Татьяна Устинова - Колодец забытых желаний

— Так вот и надо, чтобы народ в церковь шел!

— Надо, чтобы он осознанно шел, Виктор Иванович. А не потому, что больше пойти некуда, пойду-ка от скуки в храм! Там, в этой вашей тульской деревне, куда-то еще можно податься? Наверняка кино раз в неделю привозят, и дискотека по пятницам в клубе! Вот все в храме и постоят с постными лицами и снова самогон жрать, а потом драться! Что, не так разве?

— Не так! Совсем не так! Мужичок, может, в храме постоит, батюшку послушает, раскается и не пойдет пить!

— А куда пойдет?

Назаров посмотрел на Олега Петровича.

— То есть что значит — куда?

— Ну, если пить не пойдет, куда он денется, мужичок-то ваш раскаявшийся? Книгу читать станет? Льва Николаевича Толстого? Или на работу ринется, аки лев? Или детей родных начнет не ремнем воспитывать, а ласковым словом?

— Что ты, Олег Петрович, ей-богу, все скепсис свой демонстрируешь!

— Не люблю я показательных выступлений, Виктор Иванович! А то, о чем ты говоришь, как раз и есть показательные выступления, а не вера в бога! Вера в чем-то другом и по-другому должна выражаться.

— Для ее выражения от Рождества Христова ничего нового не придумали, Олег. Только храм и молитва!

— И мелочи всякие, — добавил Олег Петрович неторопливо, — вроде любви к ближнему! Не убий, не укради, да вы все знаете лучше меня!

— В храме этому и надо учиться!

— Этому надо учиться у мамы с папой.

И оба замолчали.

— Здесь мы с тобой не сойдемся, Олег Петрович.

— Видимо, нет, Виктор Иванович.

— Так деньги даешь?

— Мы же договорились. Завтра переведу. Только вы за строительством все равно приглядывали бы! И денег в руки никому давать не следует.

— Там у меня отец Панкратий за всем приглядывает.

— И отцу Панкратию не вверяйтесь особенно. Мало ли что! Потом он вам доложит, что вы его ввели во искушение своими деньгами, и дело с концом. Ни храма, ни денег!

— Господи, прости его, — пробормотал Виктор Иванович себе под нос, но так, чтобы Олег слышал. — А в Тулу со мной не поедешь? Отец Валентин две пары венчает!

— Не поеду, — сказал Олег. — А вы, если поедете, лучше их тоже отговорите, чтобы не венчались!

— Да как же так?!

— Да так, что жить до конца дней вместе они все равно не станут, а только перед богом солгут! А это грех худший, чем невенчанными жить, я вас уверяю.

— Ах, Олег Петрович, ах, циник какой!..

— Да никакой я не циник! Хотите иконостас купить, ну, купите им иконостас! Только бы лучше книжек в библиотеку купили! У них там библиотека есть?

Этого Назаров не знал, и Олег Петрович пожалел, что спросил, — не стоило ставить партнера в неудобное положение!

— Я сегодня был у Василия Дмитриевича, — сказал он, чтобы как-нибудь загладить неловкость. — На Фрунзенской.

— Да ну? Что-нибудь новенькое откопал?

— Да ничего особенного.

Олег быстро прикинул, сказать про икону или лучше промолчать. Сказать — значит надо говорить и про все остальное — и про ворованную демидовскую коллекцию, и про пять тысяч долларов, и про то, как Василия Дмитриевича «бес попутал». Назаров, как и сам Олег Петрович, большой любитель старины и хорошо относится к антиквару, но кто знает, как он отнесется к тому, что старик связался с какими-то подозрительными личностями! Все-таки Виктор Иванович — человек «правильный», «положительный», почти что бог, почти царь, ну прям отец родной!

И Олег решил не говорить.

