бы я не сделал этого.

– Твои письма были всегда наполнены их описаниями. Когда-нибудь ты должна прочитать их для себя, чтобы вернуть воспоминания.

Анна подобрала по себя ноги и хихикнула. – Ты никогда не узнаешь, как было трудно уговорить твоего отца отпустить тебя в океанский круиз.

– Когда он прекратит волноваться? – спросила Сирина.

– Никогда. Это его способ показать свою любовь.

– Я знаю. – Вздохнув, Сирина стала потягивать чай. – Если бы он только расслабился и позволил мне выбрать свой собственный путь в жизни.

– Почему ты не говоришь мне, что думаешь о Джастине? – Несмотря на гневный взгляд Сирины, Анна улыбнулась. – Нет, у меня была только слабая догадка о том, что задумал твой отец.

– Ты можешь в это поверить? – снова рассердилась Сирина, поднимаясь с чашкой в руке. – Он фактически обманом вовлек Джастина в эту поездку, надеясь, что я приеду домой со звездами в глазах и радужными надеждами в голове. Я никогда не была настолько разъяренной и настолько смущенной.

– Как Джастин отнесся к этому?

Сирина одарила мать высокомерным взглядом.

– Я думаю, что после первоначального потрясения он нашел все это очень забавным. Он понятия не имел, кто я такая, пока мы не провели на берегу один день, и я не назвала свое полное имя.

Упоминание о пляже натолкнуло Анну на размышления. Чтобы скрыть улыбку, она стала потягивать чай.

– Я вижу, твой отец очень высоко мнения о нем, Рина. Так же, как и я. Я предполагаю, что Дэниел не смог сопротивляться искушению.

– Он приводит меня в бешенство.

– Кто?

– Джастин… они оба. Он ничего мне не сказал, пока круиз не был почти закончен, а затем намекнул об этом самым небрежным образом. Да ведь я фактически начала …

Внезапно замолчав, она отвернулась, уставившись на огонь.

– Начала что? – мягко спросила Анна.

– Он очень привлекателен, – пробормотала Сирина. – Мне кажется, что это имеет некоторое отношение к его непримиримой твердости и этому проклятому очарованию, которое словно околдовывает тебя. – Мудро промолчав, Анна стала слушать дальше. – Он возбуждал во мне такую страсть, которая не угасала даже в минуты злости и раздражения. Такого я не испытывала никогда! Я не уверена, что так хотела кого-нибудь и когда-нибудь. – Обернувшись, она увидела, что мать спокойно наблюдает за ней. – Мы провели вчерашний день вместе на Сент-Томасе. Я даже хотела провести с ним ночь, пока он не рассказал мне о небольшом отцовском плане.

– Как ты себя чувствуешь теперь?

Сирина смотрела вниз на свои руки, затем глубоко вздохнула.

– Я все еще хочу его. Я не знаю, является ли это большим, чем есть на самом деле. Как это могло случиться, если мы знали друг друга меньше двух недель?

– Рина, ты действительно не доверяешь своим инстинктам? – Приподняв бровь, Сирина посмотрела на мать. – Почему эмоции обязательно должны требовать подтверждения продолжительным промежутком времени? Они столь же индивидуальны, как люди, которым они принадлежат. Когда я встретила твоего отца, то думала, что он тщеславный, горластый баран. – Услышав хихиканье Сирины, Анна усмехалась. – Конечно, он таким и был. И, тем не менее, я влюбилась в него. Два месяца спустя мы начали жить вместе, а через год были уже женаты. – Увидев на лице дочери явные следы потрясения, она криво улыбнулась. – Страсть и добрачный секс не исключительная принадлежность вашего поколения, моя радость. Дэниел хотел жениться, а я была настроена сначала закончить военно-медицинскую школу. Единственное, с чем мы были согласны, - что мы не могли, и не хотели жить друг без друга.

– Как ты узнала, что это настоящая любовь, а не только желание?

– Из всех моих детей, ты всегда задавала самые трудные вопросы. – Наклонившись вперед, Анна взяла руки дочери. – Я не уверена, что это можно отделить друг от друга, когда это касается мужчины и женщины. Ты можешь чувствовать одно без другого, но не когда это настоящая любовь, не когда это истинное желание. Страсть, которая быстро приходит и затем исчезает со временем, – только эхо. Ты боишься влюбиться в Джастина, или боишься, что уже сделала это?