Оксана Семык - Чужая кровь

А ведь он еще не знает, что я, согласно завещанию, – единственная наследница. Интересно, знай он об этом, тоже припас бы для меня какой-нибудь «укольчик»?

Вот во что бы я никогда не поверила, если бы не услышала только что собственными ушами, так это в то, что мой младший братишка готов ради дедова добра даже на убийство!

Как хладнокровно он рассуждал о смертельной инъекции, подбивая свою подружку на преступление! Интересно, а если она в конце концов откажется совершить это, попытается ли Андрюшка сам ускорить дедову смерть? Хватит ли у него на это духа?

И еще: надо ли предупредить Деда о том, что мне стало известно?

Может, не стоит спешить? Пока Лида не добилась свадьбы, они с Андрюшкой с генерала будут пылинки сдувать.

А если свадьбы так и не будет? А я, поторопившись, выдам брата Деду, и тот сразу выкинет заговорщика на улицу без всякого содержания. Куда тогда брату деваться? Он ведь точно пропадет!

А может, и надо так поступить? Андрюшке это будет достойным наказанием за мысли об убийстве.

Да что же у нас за семья! Сплошная ложь, обман, лицемерие, любодейство, а теперь вот еще и убийством запахло. Получается, я никому не могу верить.

А что насчет этого частного детктива Городецкого? Наверное, и ему не сто́ит слепо доверять. Все-таки его нанимал Дед. И не факт, что именно с теми целями, которые нам этот Антон озвучил.

В последнее время у нас в семье при ближайшем рассмотрении всё оказывается не таким, как казалось – словно мы все очутились в огромном зале, полном кривых зеркал. Я бегаю по нему, ищу выход, но только снова и снова натыкаюсь на искаженные отражения своих близких и себя, неожиданно понимая, что вот эти искривленные уроды – и есть мы настоящие.

Я с тоской думаю, что еще недавно я была почти безмятежно счастлива, не зная истины. Так, может, истина – это зло, и счастье – в блаженном неведении?

Но тут же я одергиваю себя: нет, я рада, что увидела маски сорванными. Да, это больно. Но теперь я начну жить с открытыми глазами, перестану придумывать себе своих близких. Я случайно заглянула в их прошлое, в их души и помыслы, и мне надо сделать выбор, как дальше себя с ними вести, теперь уже зная о них такие нелицеприятные вещи.

Но я еще не готова принимать окончательные решения.

Надо, наверное, пока промолчать и понаблюдать за развитием ситуации.

Да, так и поступлю.

Замечаю, что забыла снять с руки часы. Расстегиваю ремешок, опускаю часы на тумбочку и слышу шуршание бумаги. Включаю светильник над кроватью. На тумбочке лежит какой-то пакет. Открываю его. Там ириски. Мои любимые. Карен не забыл все-таки купить. Я разворачиваю одну, засовываю в рот, и тут в памяти снова всплывают слова тетки: «…женился на тебе только лишь по расчету».

И мгновенно вскипает горечь в душе, отдаваясь горечью во рту. И даже конфета уже не кажется такой вкусной. Я проглатываю ее, толком не разжевав, утыкаюсь лицом в подушку и какое-то время горько рыдаю.

Выплакавшись, я взбиваю подушку, отворачиваюсь к стенке, пытаясь уснуть, но что-то не дает мне покоя.

Поворочавшись минут пять, я внезапно вспоминаю, что меня сегодня встревожило: когда я возвращалась из кухни, где подслушивала разговор брата с любовницей, у меня возникло нехорошее, липкое чувство, словно кто-то наблюдает за мной из одного из неосвещенных углов гостиной.

Так все-таки это мне показалось, или там действительно кто-то был?

Глава 17

Утром, открыв глаза, упираюсь взглядом в обтянутую майкой спину спящего Карена. Тут же переворачиваюсь на другой бок, носом к стенке.

Еще очень рано и можно было бы еще подремать, но сон не идет ко мне, в голове снова начинают шевелиться тяжелые, мрачные мысли. Лучше встать и заняться каким-нибудь делом – это поможет отвлечься.

Осторожно, чтобы не разбудить мужа, перелезаю через него, попутно думая: «Интересно, он уже успел изменить мне с Марией?» Боком, словно краб, я спускаюсь с кровати, надеваю халат и тапки и бреду на первый этаж, направляясь на кухню. Вчера я осталась без ужина, поэтому позавтракать мне не помешает.

Андрюшка мирно храпит в гостиной. На секунду вспоминаю вчерашнюю сцену, случайной свидетельницей которой я стала. Ясное дело – поблудил вчера с Лидочкой, а теперь дрыхнет довольный.

При свете дня мне снова не верится, что мой младший брат способен замышлять убийство. Да, он бабник, пьяница и обалдуй. Но чтоб такое…

Я захожу на кухню и обнаруживаю, что сегодня в этом доме проснулась далеко не первая. За столом сидит Дед, рядом с ним – Лидочка, за спиной генерала стоит Антон Городецкий. У плиты что-то помешивает в кастрюльке Фрося.

Я удивленно восклицаю:

– Дед, ты зачем поднялся с постели? Как ты себя чувствуешь?

– Не дождетесь, – мрачно отвечает Дед. – Я себя чувствую здоровее вас всех вместе взятых.

И тут же переходит в наступление:

– Ты мне лучше, Елена, скажи, что это еще за история с ядом в моем доме? А? Что это ты мне вчера за обедом подсунула? Я так и знал, что эти твои опыты еще выйдут боком! А может, ты специально на химика учиться пошла? Уже давно задумала меня отравить? Смерти моей хочешь, Елена? Родного деда загнать в гроб решила? Глаза твои бесстыжие!

– Дед, да ты что так на меня взъелся? Я тут ни при чем!

– А это мы еще посмотрим, при чем ты или нет! Вон, Антоха быстро разберется. Для того он сюда и прикомандирован.

Я кидаю быстрый взгляд на «Антоху». Он стоит с невозмутимым лицом, как будто клиенты называют его так каждый день.

А Дед напутствует:

– Смотри, Антоха, смотри за ней в оба! А то не ровен час она своего-то добьется!

Неожиданно мне становится смешно от этой старческой истерики. Я поддакиваю Деду, как малому ребенку, игриво обращаясь к детективу Городецкому:

– Да, Антоха, смотри за мной как следует!

Он подхватывает мою игру, щурится на меня и, растягивая слова, отвечает:

– Как скажете, Федер Семенович. Глаз с нее не спущу.

Я застываю под его взглядом, чувствуя, как меня буквально затягивает в эти кошачьи глаза. Какая-то неведомая сила, словно бурное речное течение, влечет меня к этому человеку.

Я спохватываюсь, заметив, что Лидочка удивленно смотрит то на меня, то на Антона, и срочно меняю тему:

– Ну, Дед, раз ты считаешь, что тебя пытались отравить, давай тогда отменим намеченный на сегодня семейный пикник у реки. Лежи, отдыхай, а твой сыщик пусть тебя охраняет.

Неожиданно Дед упирается:

– Нет! Ничего мы отменять не будем. И та сволочь, что хотела мне праздник испортить, пусть выкусит. – Он тычет мне в нос сухоньким кулачком, сложенным в фигу. – Ясно?

– Ладно, – пожимаю я плечами и обращаюсь к Фросе. – На речку мы отправимся ближе к обеду. Соберешь нам пару корзинок с провизией. Деду еду положишь отдельно – не забудь.