Слуги этого мира - Мира Троп
Устрашающих габаритов Страж не сводил со стены озабоченного взгляда. Он смотрел будто сквозь нее, куда-то дальше узора, который на ней выводил. Страж рисовал волнистые розовые линии и то и дело переплетал их между собой, наполняя цветом. Он покрывал стену сетью, похожей на рыбную чешую.
– Что с ним? – шепнула Помона.
– Сейчас его лучше не беспокоить, – сказал Ти-Цэ, и добавил тоном таким мягким, что Помона обернулась удостовериться, в самом ли деле голос исходит от Стража: – Мы все время от времени рисуем.
Ее взгляд приклеился к изнеможенному мужчине на полу, который остервенело стачивал о стену мелок за мелком.
– Почему? Что он рисует?
– Не сейчас. – Ти-Цэ вновь проглотил чеканную пилюлю. Она повернулась к нему, но взгляд Помоны встретила широкая, укрытая мантией спина: он отвернулся. – Пока объяснить будет сложно.
– Пока?
– Пока вы вновь не зададите правильный вопрос, – сказал Страж и метнул в нее через плечо строгий взгляд. – Подходите ко мне за информацией, когда будете действительно готовы ее получить. Осмысленно.
Помона не ответила, а только обиженно насупилась. Она уныло кивнула и поплелась за сопровождающим, обследовать коридоры дальше. Почти во всех комнатах, куда они заглядывали, Помона видела все те же узоры, где-то дорисованные в большей степени, где-то – в меньшей.
Остаток экскурсии Помона просто плелась за Ти-Цэ. Образ рисующего Стража все не шел у нее из головы. Страх, мысли о туманном будущем – все отошло на второй план.
Долгие годы она жила бок о бок с бдящими. Они стояли под окнами, блуждали вдоль улиц, преподавали в школах, помогали строить дома – Стражи были повсюду. Они всегда являлись неотъемлемой частью жизни Пэчра, как старая звезда или небо над головой. И все-таки казались неправильной, чужой его частью. Невесть откуда взявшимся придатком.
Помона и не думала о том, какими они могли быть вне своего поста. Как и все поселенцы, наблюдая из окна за неподвижной белой фигурой, она легко забывала о том, что Стражу, наверное, тоже требовалась еда, сон и кров. А теперь, когда она увидела рисующего Стража, почувствовала себя выброшенной на обочину привычной жизни. Она была уверена, что никто до нее не видел их такими. Все существование Стражей для людей сводилось к извечному контролю их развития и быта. Но это наверняка было далеко не все.
Конечно. Ведь раз в год часть Стражей покидала Пэчр, и им на смену приходили другие. В поселении их количество не менялось, да и разницы между ушедшими и пришедшими не было никакой, поэтому люди переменам не придавали значения.
Но ведь уходили же Стражи куда-то, и откуда-то возвращались.
Что, если они уходили домой?
Помону настолько огорошила эта мысль, что она не сумела даже как следует обойти Серый замок. От глаз Ти-Цэ не укрылся ее отстраненный взгляд, когда они в очередной раз обнаружили розовый узор в комнатах. Он сам предложил ей закончить на сегодня и спросил, не желает ли она отдохнуть в своей комнате.
Помона желала. Еще как желала. Но не отдыхать, а остаться со своими мыслями наедине.
Как только Ти-Цэ покинул ее покои, Помона бросилась к туалетному столику и достала из ящика собственные цветные мелки. Выгребала их горстями, ссыпала себе под ноги, спутала между собой и запачкала ими руки.
Помона не заслужила доверия Стражей, чтобы расспрашивать об их тайнах. Недоверие человечества к ним вынудило бдящих искать среди людей Посредника, которому без опаски можно было бы доверить секреты, которые они скрывали так тщательно. И одно присутствие Помоны в Сером замке говорило о больших надеждах Стражей на нее. Надеждах на то, что они нашли наконец человека, в чьих силах будет передать их тайны людям самым бережным образом.
Помона хотела оправдать возложенное на нее доверие. Но прежде – по-настоящему его заслужить. Если подумать, пусть грубоватым, «своим» способом, но, избрав кандидата в Посредники, Стражи отважились на первый дружеский шаг.
Но одно недопонимание со стороны Помоны, одно неверное слово из ее уст перед поселенцами могло стоить человечеству доверия Стражей и их желания когда-либо открыться людям. А если они покинут Пэчр, цивилизация непременно придет к упадку.
Помона никогда всерьез не представляла поселение без Стражей. Еще большим открытием для нее стало понимание того, что, если бы не их вмешательство, на свет не появились бы ни ее предки, ни она сама. И это – самое меньшее, чем человечество было обязано этим существам.
Помона опустилась на колени и уставилась на голую стену перед собой. Короткие пальцы уже сжимали маркий мел. В комнате царила тишина, словно Серый замок застыл в ожидании.
Она закрыла глаза.
Что бы ни рисовали Стражи на стенах, это наверняка было что-то глубоко личное, что-то, что они не были готовы так просто обсудить. Помона попыталась представить все то, что сама не открыла бы ни одной живой душе. Сборную солянку из чувств, которую она переживала день ото дня в одиночестве.
Помона глубоко вздохнула и протянула руку с зажатым в пальцах мелом к стене. Рука молила о том, чтобы опуститься обратно на бедро, но Помона медленно, а затем все быстрее начала рисовать.
15
Помона рисовала три недели подряд и лишь иногда прерывалась, чтобы поесть, узнать последние новости из Пэчра и получить обязательные уроки от Ти-Цэ, которые она пропускала в школе.
На второй день после экскурсии по Серому замку часть Стражей по ежегодной традиции покинула поселение и освободила место для новоприбывших собратьев. Помона была слишком озабочена рисованием, а потому не проводила в дорогу одних и не встретила других. В прочем, потеряла она не много: Стражи поменялись так же тихо, как менялись каждый день после дневных смен, и приступили к службе, словно ничего и не произошло. И едва ли кто-нибудь в Пэчре заметил подмену.
Ти-Цэ был единственным Стражем, который не покидал Серый замок с того момента, как его порог переступила Помона. Он всегда был рядом, когда кандидат в Посредники в нем нуждалась, и ее это более чем устраивало. Его шрам над правым глазом успокаивал. Она хотя бы знала, с кем из Стражей говорит.
Под вечер, когда возвращались уставшие после службы Стражи, Помона показывалась из своей комнаты. Она делала над собой усилие и подсаживалась к мужчинам на ветвь. Не в пример Ти-Цэ, они одаривали ее дружелюбным вниманием, как бы сильно не слипались глаза. Ти-Цэ был бодр – даже слишком, – но в разговорах не участвовал. Он взбирался на ветвь выше, складывал бугрящиеся мышцами руки и наблюдал за Помоной сверху вниз, как за оставленной без привязи коровой в чистом поле.
Женщина извинялась за беспокойство, замолкала на мгновение, чтобы дать Стражам
