Татьяна Устинова - Хроника гнусных времен

— Я сегодня с утра косил траву, — объявил Сергей тоном толстовского героя и по-толстовски же мечтательно вздохнул, — это такая красота. Чувствуешь себя чудесно, солнце светит, травой пахнет, над головой…

— Небо, — подсказал Кирилл. Ему было смешно.

— А? — переспросил очкарик растерянно.

— Над головой небо. Или я ошибаюсь?

— Нет, это невозможно, — громко объявила тетя Нина, — Настя, я тебя прошу, отправь его обратно в город, или мы всерьез поссоримся. Надо же, как люди умеют пользоваться чужим несчастьем!.. А Юля с Димой куда смотрят? Я должна сегодня же поговорить с Димой. Что это еще за беда на нашу голову!

Кирилл подмигнул растерянному арабисту, приткнул свою чашку на темный буфет, взял Настю за бока и одним движением пересадил из кресла на широкие перила, лицом к заливу и спиной к семье.

— Смотри, там какой-то корабль, — сказал он и дунул ей в шею, — здоровый. Вы не знаете, Сергей, здесь ходят военные корабли?

Очкарик сошел с крыльца и стал послушно смотреть на залив.

— Сторожевики, бывает, ходят. Мы с Настеной однажды утащили дедов бинокль на залив и целый день в него смотрели.

— В шпионов играли, — добавила Настя и сбоку посмотрела на Кирилла, очень близко.

Он слышал запах ее духов, ненавязчивый и прохладный, ее волосы лезли ему в нос, и было приятно, что он стоит так близко — руки на перилах, по обе стороны ее бедер, — и она не пытается вывернуться, как тогда, в комнате, когда он понял, что если он ее не поцелует сейчас же, то с ним обязательно что-нибудь скверное сделается.

— А потом мы его утопили, — сказал вдруг Сергей и засмеялся, — я имею в виду бинокль.

— Ты зачем-то полез с ним на камень и уронил, — перебила его Настя, — а там довольно глубоко…

— …и мы потом ныряли по очереди, но так и не нашли…

— …там не только глубоко, там ил и ничего не видно…

— …и мы решили, что домой не пойдем, а ты стала реветь и сказала, что хочешь домой, а я знал, что мне попадет больше, потому что я старше.

— И мы все рассказали Зосе Вацлавне, помнишь? Бабушке боялись, а ей рассказали. Это домработница, — объяснила Настя Кириллу, хотя он прекрасно помнил, что это домработница. Объясняя, она слегка поворачивала голову в его сторону, так что ее губы почти касались его щеки, и в голове у него становилось как-то тяжело и пусто.

— Зося Вацлавна долго ахала, поила нас чаем, и мы вместе придумывали, что мы наврем бабушке, — подхватил Сергей.

— А бабушка сказала — ах, что за ерунда! Мне вовсе не нужен этот бинокль, я в него ничего рассматривать не собираюсь, а вот вы остались теперь без бинокля!

— Если бы я его утопила, — вдруг неторопливо произнесла Света, — она бы меня на порог не пустила.

— Муся, почему я не могу дозвониться до города?

— Межгород не соединяется, Нина Павловна. Здесь так иногда бывает.

— Мам, куда ты звонишь? — спросил Сергей, не отрываясь от залива.

— Настиным родителям, разумеется.

— Они сейчас приедут, теть Нин. Ты все им скажешь лично. Только Кирилла я все равно никуда не отпущу. — Это было сказано так решительно, что Кирилл слегка отстранился и посмотрел на нее.

Она в самом деле не хочет, чтобы он уезжал, или продолжает игру в сыщиков и воров?

— Я никуда и не собираюсь, — пробормотал он и, не удержавшись, сунул нос в ее волосы. В последний раз женские волосы всерьез занимали его, когда он познакомился с Луной. У нее были длинные слабые платиновые пряди. Ничего общего с Настиными, темными и гладкими, похожими на прически на египетских фресках.

— Ужин будет в семь часов, — объявила Муся. Сериал «Быт помещика» шел полным ходом.

— Накройте, пожалуйста, в доме, Мусенька, — безразлично велела Света, — здесь вечером противно.

— Сами накроем, — заявила Настя и все-таки вывернулась от Кирилла. — Теть Нин, вы привезли мясо?

— Конечно, — ответила та как ни в чем не бывало. Как будто не она только что организовала и провернула маленький поучительный спектакль для племянницы и ее ухажера, — в холодильник не клала. Оно в раковине на кухне.

— Делаем барбекю, — объявила Настя. — Сереж, доставай барбекюшницу, Свет, ты моешь овощи, а мы с тетей Ниной…

— Я понятия не имею, где она, — немедленно заныл арабист, — в прошлый раз Влад, а в этот раз…

— В этот раз ты, — приказала его мамаша, — тебе поможет молодой человек. — Кивок головой, подбородком вперед, в сторону Кирилла.

— Молодой человек поможет, — согласился Кирилл.

Настя, ее тетка и двоюродная сестрица живописной и вполне миролюбивой группкой устремились куда-то внутрь дома, где мелькала неутомимая Муся и откуда сразу послышался звон посуды, шум льющейся воды и, кажется, даже смех, а Сергей, хлопая себя по карманам, очевидно, в поисках каких-то ключей, пошел вдоль дома и пропал из виду.

Финский залив свинцовой лужей блестел между деревьями, прямо перед глазами. Кирилл залпом допил остывший кофе, очень крепкий и очень горький.

Гадость какая.

Кто из них мог убить? И мог ли вообще?

Под вечер прибыла еще одна небольшая толпа родственников.

Настины родители были странной парой. Он — добродушный разговорчивый толстячок, в меру лысый, в меру румяный, в меру приветливый и всегда готовый к услугам. Его жена оказалась сдержанной дамой с прической, явно сделанной в парикмахерской, и в шелковом костюме, который никак не вязался с жаркой воскресной вольницей.

Улыбнулась она, только когда увидела Настю.

— Мам, почему вы так долго?

— Отец поехал по каким-то гаражным делам и опоздал. Все как обычно. Как вы тут?

— У нас все нормально. Мама, это… Кирилл.

— Добрый день, — сказала Настина мать совершенно равнодушно и посмотрела на него Настиными глазами.

— Добрый день, — ответил он неловко. Как будто и в самом деле был претендентом на руку и сердце, привезенным для знакомства с семьей.

— Дима, в багажнике сумки. Молоко отдельно, не забудь про него.

— Я все достал, тетя Юля! — прокричал из-за кустов Сергей. Он ожесточенно размахивал картонкой над едва тлеющими углями. С той стороны клубами валил белый, вкусно пахнущий дым. — Поставил на крыльцо!

— Нужно убрать, — сама себе сказала Настина мать, — и молоко достал?

— Да, по-моему…

— Дим, посмотри, где молоко?

— Какое молоко?

— Ах, господи.

— Мам, молоко на крыльце. Пошли, отнесем все!

Тут Настя с матерью неожиданно поцеловались и пошли к дому.

— Юля, это неприлично, — сразу же заговорила на террасе невидимая Нина Павловна, — мы вас с утра ждем. Что такое-то? Это вечная история, как какие-то дела, так вас никогда нет!