Слуги этого мира - Мира Троп
– Так не пойдет. – Собеседник перекинул напарнику бордовый… мячик?
– Знаю. Сегодня выгоню его с поста. – Страж поймал снаряд. – Но его можно понять. В этот раз его очередь, знаешь ведь? Мне бы тоже накануне не удалось как следует…
– За мной, – сказал Ти-Цэ.
Помона вздрогнула, но удержалась на веревочной лестнице и ускорилась, не взглянув на провожатого в ответ.
Оставшийся путь до вершины Помона проделала как в тумане. Она невольно подслушивала все новые и новые обрывки бесед, и не могла поверить своим ушам: не все из того, что они обсуждали, было Помоне ясно, но Стражи совершенно точно разговаривали друг с другом об обычных повседневных делах, как любые ее соседи. Она вновь усомнилась, в реальном ли мире проснулась этой ночью.
Могли ли подпольные революционеры представить, что грубые нескладные звуки, которыми обменивались Стражи – не шифр, на котором они обсуждали заговор против людей, а обмен последними новостями? А может и впечатлениями от сытного обеда?
– Прошу, сюда.
Она подняла голову на голос Ти-Цэ и увидела над собой дно пересохшего колодца. И спереди и сзади ее ждал обрыв.
Но над ней был всего лишь купол, успокоил ее провожатый. Помона с трудом пересилила себя и дала рукам Стража втащить себя на колокольню: с каждым преодоленным футом ей казалось, что она проваливается вверх.
Помона поспешно вынырнула из-под медной бездны и вышла на смотровую площадку. Она увидела свое мутное отражение в расписной стенке купола и почувствовала, как всколыхнулся пустой желудок. День ото дня она издали наблюдала, как он раскачивается и наполняет Пэчр глубоким звоном. Помона не рассчитывала однажды оказаться к нему так близко.
Не успела она ужаснуться мысли о том, какой силы звук в ближайшее время обрушится на ее барабанные перепонки, как медный купол вспыхнул. Помона отшатнулась и зашипела от пронзившей глаза боли.
– Помона?
Она обернулась, и ее узкие глаза широко распахнулись. На целую минуту Помона так и застыла на месте.
Из-за горизонта привстала старая звезда и уронила на смотровую площадку первый теплый луч. Ти-Цэ стоял у самого края, сбоку от плетеного кресла и стола с подносом еды на нем. Перегородка, отделявшая его от пропасти, едва доставала Стражу до бедра, но он даже не смотрел в сторону, куда один шаг мог стать последним. Он наблюдал за Помоной. Три его густых тяжелых локона – два длинных и один – короткий, до шейного позвонка, – покачивались на ветру.
Страж нахмурился, проследил за направлением ее застывшего взгляда и тоже повернулся к восходу. Его лоб разгладился. Он посторонился, когда Помона на ватных ногах подошла к ограждению.
Помона взялась за перила обеими руками. Всю жизнь она провела в Пэчре, но сегодня будто бы увидела его впервые. Увидела его таким, каким его не видел ни один человек в поселении. Помона вытягивала шею и щурилась, пытаясь отыскать свой дом, но скоро ей пришлось признать, что она не может найти его среди сотен однообразных построек. Некогда просторные улочки виделись ей теперь шлангами, едва разделявшими приклеенные друг к другу дома, мастерские и школы.
И тем не менее, Помоне никак не удавалось для себя решить, мал Пэчр или огромен. Мир по сравнению с ним вне всяких сомнений был гигантским, бескрайним, но стоило ей подумать о том, чтобы возглавить поселение, как глаза Помоны разбегались от количества обитающих здесь жизней.
Об этом и думать нечего. Стражи ошиблись, и чем скорее поймут это, тем лучше.
Помона повернулась к Ти-Цэ. Еще минуту здоровяк со шрамом наблюдал за тем, как старая звезда все смелее встает из-за горизонта, и наконец ответил на взгляд женщины.
– Посредник?
– Почему я? – спросила Помона. – Это большая ошибка. Все – ошибка.
– На наш выбор повлияло множество факторов, – заговорил он, оставив ее последнюю реплику без внимания. – Но все они по сути своей следствие одного главного – судьбы. Мы в этом убеждались все больше и больше, пока наблюдали за формированием вашей личности.
– Моей личности? – Помона невесело усмехнулась. – И что же в ней меня так подставило?
Ти-Цэ ответил не сразу. Около секунды ему понадобилось, чтобы исправить ее язвительную формулировку на более корректную в своих мыслях.
– Все перечислять сейчас нет надобности. – Страж со шрамом указал на кресло, предлагая приступить к завтраку. – Но могу сказать, что со стандартного наблюдения на пристальное по отношению к вам мы перешли со времен школы. А на предвыборное – после рождения вашей младшей сестры. И все же, именно в школе мы впервые задумались о ваших возможностях. Когда вам, Помона, предоставляли слово, вы имели свойство задавать очень правильные вопросы.
Она вскинула брови. Вот уж что ожидала услышать в последнюю очередь.
– Вы не отличались самыми похвальными знаниями, но, когда речь заходила о бедствиях Старого мира, вы проявляли не дюжий интерес. Не к событиям, которые происходили. А к тому, как вели себя люди до, во время и после катастрофы.
Ти-Цэ поправил тарелки с едой. Но когда и после этого жеста Помона не села за стол, продолжил:
– Вас не интересовали временные рамки войн и эпидемий, зато волновали причины, которые привели к несчастьям. В то время, как класс с жаром отстаивал мир во всем мире и осуждал жестокость людей Старого мира, вы старались разобраться, почему все-таки они поступали тем или иным образом и действительно ли все, что происходило, шло им на вред. Почему они мыслили так, а не иначе. И накладывали их образ мышления на людей, которые вас окружали. Но самыми показательными стали последние события. Вы понимаете, что я имею в виду, – подытожил Страж утвердительно.
Впалые глаза Помоны выглянули из орбит. Она вспомнила, как холодно на нее глядели соседи по классной комнате, когда она высказывалась об этом всем вместо того, чтобы присоединиться к презрению идей человечества Старого мира. Она была так озабочена злыми взглядами людей вокруг, что не заметила другого, пристального. А Страж, оказывается, ловил каждое ее слово. И даже что-то записывал, как в тот раз, когда она прилюдно поругалась с Дианой.
Помона осторожно опустилась в кресло. Она понимала, какие вопросы Ти-Цэ называл правильными. И все равно была в недоумении.
– А что до событий, произошедших накануне вашего избрания, – заговорил Страж, когда пауза начала затягиваться, – вы и сами наверняка почувствовали, что поступили так, как поступил бы истинный Посредник.
– Я поступила, как человек.
– Вы сохранили человечность, когда других оно оставило. Да, именно это я и хотел сказать.
– И это все? Я хочу сказать… И все?
Ти-Цэ вскинул пораженную шрамом бровь.
– Я имею в виду, – смутилась Помона, – этого достаточно, чтобы встать во главе целой цивилизации?
– Нет. Но без человечности и умения задавать правильные вопросы дорога на эту