В конце концов, икона завтра же будет возвращена тем, кто пристроил Василию Дмитриевичу подозрительную коллекцию, и самому Олегу придется о ней позабыть. Зря он вообще спрашивал!

— Ничего особенно интересного нету, зато барышню мне Василий Дмитриевич навязал. Прекрасную во всех отношениях. Зовут Виктория.

Назаров шутливого тона не принял.

— Остепениться вам надо, Олег Петрович! Все какие-то барышни у вас! Венчаться не велите, а сами живете не по божьим законам! Нехорошо, не мальчик уже.

— Сорок три года скоро, — напомнил Олег Петрович, и они оба рассмеялись.

Назаров вдруг заспешил, сославшись еще на одну встречу, и Олег попрощался с ним со смешанным чувством.

Разговоры с Назаровым давались ему нелегко, хотя тот был деловым человеком, полезным и хватким партнером, и Олег знал его не первый год, но всегда в общении с ним осторожничал. Он и впрямь не любил «показательных выступлений», до которых Виктор Иванович был большой охотник, и все ему чудилась фальшь в том, что тот говорил и делал.

Церковь в Тульской области, надо же!.. Бабулькам сквозняком дует, а они земные поклоны бьют, иконостас бедненький!..

Олег Никонов не верил в то, что Виктор Иванович искренне печется о бабульках и иконостасе. Виделось Олегу за всем этим единственное жгучее желание — укрепиться в роли «отца», «царя-батюшки» и почти что бога, и чтобы все в это верили, и чтобы сам Виктор Иванович верил тоже! Собственно, в желании этом не было ничего плохого, но Олег не понимал, зачем во все это вовлекать… Всевышнего. На Его территорию уж совсем бы не нужно претендовать. Храм — особое место, и не в сквозняках дело! Можно не храм построить, а дворец с куполами и крестами, и никто туда не пойдет и молиться не станет!

Если священник умный, если народ не совсем озлобленный, если силы еще остались и есть потребность верить, так и наплевать на сквозняки! Возьмут мужики три доски, поправят пол, да и ладно, дуть перестанет, и благое дело сделают! А просто так деньги давать, лишь бы народ тебя благодетелем считал и на тебя молился, — нехорошо. Да и осчастливить нищих очень просто. Можно и храм не ремонтировать. Можно винный магазин открыть и водку паленую по десятке продавать, и народ еще больше благословлять тебя станет, до земли кланяться!..

Почему-то очень раздраженный, Олег Петрович вышел на улицу и посмотрел наверх в надежде увидеть звезды, но никаких звезд, ясное дело, не увидел, только оранжевое тревожное сияние в небе, от которого ему сразу стало не по себе; верный признак жизни в мегаполисе! Под вечер еще подморозило, и он сунул руки в карманы.

Вот, наверное, в той самой тульской деревне звезды сейчас хороши — яркие, крупные, зимние!

Его машина неслышно причалила рядом. Гена вышел и распахнул перед ним дверь.

Олег Петрович еще посмотрел на небо, а потом нехотя поместился внутрь. Гена захлопнул дверь, обежал капот и уселся.

— В офис, Олег Петрович?

Прощаясь с Викторией, Олег с места в карьер назначил ей свидание — гусарствовал от души, — а теперь выходило, что на встречу нужно ехать! Ехать ему не хотелось, и он стал придумывать для самого себя причины отказа.

У него полно работы — чепуха, никакой особенной работы на сегодняшний вечер запланировано не было, и скучать в офисе еще хуже, чем скучать на свидании! Он может поехать поиграть в теннис, поплавать в бассейне и посидеть в турецкой бане. Тоже чепуха, в теннис он играл по утрам, когда по улицам еще кое-как можно было проехать до часа пик. Сейчас, по вечерним пробкам, добираться до корта он будет несколько часов и, пожалуй, заснет в машине. Приятель звал на день рождения жены, но его жену Олег не любил — она строила ему глазки, а он решительно не знал, куда деваться.