Ирина Майорова - Турецкий берег, край любви

– То-то… – Игорь провел широкой ладонью по ее упругому животу и собирался снова улечься, когда над бассейном разнесся крик:

– Марина!!! Надо прямо сейчас сказать, сколько нас будет человек!

– О Господи… – пробормотал Грохотов. – Она что, подойти не может?

– Я сама к ней пойду и скажу, что мы не едем. – Марина стала подниматься с лежака, но Грохотов схватил ее за руку:

– Ладно, будь по-твоему. Поедем.

– Ура!!! – завопила она, чмокнула любовника в щеку и вприпрыжку помчалась вдоль бассейна, лавируя между лежаками.

В номере Марина выложила на кровать все свои наряды. Два самых красивых платья так и не отвиселись, а походный утюг она не взяла. Он хранился в комнате свекрови, и, попроси его Марина, обязательно услышала бы: «И перед кем, интересно, ты там форсить собралась?» Сейчас пришлось проявить смекалку: зацепив крючок плечиков с надетым на них фисташковым платьем за штангу в ванной, Марина задернула занавеску и включила горячую воду. Минут через пятнадцать она натянет на себя влажную одежку, и та мигом сядет по фигуре. К этому платьицу у нее были босоножки на высоченном каблуке и сумочка в тон.

Когда Марина вошла в спальню, Грохотов, оторвавшись от экрана ноутбука, воспроизводившего с диска очередную серию «Ментов», цокнул языком:

– Вот это да! Я урвал себе супертелку! – И, обхватив любовницу за талию, потянул ее на кровать: – Давай никуда не поедем? Сколько ты там отдала за эту дискотеку – 70 евро? И хрен с ними! И на ужин не пойдем, потом где-нибудь в городе поедим!

Игорь навалился на Марину и попытался задрать юбку из тонкого шелка.

– Ну по… годи, – задыхаясь под тяжестью его тела, прошептала она, – дай я хоть платье сниму…

Выбравшись из постели, Марина встала перед зеркалом и чуть не расплакалась. И не только из-за помятого платья. Впервые секс с Игорем не доставил ей никакого удовольствия. Она и постанывала, как всегда, и гладила-мяла широкую спину любовника, но мечтала при этом только об одном: чтобы все поскорей закончилось.

– Мне нужно переодеться, – сказала она, глядя в сторону.

– Давай. – Игорь широко зевнул и щелкнул пультом телевизора. На канале «НТВ» шла программа «ЧП». Теперь менты гонялись за бандитами и в ноутбуке, и на телеэкране.

Переобуваться она не стала, просто продела босоножки в штанины зеленых брючек. Сняла с плечиков пеструю кофту, подумала – и повесила обратно. Решила, что сойдет и желтый топик.

Есть совсем не хотелось. Марина взяла только чай и маленькую хрустящую булочку, да и ту раскрошила и оставила на тарелке. Зато Грохотов ел за троих. После секса у него всегда просыпался зверский аппетит, и сейчас, отрывая от огромной индюшачьей ноги куски мяса крепкими зубами и мотая при этом из стороны в сторону головой, он напоминал тигра, расправляющегося с газелью.

Забавлявшее ее прежде зрелище сегодня Марине было неприятно. Вдруг по ноге кто-то словно провел пуховкой. Она заглянула под стол. Там сидел кот. Тот самый, с которым она познакомилась в день приезда.

– Привет, Рыжий! – поздоровалась с котярой Марина.

– Мяу!

– Он мне ответил! – Марина вынырнула из-под скатерти и восторженно воскликнула: – Представляешь, я с ним поздоровалась, а он ответил!

– Х-то? – спросил Игорь, продолжая жевать.

– Кот. Мы с ним позавчера познакомились. Ты на ресепшн с номерами разбирался, а я гуляла по территории. А кот под кустом спал. Давай дадим ему кусочек мяса?

– Не надо. Привадишь, потом он везде будет за тобой таскаться.

– Здесь все туристы кошек кормят.

– Ну и зря. В Турции все кошки дикие. В домах их вообще не принято держать. Турки их боятся. В Средние века в здешних краях, знаешь, какая самая страшная казнь была? Человека сажали в мешок с пятью-шестью голодными кошками. Те сначала свежевали несчастного когтями, а потом вгрызались в свежие раны остренькими зубками.

– Перестань! – взмолилась Марина.

– Да-да, – не обращая внимания на ее реакцию, продолжил Игорь. – Я читал, что даже султаны так от неугодных жен и наложниц избавлялись. Совали в кожаный мешок, запускали туда разъяренную кошку и ядовитую змею, привязывали к мешку камень и по специальному желобу спускали в Босфор. Не веришь? Ну и напрасно! Во дворце Топ Капу не такие вещи творились. Один из султанов, например, каждую ночь желал иметь исключительно девственницу, другой любил представлять себя жеребцом, а жен и наложниц заставлял перевоплощаться в кобыл, а третий – как же его звали… кажется, Ибрагим – однажды так увлекся, что утопил разом весь свой гарем – 280 девиц и женщин.

Марина сидела, подперев голову рукой, смотрела в сторону и молчала. А Игорь заливался соловьем:

– В средневековой Турции с родственниками вообще не церемонились. В пятнадцатом веке султан Мемед издал закон, в котором было написано: «Сын, вступивший на престол, вправе убивать своих братьев, чтобы был покой на земле». А одна бабенка-славянка, ее Роксалана звали – слышала про такую, наверное? – еще дальше пошла. Сначала мужа в могилу свела, а потом и сорок его сыновей, в том числе и троих своих, кровных. Только чтобы избавить старшенького от конкурентов, а самой валидой стать. Валида – это мать султана, которая по сути страной и правит. Да наша Салтычиха по сравнению ней – просто девочка-припевочка.

Боковым зрением Игорь видел, с каким интересом вслушиваются в его рассказы две пары за соседним столиком, и на отрешенность Марины уже не обращал внимания.

– Но были в Османской империи и разумные законы. Например, если султан в течение девяти лет ни разу не пригласил жену или наложницу в свои покои, то обязан был дать ей богатое приданое, купить дом, найти мужа и отпустить с миром. Наложницы вместе со всем этим добром получали еще и грамоту об…

Закончить фразу Грохотов не успел, потому что к их столику подлетела та самая Света, что давеча кричала с бортика бассейна. Она возмущенно всплеснула руками:

– Вы чего сидите? Через пять минут автобус придет. Вас все в холле ждут!

Автобус доехал до замызганной, заваленной мусором площадки возле рынка, где туристам предложили выгрузиться и пройтись немного пешком.

Гид сразу же оторвался от них метров на двадцать – люминисцентная надпись на его майке мелькала где-то впереди. И вскоре стало ясно почему.

«Немного пройтись» предстояло по ухабам, усыпанным щебнем темным дворам и узким закоулкам. Пару раз пришлось даже перелезать через бетонные глыбы с торчащей арматурой.

Поначалу все просто матерились про себя. Потом гул начал нарастать.

– Какого черта нас не предупредили, что придется тащиться по булыжникам? – возмущалась громче всех Света. – Я б кроссовки обула.