Владимир Ераносян - Суфлёр

Исходя из факта, что единственная обитательница этого холла явно не была расположена к беседе, мне не оставалось ничего, кроме как смотреть эту низкопробную, но высокорейтинговую чушь по телевизору. На мгновение мне показалось, что все-таки я завидую Минаю. На него смотрела и его слушала девушка небесной красоты.

- А теперь переходим к главной части нашего телешоу, - захрипел ведущий после очередной рекламной паузы, отрадно отметить, что наша программа продолжает оставаться самой популярной от Камчатки до Калининграда, от Норильска до Караганды и, конечно, от Москвы до Брайтон-Бич, где ради нас давно запаслись тарелками. «Взлеты и падения» - оставайтесь с нами.

А с вами сегодня, как всегда, - счастливчик и неудачник. Два человека, находящиеся по разные стороны капризной фартуны. Схвативший за хвост жар-птицу, идол тинейджеров, рэпер Фронтмен в белом квадрате.

И его сегодняшний антипод , белая полоса жизни которого сменилась черным квадратом нашего ток-шоу, публицист Александр Порханов, еще недавно считавшийся рупором Кремля или, по крайней мере, его буревестником. Однако, после активного лоббирования им положительного решения относительно условно-досрочного освобождения УДО Михаила Хиросимского, господин Порханов, похоже, впал в немилость. Иначе никак не объяснить его нынешнюю критику власти. А ведь власть сделала ровно то, чего хотел Порханов. Она соблаговолила освободить опального олигарха, не смотря на новые обвинения.

- Но продолжает терпеть унижение наших граждан в Крыму! – выкрикнул нетерпеливый гость. В этот момент я вдруг подумал, что он просто жаждет крови, и по большей части славянской, но потом усомнился в своем предположении. Это норма для возомнивших себя мессиями и пророками – быть кликушами и провокаторами. Их тоже надо выслушивать, часть из того, что они говорят надо брать на вооружение, другую часть надо рассматривать как вооружение противника. Они могут быть антисемитами и сионистами, православными и адептами «Хамас», красными, белыми и коричневыми одновременно. Их души настолько всеобъемлющи, что вбирают в себя всю генеологию морали, но не способны отсортировать по полкам добро и зло. Это за них надо делать власти, делать взвешенно и скрупулезно. При этом пускать во власть их означает разрушить то, что они провозглашают построить. Разрушить ту самую либеральную империю, которая пока есть мечта. И моя тоже.

- Мы вернемся к проблеме Крыма и Севастополя позднее, - пообещал ведущий. - Итак, не смотря на то, что наши гости рождены в разных эпохах и реализовали себя в разных сферах деятельности, их роднит скандальная репутация. Ничто так не поощряется звездами, как маленькие скандалы вокруг их имен. Оговорюсь, я веду речь о маленьких, зачастую это могут быть даже не скандалы в широком понимании слова, а некие откровения, безобидные признания, разглашения простительных шалостей. Иногда такого рода организованные скандальчики подогревают интерес публики, служат хорошей рекламой. Эдакий «промоушен» на фоне угасающей славы способен воскресить угасающую звезду. Я не о себе, - сострил Минай, и массовка павильона одобрительно взвизгнула.

- Это он о Вас, - обидная реплика слетела с уст молчаливой Инессы и адресовалась мне. Надо же, мое бренное тело все же находилось в помещении и его соблаговолили заметить.

- Вы тоже в курсе, - деланно не оскорбился я, - Спасибо, что отслеживаете все перипетии моего творческого пути. Приятно, когда тебя помнят, даже если с тобой не здороваются. Возможно, это не от бескультурья. Нас, звезд, просто стесняются. Особенно робеют перед теми, кто имеет вес, за чьими плечами большой послужной список, кто не вынырнул из ниоткуда. А сделал себя сам, не расставляя ног и не подставляя попы…

- Это в деревне все друг с другом здороваются! – настал черед обижаться Инессе.

- Да, я, кажется, слышал, что Вы родом из деревни. – показал я свою информированность, - Поселок имени Тельмана Роменского района Московской области. Тот самый, до которого от Таганки по Рязанке рукой подать. Надо ехать через Октябрьский, там еще стоит жуткая вонь от разделочных цехов птицефабрики. Вы до того, как прийти на телевидение, не там работали?

- Там! Разделывалась с такими гусями, как ты!

- О, мы уже на ты, прям как родные…

Оказывается, она была грубиянкой. Ну, и мне, положим, палец в рот не клади. Хорошо, хоть мое слово в этой искрометной ссоре было последним. Мы оба уставились на экран, непроизвольно искоса поглядывая друг на друга. Признаться, на экран я смотрел с гораздо большей брезгливостью, чем на неприветливую красотку. Что скрывать. Она была высший класс! Я вновь заподозрил ее в интимной близости к загадочному Лорду.

Был повод удивиться самому себе. Раз меня все еще волновала женская плоть, значит, до паники мне было далеко. Хоть мне и говорили, что долг в триста тысяч евро с хвостиком может послужить предпосылкой к мрачной эпитафии у дешевого надгробия.

Я, невзирая на свою религиозность, и наперекор суеверию, набрался дерзости пофантазировать на эту инфернальную тему. Я попытался придумать некий «слоган» для собственного обелиска из гранита-габбро, который сгодился бы в качестве эпитафии. Мои поэтические таланты не срабатывали, мозг не выдал ничего приличного, даже просто подходящего, кроме издевательского «Здесь был Владик». Я предположил, что это к лучшему…

В холл зашел маленький человек в теннисном костюме, возникший черт знает откуда. Следом за ним вбежала огромная взрослая обезьяна породы шимпанзе. Налицо была наглядная агитация в пользу неприемлемой для меня теории Дарвина. И это Лорд? Такой маленький, кривоногий полуинвалид. Я ожидал увидеть нечто более впечатляющее, правда, глаза этого карлика сразу утопили меня в моей собственной ничтожности. Это были большие черные глаза. Быть может, они и не были иссиня-черными, но окаймлявшие их густые черные брови и чистые без кровяных капилляров белки делали эти зрачки черными, как ночь.

«Какая разница, кого напоминает мне этот мифический персонаж из страшного сна, главное – деньги и его протекция, - стрельнуло в моей голове, - говорят, этот дядя не любит, когда ему начинают вешать лапшу на уши, тогда как же выпросить у него деньги? Что ему сказать, какое партнерство предложить? В этом деле докой считается Зеленгольц, будь он неладен. Моя прерогатива – контент-содержание, творчество, идея. Идей не было. Дядя уже наверняка сделал пару звонков, и ему на блюдечке преподнесли, что я – всего лишь чирий на попе Фридмана, и тот уже выдавленный, что было отрадно, но бесперспективно. Ведь свободные хлеба часто оборачиваются трансформером в идиому «не соло нахлебавши».