Филлис Уитни - Грозовая обитель

Как мог дед, любивший дом, довести его до такого состояния? Наверное, он далеко зашел по дороге безнадежности и отчаяния. Его письмо было запоздалой попыткой вернуться назад и приняться за восстановление того, что он сам разрушил. Если выполоть сорняки, разрыхлить почву и посеять траву, перед домом снова зазеленеет чудесная лужайка. Грозовая Обитель буквально вопиет о восстановлении — ремонте, покраске, благоустройстве, чтобы снова стать одной из достопримечательностей прибрежной полосы Гудзона.

Камиллу охватило странное и неожиданное для нее возбуждение — чувство, похожее на опьянение. Восстановление Обители зависит только от нее. Это в ее власти — заставить заново засиять остроконечные башни; стоит только захотеть… Осознание необозримости своих возможностей захлестнуло ее, словно стремительный поток. Что, если попытаться оправдать доверие дедушки? И что мешает ей вырвать дом из цепких лап запустения и снова сделать его таким, каким он был во времена расцвета? Разве это не восхитительная задача? И разве ее выполнение не принесет чувство удовлетворения? Оррин Джадд мечтал о том, чтобы дочь Алтеи вдохнула новую жизнь в Грозовую Обитель. Он верил, что она сумеет это сделать.

Сумеет ли? И сможет ли она не просто получить наследство, но принять вызов, который бросил ей Оррин Джадд?

Кто-то вышел на веранду и остановился у крыльца, глядя на Камиллу. Летти Джадд была сегодня в черном, но платье казалось мягким и не весомым, шелковый платок, накинутый на плечи, делал зыбкими очертания ее фигуры. Скрюченная рука плотно прижата к телу. Силуэт женщины, стоявшей возле верхней ступеньки крыльца, словно она являлась неотъемлемой частью дома, обрел в глазах Камиллы значение живого символа, воплощавшего смысл Обители и ее тайны. И тетя Летти не торопилась выдавать свои секреты.

Камилла, однако, ощутила, что не должна теперь сосредоточиваться на подобных мыслях.

Она приподняла подол платья и поспешила вернуться на веранду; на ее лице запечатлелись следы внутренней борьбы.

Это не ускользнуло от внимания Летти; она обратилась к Камилле, умоляюще сложив руки:

— Не оставайся в Грозовой Обители. Пускай дом пойдет прахом. И мы вместе с ним. Это единственный мудрый и безопасный выход.

Камилла застыла у крыльца, с недоверием глядя на тетю. Если она откажется от наследства, Летти достанется половина состояния, которое она поделит с Гортензией. Но Летти трудно заподозрить в жадности к деньгам, и Камилла с чувством стыда выкинула из головы свои подозрения. Она уже понимала, что принятие наследства таит в себе множество опасностей, одна из которых — легкость, с какой она могла погрязнуть в недоверчивости и подозрительности, чего не сумел избежать ее дед. Но она не поддастся этому искушению.

Камилла поднялась на крыльцо, сжала руки Летти в своих руках.

— Это ваш дом, тетя Летти, и вы можете жить в нем сколько захотите, ни в чем себя не ущемляя. Помогите мне исполнить последнее желание дедушки.

Летти печально посмотрела ей в глаза.

— Так ты решила остаться? Этого я и боялась. Ты такая же, как твоя мать: стоило Алтее что-то вбить себе в голову, и с ней уже ничего я было поделать. Когда у нее на лице появлялось такое же выражение, как сейчас у тебя, ничто не могло ее заставить переменить решение. Ты унаследовала опасную черту характера, моя дорогая. Тебе придется здесь нелегко.

Камилла улыбнулась, отдавая должное проницательности тети: она и в самом деле оказалась способной «что-то вбить себе в голову» — и, может быть, добиться своего. Камилла подумала об этом не без удовольствия.

— Давайте вернемся в библиотеку, — предложила она и повела Летти в дом.

В обитой ореховыми панелями комнате ничего не изменилось. Мистер Помптон стоял спиной к огню, сложив руки за спиной под фалдами фрака. Гортензия сидела на диване, неестественно выпрямив спину и судорожно сцепив руки на коленях. Бут, расположившийся рядом с ней, небрежно откинулся назад, словно наблюдал за забавным зрелищем, не имевшим к нему никакого отношения. Росс снова углубился в изучение книги и даже не обернулся, когда в комнату вошла Камилла.

— Я все решила, — заявила она. — Я готова получить в наследство имущество дедушки и принимаю условия, выдвинутые в завещании. Я остаюсь в Грозовой Обители.

Глава 8

Горящее полено с треском рассыпалось в камине, просверкав эфемерными искрами. Это был единственный звук, который нарушил тишину, воцарившуюся в библиотеке после слов Камиллы.

Через некоторое время мистер Помптон начал собирать бумаги, наполнившие комнату сухим шелестом; он не выражал своим видом ни одобрения, ни неудовольствия.

— Все ясно, — сказал он, словно заранее предвидел, что Камилла не сможет принять другого решения.

— Письмо дедушки… — попыталась обратиться Камилла, но Гортензия оборвала ее на полуслове, встав с дивана. Она была бледна и выглядела совершенно разбитой.

— Помоги мне подняться к себе, — попросила она Бута; тот протянул ей руку и подвел к Летти, так и застывшей у двери.

— Тетя Летти проводит тебя, мама, — сказал он и вернулся обратно.

Вследствие поспешного ухода Гортензии и холодного безразличия мистера Помптона радостное возбуждение, охватившее Камиллу у веранды, стало угасать. Один Бут, кажется, по-прежнему испытывал к ней дружеские чувства.

— Я должен признать, что не ожидал такого поворота событий, — заявил он. — Прости нас, кузина, если мы не выражаем восторга по поводу решения дедушки. Это настоящий шок для моей матери — оказаться в положении бедной родственницы, целиком зависящей от милосердия племянницы, с которой она едва знакома. Мне остается только надеяться, что мы сумеем с уважением отнестись к последней воле дедушки Оррина и с достоинством смириться со своей участью. — Тут он усмехнулся. — По чести говоря, очень может быть, что он сделал правильный выбор и ты, Камилла, сможешь распорядиться его имуществом лучше, чем бы это сделала моя мать. И тем более тетя Летти. Или, например, Бут Хендрикс. Поэтому, несмотря ни на что, ты можешь рассчитывать на мою поддержку, кузина Камилла.

Он протянул ей руку, и растроганная и удивленная Камилла пожала ее. Она не ожидала от Бута ничего подобного.

Росс Грейнджер поставил книгу на место и повернулся лицом к Камилле. Его взгляд не выражал ни смирения, ни покорности судьбе.

— Все это очень мило, — сказал он, — но вы не можете не признать, что сложившаяся ситуация просто смехотворна.

— Вы должны объяснить свое замечание, Грейнджер, — потребовал Бут.

Росс взглянул на него с нескрываемым раздражением.