Елена Арсеньева - Отражение в мутной воде

Через час она уже так не думала.

Да, Москва – слишком большой город… И людей в ней просто-таки непотребно много! И даже на сравнительно малом пространстве между кинотеатром «Художественный» и рыжим теремком – выходом из метро – их собралось какое-то нечеловеческое количество. Причем вся эта масса, разумеется, не стояла на месте, а толклась, двигалась, перетекала, меняла формы, очертания и состав.

Конечно, встречу следовало бы назначить в каком-то другом месте. Ведь в одиннадцать в «Художественном» начиналась премьера какого-то кинематографического шедевра, и народ брал входы с бою. Премьера, похоже, была настолько престижная, что милиция рукой махнула на порядок и правила, запрещающие стоянку автомобилей. Теперь несколько несусветных иномарок сверкали боками неподалеку от входа в метро. Они да милиционеры были наиболее стабильными фигурами в этой светской тусовке, в которой Тина, как ни тщилась, не могла рассмотреть ни одной белой куртки.

В основном публика была одета парадно, то есть в черное. Или траурно – это уж в зависимости от восприятия жизни. Тоже неплохой тест на общий настрой организма, пессимистический или оптимистический, не хуже канонических коньяка и клопов! Тине, например, казалось, что она находится на грандиозных похоронах.

Название фильма – «Сердце президента» – тоже изрядно отдавало прозекторской. Хотя, судя по анонсу, трупов вскрывать в фильме не предполагалось. Просто некая ушлая парочка невзначай выяснила (так, мимоходом!), что еще во время своей знаменитой операции первый законно избранный президент всех россиян оказался на грани смерти, которая может наступить в любую минуту. А может и не наступить. Однако, чтобы не рисковать, не утратить власть, заработанную кровью и потом (чужими, но это не суть важно), семейство быстренько сыскало хорошо натасканного двойника, затолкало его в апартаменты, а чуть живой оригинал тайком импортировало в некое карманное королевство.

Жуть, словом. Двойники, двойники… Тридцать пять тысяч одних двойников!

Тина, которой делать было решительно нечего, прочла анонс раз восемьдесят – и все более исполнялась смутного раздражения. В конце концов она определила его причину. Дело было даже не в теме, навязшей в зубах. Тина, хоть тресни, не верила, что двое самых обычных людей, случайно брошенные в объятия друг другу превратностями судьбы, способны спасти Россию! А судя по аннотации, в конце фильма происходило именно это. Чтобы двое русских нашли и силы, и деньги, а главное – преодолели первейшее национальное свойство – лень… Сомнительно! По мнению Тины, общероссийский тридцатилетний период сидения сиднем еще не кончился, а потому фильм обещал быть недостоверным исторически и психологически.

Тина отвернулась от афиши. Ее уже не держали ноги, она перестала мотаться между кинотеатром и метро, как «челнок» между Россией и Турцией, и села на ограждение подземного перехода, безнадежно вглядываясь в мельтешение лиц.

Конечно, здесь были не только любители «жареных» киношек, но и вполне нормальные люди. Некоторые из них явно кого-то ждали. Высокая изящная блондинка, увешанная хорошенькими щеночками красного ирландского сеттера, ждала покупателей. Красивый энергичный мужик с волчьими ушами, похожий одновременно на Цезаря и Калигулу, но державший в руках почему-то не меч, а футляр виолончели, наверное, поджидал ту, которой он смог бы сыграть лирический пассаж для виолончели и сердца… Или вон тот невысокий худощавый парень в черной куртке, который непрестанно с кем-то переговаривался по сотовому телефону, впиваясь глазами в толпу, – он тоже ждал… Кого?

Тина от нечего делать, вдобавок подстегнутая нестандартными обстоятельствами жизни, ударилась немножко в детектив: он был милицейским опером и ждал преступника. Выслеживал его! Подстерегал! И при этом информировал по сотовому какого-то полковника с усталыми, но добрыми глазами о том, как идет операция.

А как она, интересно, идет? Тина отклеилась от парапета и прошла мимо приглянувшегося ей «опера», услышав обрывок фразы:

– …кинуть нас, как последних лохов! У меня просто руки чешутся пулю влепить!

Во рту сразу стало кисло. Эта лексика была ей уже слишком хорошо знакома. Никакой он, конечно, не «опер», а, пожалуй, киллер!

Тина разочарованно вернулась на парапет. Окинула местность взглядом профессионала. Нет, здесь никудышная диспозиция для заказного убийства. На стройплощадке, к примеру, или возле одинокого коммерческого ларька куда удобнее. Зато здесь убийце легко скрыться. Затерялся в людской массе, шмыгнул в метро – только его и видели.

Беглецу тоже удобно скрываться – такому, как она, например.

Тина даже согнулась, вдруг вспомнив, кто она, где и почему. Бесприютная, загнанная беглянка ждет чужого человека, который посулил ей приют…

Уж не случилось ли беды со Славиком? Тина ждет его два часа. Может быть, она что-нибудь перепутала? Не имелась ли в виду другая арбатская станция – их ведь три? Нет, «Художественный»-то один.

А вдруг на Славика напали те, кто ищет Тину?!

Ну, это уже мания преследования. Кому может прийти в голову, что она будет искать приюта у мачехи Валентина?!

Скорее, все проще. О господи, ну почему это ей раньше в голову не пришло?! Славик, конечно, уже был здесь – просто они с Тиной не узнали друг друга. Предположим, он испачкал свою знаменитую белую куртку – ну, кофе на нее вылил, например. Или зацепился, порвал… Оделся иначе в полной уверенности, что это не имеет особого значения, потому что он будет подходить ко всем сероглазым шатенкам, спрашивая: «Девушка, извините, вы не Тина?»

Возможно, и подходил. Но обошел своим вниманием странную фигуру, съежившуюся на парапете и увенчанную огненным ежиком нелепо стриженных волос…

Потоптался тут, потом плюнул – и поехал домой. Может быть, уже и доехал. И если Тина позвонит…

Она сорвалась с места и, вылавливая в кармане карточку, купленную еще на вокзале, бросилась к ряду грибков-автоматов.

Надо позвонить, извиниться. Может быть, Славик повторит приглашение. Больше-то ей некуда податься!

Тина набрала номер и взволнованно припала к трубке. Гудок, еще гудок… Как странно резонирует звук – такое впечатление, будто сигналы раздаются не только из трубки, но и за спиной.

Обернулась – а, вон в чем дело! Это зазвонил сотовый телефон «опера» (или «киллера»).

– Алло?

Он дома, дома!!!

– Славик! – завопила Тина и краем глаза заметила, как «киллер» («опер») сморщился и отвел трубку от уха: наверное, его собеседник тоже оказался криклив. – Слава богу!

Ее вдруг разобрал неуместный смех: Славик, слава богу… как в том анекдоте: «Карл Маркс и Фридрих Энгельс – это не муж и жена, а четыре разных человека, а Слава Капээсэс – вовсе не мужик».