Галимов Брячеслав - Измена Анны Болейн королю Генриху VIII

– От того, что Господа никто из нас не видел, ваше величество, но нам дано великое счастье видеть вас, государь. Несходство вашего портрета с оригиналом может вызвать нежелательные толки; а то еще, чего доброго, найдутся злопыхатели, которые скажут, что живописное изображение лучше реального короля, – спаси нас, боже, от этих крамольников! Разочарование подрывает авторитет, ваше величество. Зачем же давать повод гнусной породе недоброжелателей источать ядовитый смрад иронии? Нет, пусть тот, кто увидит ваш портрет, с гордостью скажет: «Да, это наш государь! Таким мы его знаем, таким мы его любим!» – тут сэр Френсис внезапно заплакал. – «Король наш велик, мудр, милосерден», – продолжал он сквозь слезы. – «Он отважен и добр! И какое нам дело до его живота? Мы любим нашего государя таким, каков он есть!»

От таких слов Генрих разволновался. Сдавленным голосом он просипел:

– Значит, вы полагаете, гм-гм, что художнику следует продолжать работу, гм, в реалистическом стиле?

– Да, ваше величество, – справившись с собой, ответил сэр Френсис. – Полагаю также, что с вашего портрета надо будет сделать как можно больше копий и распространить их по всем государственным учреждениям. Пусть в каждой казенной палате присутствует ваше изображение; пусть каждый ваш чиновник помнит, кто его благодетель и повелитель.

– Хорошая мысль, сэр Френсис. Мы подумаем об этом, – сказал Генрих. – Спасибо вам всем за компанию, джентльмены, – прибавил король, обращаясь к своим сотрапезникам. – Надеюсь еще не раз увидеть вас за своим скромным завтраком.

Закончив утреннюю трапезу, король отправился в гости к леди Анне. Он решил поехать к ней домой, пренебрегая существующими нормами этикета. Королевский кортеж, сильно уменьшенный по случаю этого необычного частного визита, пробился через сутолоку центральных улиц Лондона в тихий район, в котором доживали свой век ушедшие со службы джентльмены. Дом родителей Анны выделялся из общего ряда других таких же небольших домов свежевыкрашенным фасадом и расчищенной, посыпанной битым кирпичом площадкой перед крыльцом.

Пока посланцы короля сообщали хозяину радостную весть о прибытии его величества, к дому собрались любопытные, каким-то образом узнавшие, кто именно приехал с визитом к леди Анне. Разглядев в окне кареты королевский профиль, они стали усиленно кланяться и повторять одно и то же:

– Государь! Ваше величество! Государь! Ваше величество! – причем, чем больше они это повторяли, тем больше рос их восторг. Если бы конные гвардейцы короля не сдерживали этих людей, то его карету, наверное, перевернули бы, и он мог бы пострадать от столь бурного проявления верноподданнических чувств. К счастью, его посланцы вернулись очень скоро и под ликующие крики толпы отвели Генрих в дом. При этом, как король не торопился на свидание с Анной, но должен был остановиться на крыльце и поприветствовать своих добрых поданных, – отчего они с таким яростным воодушевлением полезли вперед, что не обошлось без раздавленных.

Отмахнувшись от встречающих его родителей Анны, король вбежал в гостиную, через открытую дверь который он увидел свою возлюбленную. Родители переглянулись, не зная, последовать ли им за его величеством или оставить влюбленных наедине.

– Свидание без нашего присутствия – это будет неприлично, – прошептал отец. Он дал знак жене идти в гостиную и сам пошел следом, кланяясь и улыбаясь с такой почтительностью, как будто находился не в собственном доме, а на приеме в королевском дворце.

Леди Анна присела в поклоне перед королем, но он поспешно поднял ее со словами:

– Оставьте, прошу вас, эти церемонии! Для вас я не король, а просто ваш Генрих, пришедший выразить вам свое восхищение, свою преданность, свою любовь!

– Ваше величество! Позвольте мне… Позвольте нам с женой… – отец Анны хотел произнести заготовленное приветствие, но король не слушал его. Взяв за руку Анну, он сказал:

– Если бы вы знали, как я скучал по вас, милая Анна! Сколько времени прошло с нашей последней встречи: неделя, месяц, год, десять лет? Мне кажется, я не видел вас целую вечность. А вы, – вы не соскучились по своему Генриху? Как бы я хотел, чтобы вы чувствовали ко мне хотя бы малую долю того, что я чувствую к вам!

– Ваше величество, позвольте узнать, как ваше… – пытался спросить отец Анны, но король встал к нему спиной и взял девушку уже за обе руки:

– Отчего вы молчите, любовь моя? Вы не рады меня видеть?

– Больно, ваше величество! Вы больно сжали мне руки, – сморщилась она.

– Ах, извините! У вас такие хрупкие тонкие, изящные ручки, их так и хочется целовать, – и Генрих стал покрывать ее руки поцелуями, а потом попытался обнять Анну.

– Ваше величество! Государь! Умоляю вас! Опомнитесь! – отчаянно воскликнула она, вырываясь из крепких объятий короля.

– Моя жена, ваше величество, тоже очень счастлива лицезреть вас в нашем доме, – блаженно улыбаясь, сказал отец Анны. – Вы не смотрите, что она молчалива; просто она такая редкая женщина, – мало говорит. Правда, жена? Вот, кивает, – значит, счастлива!..

– Вы меня совсем не любите, – обиженно произнес Генрих, выпуская Анну из своих объятий. – Ни одного поцелуя, ни одной ласки я еще не получил от вас.

– Я согласилась выйти за вас замуж, – ответила она, покраснев. – Но мы пока не муж и жена.

– Но мы будем мужем и женой! – вскричал король. – На следующей неделе я стану главой нашей церкви, и первое, что я тогда сделаю, – разведусь с Екатериной. Наша с вами свадьба – это лишь вопрос времени.

– Ваше величество! Боже мой, кто бы мог подумать, что я выдам дочь замуж за короля! – всхлипнул отец Анны. – Жена, ты могла подумать, что мы выдадим дочь за его величество? А?… Молчит!.. Не обращайте на нее внимания, ваше величество, она с детства молчалива, – такая редкая женщина…

– А что будет с королевой после развода? – спросила Анна.

– Она покинет Англию, а дочь останется со мной, – вам же известно решение парламента? До рождения у меня наследника принцесса Мария имеет все права на престол. Я люблю свою дочь, но надеюсь, что мы с вами потрудимся над тем, чтобы лишить ее короны? У нас будет сын! – Генрих обнял Анну за талию.

– Ваше величество! Дождемся свадьбы, – Анна решительно отстранилась от него. – Вы нетерпеливы, как юноша.

– Я и есть юноша, потому что мое сердце наполнено чистым молодым чувством. По моим ощущениям мне сейчас не больше двадцати, но, в отличие от любви незрелого юнца, моя любовь крепка, как гранит. Каким бесцельным и тоскливым было мое существование до встречи с вами! «Земную жизнь пройдя до половины, я оказался в сумрачном лесу». О, моя милая леди, видели бы вы, какие чудища терзали мою душу! Церковь учит нас, что душа бессмертна, но моя душа почти умерла, во всяком случае, – для добрых побуждений. Вы, любимая моя Анна, спасли меня; увидел вас и кажется, что это чудесный сон, небесная мечта. «Вы мне исторгли душу, очистили ее и в плоть опять вернули».