Линда Джонс - Жена Мэдигана

— И что в этом странного?

Грейс пожала плечами.

— Хантсвилль город небольшой. Я все время вижу одни и те же лица, в продуктовом магазине, на занятиях, на дороге, в офисе. Действительно ли настолько подозрительно, что я с ней знакома?

— Вовсе нет, — она наконец вызвала в нем интерес. — А что она из себя представляет?

Грейс бросила ему газету и присела на стул, размышляя. Взвешивая.

— Она поражает своей стойкостью. Этакая стальная магнолия [6]. Настоящая леди снаружи, твердая, как гвоздь внутри.

— Интересно. Думаешь, она достаточно жесткая, чтобы заказать убийство?

— Не знаю, все может быть… — Грейс попыталась вспомнить слова, которыми они обменивались, ее отношение и выражение лица. — Она очень уверена в себе. Фальшивая улыбка. Расчетливый взгляд. Скажем так, я не хотела бы встать у нее на пути.

Она полностью завладела вниманием Рэя. Он больше не выглядел сонным.

— Она когда-нибудь рассказывала о своем браке?

Грейс покачала головой.

— Нет, мы говорили о переломах, о сердечном ритме и болях в теле, ни о чем личном. — Хотя в то время у Грейс не было личной жизни, о которой можно поболтать.

Рэй посмотрел на статью, затем поднял голову и уставился на нее.

— Подожди-ка. Класс по физической подготовке? Ты бегаешь четыре или пять дней в неделю и к тому же ходишь на занятия по физической подготовке?

— Да, — ответила она, немного вздернув подбородок и пытаясь не выглядеть так, будто защищается.

— Почему?

Нужно же чем-то заниматься.

— Какая разница? Мне нравится тренироваться. Это поднимает настроение.

Она ожидала саркастичного замечания о новых и улучшенных методах физической подготовки, наряду с дружественным подмигиванием, но не получила ни того ни другого. Даже полной обещания, заставлявшей замирать сердце усмешки.

— Смотри не превратись в чудачку, — пробормотал он, возвращаясь к газете.

Воскресная послеполуденная поездка под ярко сияющим солнцем рядом с Грейс была достаточно приятна.

Она долго стояла под душем и появилась с закрученными волосами и легким слоем косметики на безупречном лице. В темно-синих консервативных брюках с отутюженными стрелками и светло-голубом чуть мешковатом легком свитере. Но каким-то образом она умудрялась двигаться так, что ее прекрасная фигура отлично вырисовывалась.

— Я могу остаться дома, — уже не в первый раз произнесла она.

— Возможно, она предпочтет пообщаться с женщиной, — ответил он, не желая признаваться, что не готов оставить ее дома в одиночестве. Пока. — Ну, знаешь, со всеми этими девчачьими штучками, объятиями и душевными излияниями.

— Это весьма цинично, — заметила она.

— Добро пожаловать в мой мир, — пробормотал он.

Интернет был прекрасным местом для старта, но для расследования убийства его определенно недостаточно. Рэй провел утро за телефоном, разговаривая со знакомыми Лэнфорда. Лютер спустит с него шкуру, если… то есть, когда узнает об этом, но сей факт беспокоил Рэя не дольше того времени, которое понадобилось, чтобы набрать семизначный номер.

Он должен выяснить, кто убил Картера Лэнфорда. Проследить, чтобы Грейс увидела парня в тюрьме, и убраться отсюда к дьяволу.

Такую информацию в сети не найдешь. Картер Лэнфорд, во всем, что касалось внешних проявлений, был человеком приличным. Он не только состоял в правлении детской благотворительной больницы, но и наряду с другом доктором учредил благотворительный фонд. Он был щедр, помогал еще нескольким благотворительным организациям и школам. Глядя на публичного человека можно увидеть только то, что он хочет показать. Чтобы раскопать грязь, необходимо поговорить с его знакомыми.

Лэнфорда нельзя было оценивать исключительно по филантропской деятельности. Парень был акулой. Возможно, именно это требовалось, чтобы забраться наверх в большом бизнесе, но не способствовало дружбе. Отличный способ нажить врагов.

Последний звонок Рэя был адресован секретарше Лэнфорда, Хизер Фармер. Он мало узнал из беседы, но ощутил потенциал. Хизер казалась настолько обезумевшей, что едва могла говорить по телефону. Когда он предложил встретиться с глазу на глаз, она быстро согласилась. Все что угодно, лишь бы поймать человека, убившего ее босса, ответила она.

Секретарша оказалась расстроена убийством сильнее, чем вдова. Чтобы это значило?

— Сегодня я плачу за обед, — сказала Грейс, отвернувшись к окну. — Будем праздновать.

— Праздновать что? — спросил он, не отрывая взгляд от дороги.

Она повернулась, чтобы посмотреть на него и улыбнулась.

— Твой день рождения. Не говори, что забыл.

— Нет. Я в некотором роде надеялся, что забудут все остальные.

— Тридцать четыре не так уж много, — поддразнила она. — Тебе еще далеко до тросточки и парика.

— Видишь? — сказал он, снимая одну руку с руля, чтобы осуждающе покачать перед ней пальцем. — Вот поэтому я и надеялся, что ты забудешь.

Она проигнорировала его.

— Я собиралась достать для тебя одну из тех автомобильных шляп, которые так любят носить маленькие добрые старички, но у меня просто не было времени добраться до универмага. На этой неделе я ее раздобуду. Обещаю.

— Очень смешно, — пробормотал он.

— Думаю, твидовую, — размышляла она.

— Ты беспощадна.

— Или ты предпочел бы лимонно-желтую? Знаешь, что-то такое, в чем тебя будет видно за несколько километров.

— Не заставляй меня съезжать с дороги, — предупредил он.

Воздух, где несколько секунд назад были радость и беззаботное поддразнивание, заполнило неловкое молчание.

В прошлом Грейс не единожды поддразнила его до тех пор, пока он не начинал угрожать остановить машину. И пару раз выполнял угрозу, останавливаясь на проселочной дороге или в тихом парке. И становилось… жарко. Хотя, это было давно и уже не повториться. Черт.

К счастью он не пропустил нужный поворот, и вскоре они ехали по мирной жилой улице, рассматривая номера на почтовых ящиках.

— Для секретарши она зарабатывает хорошие деньги, — сказала Грейс, изучая высокие кирпичные дома, выстроившиеся вдоль изгибающейся улицы. — Ты сказал, она одинока?

— Ага.

Рэй свернул на кольцевую дорогу. Здание из желтого кирпича, широкой двустворчатой дверью и профессиональным озеленением было одним из самых лучших на этой элитной улице. Хизер Фармер было двадцать семь лет, она бросила институт и работала на Лэнфорда уже три года. А Лэнфорд слыл здравомыслящим бизнесменом, не переплачивающим своим служащим.

— Ничего себе, — сказала Грейс, выходя из автомобиля. — Надо было мне стать секретаршей.