Анита Шрив - Роковая связь

Еще я приторговываю сигаретами. Но я не прикасаюсь к наркотикам. Этим занимаются другие. За продажу алкоголя меня могут оштрафовать. Но не дай бог попасться с наркотиками! Это труба. За это положен окружной суд.

Моему бизнесу уже пять, нет, шесть лет. Я живу с отцом, так дешевле. А деньги я кладу в банк. Я хочу перебраться во Флориду. У меня там есть знакомые ребята. Они готовы войти в долю и купить вскладчину отель. Мне нужно восемь кусков на первый взнос. И еще восемь кусков разойдутся за первые полгода, пока я обоснуюсь.

Я не считаю свой бизнес аморальным. При чем тут вообще мораль? Если бы им не продавал алкоголь я, они получили бы его у кого-нибудь другого.

Сайлас

У тебя такая милая улыбка. Я обратил на нее внимание уже в нашу первую встречу. Ты ее не помнишь. А я помню. Я смотрел, как ты идешь по дорожке в парке. Ты и не догадывалась, что за тобой кто-то наблюдает. Ты подняла руки, очень медленно, как танцовщица на разминке. Мне кажется, я уже тогда в тебя влюбился, в то, как медленно и грациозно двигались твои руки. А потом я влюбился в твои губы, в твою улыбку и в твой смех. Такой тихий и такой настоящий. В тебе все настоящее, ты не умеешь быть неискренней.

Если бы я мог вернуться в прошлое, я бы стер тот день и ту ночь. Я бы остался дома. Я бы заперся в комнате и ждал бы, пока гнев не утихнет. А потом бы я вышел, а ты уже волновалась бы и искала меня. Ты и так волновалась, потому что я не позвонил тебе и не отвечал на твои сообщения. И за это ты меня тоже прости. Мама стучала бы в дверь, а тренер спрашивал бы всех, куда я подевался, но все это настолько лучше того, что я сделал!.. А я ведь начал пить еще до игры. Пиво стояло в холодильнике, и я выпил его за завтраком, перед матчем. Я бросил мяч на трибуны и попал в ту женщину. А потом я убежал и не думал уже ни о чем, только о том, как бы напиться поскорее и посильнее. Все это не оправдание, потому что нет мне оправдания, и теперь я так жалею, что не заперся в своей комнате… Потому что ты никогда этого не поймешь, потому что я сам этого не понимаю, хотя я был там. Я был там, и я это сделал. Но я не хочу об этом вспоминать. Нет, я хочу вырезать это воспоминание из своего мозга. Я хочу вернуться в прошлое, остановить время и вырезать целый день, вырезать всю ночь. Просто взять и вырезать все это из своей головы. Если бы не эта кассета… Если бы я ушел тогда… Если бы я так не напился… Если бы я не был так зол…

Тебе будет больно, и этого я вынести не могу. Именно этого. Теперь я не имею права даже посмотреть на тебя. Я не имею права подойти к тебе. Я больше никогда тебя не увижу.

Ты так медленно поднимала руки, и мне казалось, ты сейчас начнешь танцевать или кружиться, тебя будет переполнять весна. Я тоже почувствовал весну; в тот день я в тебя влюбился, а ты об этом и не догадывалась.

Майк

Майк впервые увидел Академию Авери зимой. Метель слегка припорошила заледеневшую траву и голые деревья, которые окаймляли длинную дорогу, ведущую на территорию школы. Тучи поредели, и пробившиеся сквозь них лучи солнца залили окрестности удивительным светом, возможным только в пасмурный день. Сложенные из гранита учебные корпуса сверкали и искрились в этом неожиданном сиянии, и только на самого бесчувственного человека, каковым Майк никогда не был, зрелище не произвело бы глубокого впечатления. Майк счел его добрым предзнаменованием. Как по команде, двери нескольких четырехэтажных строений распахнулись, и из них на припорошенные снегом лужайки высыпали студенты. Они поспешно наматывали на шеи шарфы, но и не думали застегивать куртки, изумленно взирая на собственные следы в неглубоком снегу. Кое-кто попытался лепить снежки, кому-то за шиворот бросили горсть снега, засидевшиеся на уроках мальчишки гонялись друг за другом, девчонки визжали… Майку суждено было увидеть еще множество подобных сценок, свидетельствующих о том, что, несмотря на желание подростков, чтобы к ним относились как к взрослым, на самом деле они еще совсем дети. Эта их двойная природа и порождала проблемы в их обучении и воспитании. Майка воодушевило это всеобщее веселье и гармоничный в архитектурном отношении комплекс строений Академии. Дюжина внушительных зданий возвышалась на вершине холма на равном удалении друг от друга, а пространство между ними было аккуратно исчерчено сетью асфальтированных дорожек. Некоторые из этих величественных зданий были украшены белыми колонками, к которым вели широкие лестницы. На других были ставни, и в этом отношении они напоминали типичные для Новой Англии жилища. Майк решил, что это общежития. Позади зданий виднелись лужайки, на которых росли деревья. Сквозь поредевшую листву Майк рассмотрел другие строения, подобные тем, которые высились в центре школьной территории, а также красивые жилые дома. В одном из этих домов он и рассчитывал поселиться.

Он припарковал машину перед административным корпусом. Обратив внимание на то, что его автомобиль был здесь единственным, он подумал, что, наверное, ему следовало разыскать парковку. Выбравшись из автомобиля, он энергично зашагал к центральному входу, стремясь с самого начала произвести хорошее впечатление на попечителей, которых спешно собрали для встречи с ним. Предыдущему директору, любимому и уважаемому как учащимися, так и родителями, недавно поставили диагноз «панкреатический рак». Жить ему оставалось недолго, а о руководстве школой не могло быть и речи. Он уже покинул ее пределы и переехал к сестре в Бостон. Только после его отъезда попечители позволили себе обсуждение такой щекотливой темы как гомосексуализм этого приятного и деликатного пятидесятипятилетнего мужчины. Преподаватели школы также отличались терпимостью и широтой взглядов, и этот факт казался им не имеющим никакого отношения к чему бы то ни было. Но в свете этой дискуссии то, что Майк уже пять лет был женат, не могло не расположить попечителей в его пользу. Фраза из анкеты «пять лет в браке», заставлявшая рисовать в воображении стабильную и гармоничную семью, отнюдь не отражала реалий хрупкого и взрывоопасного союза Майка и Мэг, но попечители этого не знали. Если попечительский совет его утвердит, Майк займет пост временного Директора, после чего упомянутый совет начнет искать кандидатуру на пост директора постоянного. Ни для кого не являлось секретом, что кое-кто из деканов — в их числе Джефф Коггесхолл — метил на эту должность. Майка об этом предупредили еще по телефону, но он рассчитывал оставаться выше склок, просто выполняя свои непосредственные обязанности, заключавшиеся в том, чтобы до июня держать в руках осиротевший коллектив и выпустить как можно больше студентов, что было не так уж легко, учитывая множество взысканий у студентов старших классов, угрожавших им исключением из школы. Помимо этих фундаментальных обязанностей ему удалось довести до победного конца начатую еще в прошлом году кампанию по сбору средств на строительство нового спортивного манежа и художественного комплекса.