Элейн Барбьери - Связанные страстью

В силу ряда причин эта мысль показалась Такеру забавной. Уж его-то мать точно не стала бы пачкать в земле свои холеные руки, зато она отлично умела транжирить деньги и делать долги, которые никогда не отдавала, предпочитая вместо этого просто поменять место жительства. Оставалось лишь удивляться, что она вообще прожила на этом ранчо какое-то время.

Такер нахмурился, увидев двух лошадей, привязанных к коновязи у входа. Неслышно подобравшись к окну, он некоторое время стоял неподвижно и смотрел на то, что происходило внутри.

В доме находились Саманта Ригг и Мэтт. Волосы у Саманты пребывали в полном беспорядке и торчали в разные стороны. Крайне небрежно одетые, они оба стояли у камина и гипнотизировали взглядом сковородку с какой-то снедью, готовившейся на огне. Неожиданно Саманта повернулась к Мэтту, и тот заключил ее в объятия. Значит, то, о чем толкуют в городе, правда!

Такер отошел от окна, обуреваемый противоречивыми чувствами.

Он знал, что такое страсть, и, если это касалось других людей, узнавал ее по внешним проявлениям. Тем не менее тот факт, что старший брат ничем по большому счету не лучше его самого, удивил его.

Ему почему-то хотелось, чтобы это было не так. Постояв у дома еще с минуту, Такер вернулся к своей лошади, вскочил в седло и уехал, продолжая размышлять над увиденным. И не только.

Его мать и отец рассказывали об одних и тех же событиях по-разному.

Старший брат говорил одно, а делал другое.

Его, Такера, благородные порывы, похоже, никому не требовались.

Короче говоря, его одолевали сомнения. Только в одном он не сомневался — в том, что овладеет Дженни, чего бы это ему ни стоило.

Такер прискакал на ранчо Дженни, все еще находясь под впечатлением того, что увидел в доме старшего брата. Поскольку он изучил здешний край и хорошо знал все дороги, то домчался до ранчо Дженни довольно быстро.

Дженни и ее жизнь не представляли для него никакой тайны или загадки. Он знал, что отец — единственный близкий человек, который у нее остался, и что она большую часть времени занимается хозяйством и готовит для своего родителя и трех работников, населявших их ранчо, именовавшееся «Серкл-О». Подъезжая к дому, он встретил по пути работников — Барта, Лефти и Майка, занимавшихся починкой штакетника. Что же касается главы семейства — Рэндольфа Моргана, — то, по мнению Такера, тот трудился в каком-то другом месте. Так что если ему повезет…

Такер соскочил с коня и постучал во входную дверь. Дженни отреагировала на его появление всегдашней любезной улыбкой, но ответная улыбка Такера, что называется, примерзла к губам, когда он увидел ее отца. Последний вышел в прихожую вслед за дочерью и протянул гостю руку.

— Мы с Дженни давно ждем твоего визита, ибо ты давненько у нас не появлялся. Был очень занят, не так ли?

— Да, сэр. Я вообще провожу на ранчо больше времени, нежели мне хотелось бы. — Потом, придумав предлог для своего неожиданного приезда, он добавил: — Но я надеялся оправдать свое долгое отсутствие, предложив Дженни прокатиться верхом по вечерней прохладе.

Рэндольф с любопытством посмотрел на гостя.

— Остается только удивляться, как ты в разгар рабочего дня решил выкроить несколько часов для развлечений.

— Я сделал то, что запланировал на сегодня, и хочу провести остаток дня с Дженни, если она, конечно, свободна.

— Разумеется, у меня найдется для тебя время! — включилась в разговор Дженни, затем, повернувшись к отцу, сказала: — Я скоро, па. Хотя к ужину все готово, вернусь домой задолго до него.

Рэндольф улыбнулся, но довольно сухо.

— Боюсь, я уже забыл, что значит быть молодым.

Такер чувствовал на себе взгляд старика все то время, пока взнуздывал для Дженни лошадь и подсаживал ее в седло. Когда молодые люди выехали наконец за околицу и проскакали какое-то время по залитой солнцем тропе, Такер предложил:

— Вон отличная поляна для отдыха. Мы можем расположиться на ней и поговорить.

— Поляну вижу. Не понимаю только, о чем таком важном ты хочешь со мной поговорить, коль скоро ради этого бросил работу в середине дня.

Такер неопределенно пожал плечами, направляя тем не менее лошадь к упомянутой поляне.

— А ты можешь себе представить, что я просто соскучился по тебе?

— Ну и что? Мне тоже часто тебя не хватает. Но работа есть работа.

Такер поднял на девушку глаза и понял, что Дженни настроена весьма серьезно.

— Скажи лучше, не случилось ли что-нибудь дурное?

— Уверяю тебя, что ничего дурного не случилось. — Когда они достигли облюбованного затененного места, Такер соскочил с коня, помог Дженни вылезти из седла и еще более мягким голосом произнес: — Если, конечно, желание повидать тебя не считается у вас в доме чем-то дурным.

Дженни находилась так близко от него, что временами их тела соприкасались.

— Раньше тебе не нужен был предлог, чтобы повидать меня, Мэтт. И ты никогда не забывал пристегнуть к ремню пряжку, доставшуюся тебе по наследству от отца. — С минуту помолчав, Дженни добавила: — С некоторых пор я чувствую себя с тобой как-то по-другому.

Такеру вдруг ужасно захотелось узнать, как именно она себя с ним чувствует.

— И что же ты с некоторых пор чувствуешь, Дженни?

— Мне почему-то кажется, что ты об этом знаешь. — Карие глаза Дженни, казалось, просветили его насквозь. — Я люблю тебя, Мэтт. И всегда любила. Когда ты заговаривал о нашем браке, я рассматривала это как ответ на свои молитвы. Пусть ничего особенного волшебного между нами и не было, мы так давно друг друга знали, что я считала подобное развитие наших отношений неизбежным и вполне справедливым. Моей единственной заботой было то, что ты очень красив, а я обыкновенная простушка.

— Ты не простушка.

— Увы, я именно такая.

— Ничего подобного! — вскричал Такер, беря девушку за руку. — Я уже говорил тебе, что ты удивительно нравственное, чистое и светлое существо. Бывают моменты, когда твои глаза сверкают, как драгоценные камни, а лицо светится.

— Оно светится лишь для тебя, Мэтт.

Такер смигнул, когда она назвала его Мэттом.

— Что случилось?

— Не знаю.

Такер отступил от нее на шаг и покачал головой. Затем повернулся и направился к протекавшему поблизости ручью. Их лошади двинулись за ними, а достигнув источника, начали пить. Такер некоторое время смотрел на лошадей, а затем повернулся к Дженни, которая как раз в этот момент подошла к нему.

— Думаю, то, что я испытываю по отношению к тебе, — сказал он с чистосердечием, какого сам от себя не ожидал, — совершенно новое для меня чувство.

— Такого быть не должно, поскольку мы знаем друг друга очень давно. — Она покачала головой, признаваясь в том, чего не могла больше таить. — Но между прочим, то, что я испытываю по отношению к тебе сейчас, тоже иногда кажется мне новым и неизведанным.