Джастин Дэвис - Лучшая месть

– Конечно. Чтобы получить запас для джемов и желе Марджи, – с улыбкой отозвалась Джесса.

Женщина рассмеялась:

– Вот почему я прихожу сюда. В Ривер-Милле не помнят даже моего имени, не говоря уже о том, чем я занимаюсь.

– Если бы они попробовали то, что выходит из вашей кухни, то наверняка бы запомнили.

– Видите? – Женщина снова усмехнулась. – Почему я должна ездить невесть куда, когда могу услышать такие приятные слова дома?

Она снова покосилась на Сент-Джона, пока Джесса заполняла другой бланк. Закончив, она вручила покупательнице копию.

– Я сразу позвоню им и сделаю заказ. А вам дам знать, когда они отправят саженцы.

– Спасибо, Джесса, – поблагодарила женщина. – Передайте мои наилучшие пожелания вашей маме. Я каждый день думаю о вас обеих.

– Обязательно передам. И благодарю вас. Для нее это много значит.

Женщина повернулась, чтобы уйти, бросила последний взгляд на Сент-Джона и снова посмотрела на Джессу.

– Надеюсь, он больше чем просто покупатель, дорогая, – сказала она, заговорщически подмигнув. Улыбка осветила ее некрасивое лицо.

Поддразнивание застигло Сент-Джона врасплох, и он притворился, что рассматривает птичьи клетки, но успел заметить, что Джесса густо покраснела.

Позвонив, как обещала, поставщику, она стала заполнять очередной бланк.

– «Брэкенс»? – спросил Сент-Джон. – Это магазин в Ривер-Милле?

Джесса посмотрела на него, и он увидел и ее глазах облегчение – она радовалась перемене темы после двусмысленного замечания Марджи.

– Да, корма и садовые принадлежности.

Что-то в ее тоне заставило его ожидать продолжения. Но Джесса молча заполняла формуляр – ее не всегда было легко заставить нарушить молчание, что делало технику расспросов недостаточно эффективной.

– Новый? – спросил Сент-Джон, зная, что такого магазина раньше не было.

Он последовал в офис за Джессой, которая села за стол и потянулась за стопкой папок.

– Не совсем. Они открылись лет шесть назад. Для нас это не представляло проблемы, пока они не начали подрывать наши цены настолько, чтобы заманивать покупателей к себе, несмотря на расстояние.

– Когда?

– Несколько недель назад. Все в городе стали получать рекламу.

– Очень скверно?

Джесса с гримасой оторвала взгляд от раскрытой папки.

– Достаточно. – Она постучала тонким пальцем по бумагам в папке. – Я знаю, сколько стоят их товары и сколько стоит доставить их из города. Не понимаю, как они умудряются сбрасывать цены и сохранять бизнес.

«Держу пари, что я знаю», – подумал Сент-Джон.

Его подбородок напрягся – он начал строить планы.

Глава 11

Джессе не приходилось искать себе занятия. Работа всегда ждала ее. Если бы не необходимость как можно больше времени оставаться с матерью, она бы все вечера после закрытия магазина проводила в офисе, стараясь не отставать хотя бы с бумажной работой.

Не то чтобы Джессе не хотелось быть с матерью – совсем наоборот. Мать единственная в мире искренне разделяла ее горе и была так же, как она, подавлена потерей человека, который был для них такой надежной опорой. Но магазин являлся для них средством к существованию, десятилетиями был семейным бизнесом, поэтому она не могла пренебрегать им.

Джесса снова подумала о разговоре с Сент-Джоном о «Брэкенсе». Его любопытство казалось странным. В конце концов, это не было его проблемой. Но хотя его лицо оставалось обычной бесстрастной маской, голос выдавал высокую степень сосредоточенности.

После этого утра Сент-Джон исчез. В первый день Джесса об этом не думала, но когда второй подошел к концу, а он все еще не появлялся, она спрашивала себя, не передумал ли он ввязываться в это предприятие и не уехал ли также внезапно, как прибыл.

Мысль эта беспокоила ее. Джесса хотела многое выяснить – не о выборах, а о том, как хорошо знакомый ей мальчик превратился в таинственного и лаконичного до предела мужчину. Возможно, она должна была сказать ему, что знает, кто он, в тот же миг, как только поняла это. По крайней мере, она получила ответы хотя бы на некоторые вопросы.

Тот факт, что Эдам Олден не только выжил, но и достаточно преуспел – хотя Джесса понятия не имела, в чем именно, – служил ей источником непреходящей радости, удивления и немалой озадаченности с того момента на кладбище, когда она наконец поняла то, что должна была понять сразу.

Но Джесса хотела знать, как ему это удалось, куда он отправился в тот роковой день. И это желание стало отчаянным, когда появился шанс, что оно может никогда не осуществиться.

– Он вернется. Он слишком сильно хочет уничтожить своего отца, чтобы все бросить, – говорила она Мауи, лежащему у ее ног на полу офиса.

Джесса переключила внимание на разбросанные на столе бумаги. Она пришла сюда работать, а не размышлять о вещах, которые не в силах контролировать.

Ее мать легла рано, поэтому Джесса ухватилась за возможность заняться бумажной работой. В магазине было темно – только свет настольной лампы и экрана ноутбука свидетельствовали, что в офисе кто-то есть. Она методично сортировала бумаги, делая примечания о каждом заказе в карте, которую вела на каждого постоянного покупателя. Такое правило ввел ее отец, но она знала, что есть лучший способ знать о предпочтениях клиентов, чем держать кучи бумаг, скрепленных скоросшивателем.

– Нуждается в компьютеризации.

Джесса вздрогнула, и ее сердце подскочило в груди, когда чья-то тень нависла над ней. Она сразу поняла, кто это, но сердце продолжало бешено колотиться.

– Сожалею, – сказал Сент-Джон.

– Есть о чем, – отозвалась Джесса и добавила, глядя на Мауи: – И тебе тоже. Ты же сторожевой пес.

Большой золотистый ретривер перевел взгляд с нее на Сент-Джона, указывая вилянием пушистого хвоста, что он рад позднему визиту. Честно говоря, Джесса заметила во время работы, что собака недавно подняла голову и издала негромкий звук – едва ли можно было ожидать, что она станет лаять на человека, которого признала другом.

«Или кем-то, о ком его ДНК предупредила, что он друг», – подумала Джесса, смеясь про себя.

Она снова уткнулась в бумаги, с которыми работала, боясь, что Сент-Джон заметит ее раскрасневшиеся щеки. Каждый раз, когда Джесса видела его или даже думала о нем, ее обуревали чувства, сходные с теми, что переживала та маленькая девочка, и это были не совсем детские чувства.

В какой-то мере это было понятно. Если привыкнуть к лаконичности его речи, человек, именующий себя Сент-Джоном, заставлял большинство мужчин, которых она знала, выглядеть его бледными подобиями.