Кристи Доэрти - Наследие

Неожиданно ей пришло в голову, что она не только избавилась от присутствия Зои, когда поднажала, но и потеряла всякое представление, где могут находиться Картер и Лукас. Иными словами она неслась по тропинке в полном одиночестве. Но ничего не имела против — эндорфины продолжали вырабатываться, а их количество в крови все увеличивалось, поэтому бежала с удовольствием, уверенностью в своих силах и с присущей ей грацией. Но маршрут она не знала, поэтому, встречая и обгоняя на тропинке редкого и такого же одинокого, как она, бегуна, всякий раз говорила себе, что движется в верном направлении.

Через какое‑то время она вновь подумала о Зои, но уже не столь эмоционально, как прежде. Потом позволила себе поразмышлять о мистере Пэтеле, о том, в частности, сколь жесткими, холодными и безапелляционными были сегодня его слова и манеры. Интересно, Рейчел именно это имела в виду, когда говорила об отце нелицеприятные вещи, — или что‑то другое?

Преодолев примерно две мили, она вбежала в особенно темный участок леса и сразу замедлила шаг, опасаясь угодить ногой в какую‑нибудь колдобину или зацепиться за корень дерева. Темнота здесь была такой густой, что, казалось, обладала весом и плотностью. Ей даже показалось на минутку, что она давит ей на плечи.

Неожиданно усилился ветер, шум, издаваемый тысячами качающихся деревьев, стал значительно громче и теперь напоминал рев прибоя, разбивающегося о прибрежные скалы.

Затем где‑то вдалеке послышался пронзительный, на высокой ноте вой дикой лисы, от которого стыла в жилах кровь, а на коже выступали мурашки. Элли была уверена, что это лисица. Девушка, которую убивают и которая зовет на помощь, кричала бы по‑другому.

«Определенно лисица. Так что успокойся».

Хотя желанное спокойствие не приходило, Элли снова начала набирать скорость, но вернуться к ровному размеренному ритму, в каком она двигалась до того, как вступила в черный провал лесной чащобы, оказалось не так‑то просто. Теперь она вздрагивала от каждого постороннего звука, и то и дело оглядывалась через плечо, так как ей никак не удавалось отделаться от мысли, что за ней по тропинке кто‑то бежит.

«Ну и пусть бежит. Ведь наверняка это кто‑то из наших», — сказала она себе, но от этого ей легче не стало.

Потом она неожиданно поймала себя на том, что начинает считать шаги, как это бывало с ней в минуты сильного нервного напряжения, и усилием воли заставила себе прекратить это. Не хватало еще, чтобы у нее в темном глухом лесу начался неконтролируемый приступ паники.

«Успокойся, Элли, не будь дурой, успокойся, Элли, не будь дурой, успокойся, Элли…»

Она повторила про себя эту фразу: «успокойся, Элли, не будь дурой», — тридцать семь раз, как вдруг увидела в густой тени деревьев черный силуэт какого‑то человека.

Все произошло так быстро, что она уже миновала этот объект, когда до ее сознания дошло наконец во всей полноте, что именно она видела. Остановившись, она резко повернулась и посмотрела назад, но в густой тени уже никого не было. Тогда она быстрым шагом вернулась к тому месту, где, как ей казалось, стоял мужчина в темном костюме и смотрел на нее, но…

Но никого не обнаружила.

И продолжала пребывать в полном одиночестве.

Хруст ветки за спиной снова заставил ее крутануться вокруг собственной оси, но она ничего в чернильной тьме не разглядела.

Потом новый порыв ветра заставил деревья скрипеть, шуметь и раскачиваться, и она стала убеждать себя в том, что слышала лишь скрипучий звук трущихся друг о друга веток.

Но если честно, в это не верила.

А потому снова помчалась по тропе в прежнем направлении. На этот раз она бежала, что было сил, и, хотя ей очень этого хотелось, больше назад не оглядывалась. По какой‑то странной причине она не сомневалась, что кто‑то находится у нее в тылу. Какой‑то человек. Или, может быть, люди? А что, если они ее преследуют? И уже догоняют?

А если они уже у нее за спиной?

И тут Элли побежала так, как не бегала никогда в жизни, не обращая внимания на бешено стучавшее сердце, опалявшее легкие пламя и непереносимую боль в сводимых судорогой мышцах ног.

Лишь выбежав из чащи в редкий подлесок и увидев сквозь тонкие стволы молодых деревцев бежавших по тропинке на некотором удалении от нее учеников Вечерней школы, она немного пришла в себя и, успокаиваясь, позволила себе оглянуться. Но опять никого не увидела. Черневшая у нее за спиной тропинка, уводившая в глубь леса, оказалась совершенно пустой.

Окончание забега фиксировал член тренировочной группы, вооруженный жезлом со вставленной в него голубой флуоресцентной лампой. Он молча взмахивал им всякий раз, когда бегун или бегунья пересекали финишную черту. Элли, прихрамывая, спустилась в подвал, прижимая ладонь к глубокой царапине на бедре, и сразу же направилась в тренировочную комнату «номер один», где обратилась к Раджу Пэтелу, негромко переговаривавшемуся с мистером Желязны.

— Там, в лесу… — выдохнула она, — скрывается какой‑то человек. Мужчина. Я сама видела.

Затем, тяжело дыша, перегнулась в талии и, уперши руки в колени, стала отсутствующим взглядом наблюдать за тем, как скатывавшиеся с нее капли пота впитывались в покрывавший пол голубой палас.

— Что ты здесь делаешь, Шеридан? — осведомился лязгающим металлическим голосом Желязны. — Кажется, разрешение входить сюда никто не давал.

— Она пришла, чтобы сообщить, что видела в лесу незнакомого мужчину, — произнес Пэтел спокойным голосом, который показался Элли слишком спокойным, по причине чего она подняла голову и посмотрела на него. Хотя Пэтел не демонстрировал, казалось, ни малейших признаков волнения, в его глазах тем не менее плескалась тревога. — Отдышись, Элли, и расскажи, как он выглядел.

— С короткой… стрижкой, — не без труда произнесла девушка, делая паузы, чтобы глотнуть воздуха. — Носил… темный костюм.

Мистер Пэтел зримо напрягся, из чего Элли сделала вывод, что сказала нечто действительно важное.

— Ты его узнала? — спросил Пэтел, делая знак рукой какому‑то человеку, который вошел в комнату и встал за спиной у девушки.

— Нет. Было слишком темно, — покачала головой Элли.

Постепенно дыхание начало выравниваться, да и боль от царапины в бедре почти прошла. Но ее беспокоило повышенное внимание, которое выказал Пэтел по отношению к ее словам. Как ни крути, в лесу действительно было слишком темно, и она могла принять за человека необычных очертаний дерево или высокий куст. Это не говоря уже о том, что все это просто могло быть плодом ее воображения. Уж слишком она тогда разнервничалась. Сейчас Элли отлично это понимала, но не знала, в какой форме высказать свои сомнения, чтобы не выглядеть в глазах присутствующих круглой дурой или паникершей.