Татьяна Устинова - Хроника гнусных времен

— Добрый вечер, Нина.

— Добрый вечер. Я целый день пытаюсь вам дозвониться.

— Дима был в гараже, а я сегодня ездила на работу. У нас цейтнот.

— Да боже мой, какой еще цейтнот в аптеке! Ты видела этого? Которого привезла твоя дочь? Мы все в ужасе.

— Я все слышу, — предупредил Кирилл с лужайки. Выглянула Настя, у нее было расстроенное лицо.

— Не обращай внимания, — сказал он, тоже чтобы все слышали, — так принято. Когда к даме приезжает кавалер, его принято обсуждать. Он должен всем не нравиться. Это залог успеха.

— Кирилл, на самом деле они вовсе ничего такого не имеют в виду.

— Я не понимаю, почему ты должна еще и оправдываться! — поддала пару Нина Павловна. — Юля, нам надо серьезно поговорить!

— Хорошо, — издалека обреченно согласилась Юлия Витальевна, — давай поговорим. Только не надо Насте действовать на нервы, ей и так трудно со всеми нами.

— Понятия не имею, как нужно жарить мясо на этой идиотской решетке, — пожаловался Сергей, появляясь на лужайке, — по-моему, чем больше я его жарю, тем больше оно сыреет.

— Это противоречит закону сохранения энергии, — сказал Кирилл, не поднимаясь с места. Отсюда ему было все видно и более или менее слышно, и он не хотел уходить, даже ради жареного мяса.

Сергей улыбнулся.

— Вы физик?

— Нет, — сказал Кирилл, насторожившись.

— А закон сохранения откуда?

— Из школы.

— А в какой школе вы учились?

Кирилл учился в 186-й школе города Москвы.

— Я учился в интернате на улице Савушкина, — быстро соврал он.

Там и вправду учился один из его многочисленных братьев, которого в восьмом классе неожиданно признали талантливым, и родители моментально определили его в физматинтернат. Брат без потерь окончил интернат и потом еще высоконаучный и очень сложный институт, и теперь прозябал в подмосковном НИИ в должности старшего научного сотрудника, клял проклятых капиталистов, отнявших у него науку и веру в светлое будущее, на работе бывал с двух до пяти, кропал статейки в авиационные журнальчики — играл сам с собой в гения, обойденного судьбой и задавленного жизненными обстоятельствами.

Кирилл был убежден, что он тунеядец.

— Это ведь специализированная школа, если я не ошибаюсь?

— Да-а! — согласился Кирилл. — Исключительно специализированная. В смысле, для талантливых, а не для даунов.

— Я это и имел в виду, — пробормотал смешавшийся Сергей, — значит, вы все-таки физик?

Очевидно, упорство в достижении цели было у них фамильной чертой, унаследованной от матери.

— Все-таки я не физик, — признался Кирилл, — наше мясо не сгорит?

— Оно даже не жарится! — заявил Сергей с некоторой гордостью, как будто хвастался тем, что не может справиться с мясом. — Наверное, его нужно куда-то сложить и нажечь еще углей. Я иду за миской.

По террасе пролетели чьи-то шаги, и с крыльца скатилась Муся.

— Сереж, где ключи от гаража?

— Не знаю. А что, должен знать?

— Конечно, — Муся подошла поближе и улыбнулась, — ты же брал барбекюшницу. Ключи у тебя.

— Да нет, — он похлопал себя по карманам, — нету.

— Мне нужно в погреб, — объявила Муся, — а ключей нет. Ты гараж запирал?

Сергей улыбался доброй бессмысленной улыбкой, делавшей его похожим на большого пса.

— Не знаю. Не помню. Пойду посмотрю. Муся, пошли посмотрим!

— А миска для мяса? — спросил Кирилл ему в спину, но Сергей его не услышал. Как привязанный невидимой веревочкой, он шел за Мусей вдоль дома, смотрел ей в затылок и улыбался.

Ну-ну.

Кирилл поднялся с низкой лавочки, отряхнул джинсы и тоже пошел вдоль дома в сторону гаража. Он чуть-чуть не дошел, присел и стал завязывать развязавшийся шнурок на ботинке.

— …я чуть с ума не сошел, — произнес за георгинами Сергей, — ты за весь день ни разу со мной не поговорила.

— Нина Павловна бы от инфаркта умерла!

— Она и так и так умрет от инфаркта. Я все равно ей скажу. Так больше невозможно.

Муся пискнула что-то невразумительное, и воцарилась тишина, из которой явственно следовало, что за георгинами целуются.

Это и есть «роман» многоумного автора брошюры «Арабская скоропись»?

Настя знает, потому и не стала рассказывать. Бабушка знала? Если знала, может, именно поэтому Сергей ее и беспокоил? Она пришла в ужас от внучкиного любовника, ничего о нем не зная, значит, если она знала о романе внука с прислугой, ее гнев мог бы быть ужасен.

Так или не так?

Сидя на корточках, Кирилл задумчиво смотрел, как по носку ботинка ползет муравей. Обыкновенный, ничем не примечательный муравей, разве что живет в знаменитом Петергофе.

Кирилл сильно дунул, сдул муравья, выпрямился и оказался лицом к лицу с толстой женщиной в шали.

Секунду они смотрели друг на друга, а потом она завопила так, что у Кирилла что-то лопнуло в мозгу:

— Помоги-и-ите! Убива-а-а-ают! Воры-ы-ы-ы!!!

Пока тетю Александру откачивали на террасе, пока подносили ей валокордин, воду, лед в носовом платке, чтобы приложить к виску, Кирилл маялся в отдалении, не решаясь подойти.

Куда он попал? Это не семья, а зверинец какой-то!

— Как у меня не разорвалось сердце, — бормотала тетя Александра как бы в забытьи, — я шла по дорожке, и вспоминала, вспоминала… Как все были живы, и Павел, и Яков, и Галочка, как машина привозила гостей, как я играла среди георгинов, и вдруг!.. Из кустов!.. Прямо на меня!.. Боже, как я осталась жива!..

— Мама, не волнуйся. Мама, успокойся. Мама, выпей, — уговаривала ее бледная анемичная девица в точно таком же платье, как и у туши, распростертой на диване. — Мама, тебе вредно, не думай об этом. Мама, так нельзя.

— Тетя, это приятель нашей Насти, — с мстительным видом сообщила Нина Павловна, — Настя его пригласила на целую неделю.

— Боже, но почему?.. Почему он сидел в кустах? Как он там оказался? Он подстерегал меня?

— Маньяк подстерег свою жертву среди георгинов, — объявил Кирилл, которому хотелось посмотреть на представление из партера, а не с галерки, где он пребывал все это время, и по ступенькам вошел на террасу. — Приятель — это я. Меня зовут Кирилл. Прошу прощения, если напугал вас. Я не хотел. У меня шнурок развязался. Я не знал, что вы поблизости, иначе ни за что не стал бы завязывать.

Тетя Александра с дивана смотрела на него, изобразив на лице панический ужас. Кирилл был уверен, что ужас она именно изображает, а вовсе не испытывает.

— Сонь, как вы оказались в георгинах? — сердито спрашивала Настя, накладывая в платок следующую порцию льда. — Родители приехали, вас нет, я решила, что за вами завтра нужно будет поехать.