Ольга Черных - Девять с половиной дней чужой жизни

Сильвия поняла, что проснулась. Голова гудела, как телеграфный столб. Невыносимая тяжесть в теле. Хотелось пить. Слабая попытка открыть глаза, не удалась. Веки не слушались, как будто их склеили прочным и вязким клеем. Если бы двигались руки, их проще было бы поднять пальцами.

Спустя какое-то время попыталась снова и почувствовала, как ресницы дрогнули и медленно приподнялись, ощущая яркий свет. Все расплывалось перед глазами, и трудно было на чем-то сосредоточиться. Постепенно взгляд немного прояснился и медленно скользнул по палате. Лицо Шуры было совсем близко. Он склонился к ней и крепко сжал пальцы. За его спиной стояли двое мужчин. Один из них, еще не старый, но совершенно седой, смотрел с необыкновенной нежностью, влажными от слез глазами. Сильвия попыталась что-то сказать, но язык ей не подчинялся. Это уже потом, намного позже, она поняла, что доктор заранее предусмотрел непредсказуемость поведения подруги и позаботился о том, чтобы во время пробуждения не произошло ничего непредвиденного.

Седой мужчина беззвучно плакал. Слезы текли по его впалым щекам и беспорядочно капали на воротничок белоснежного халата. Заметив, что ее глаза полностью открылись, он сделал движение навстречу. Доктор успел перехватить его порыв и беспардонно встал между ними.

– Не торопитесь, – сказал строго. – Пока лучше ее не трогать. Наберитесь терпения.

Второй мужчина был значительно моложе и очень крупного телосложения. Он спокойно стоял на месте, не проявляя ни малейшего интереса и желания подойти ближе. Густые волосы, слегка подернутые сединой, грубоватые черты лица, словно вырубленные из камня, и взгляд… Презрительный и ледяной, он пронзил насквозь. Сильвия внутренне содрогнулась. Ей вдруг стало так страшно, что даже затуманенный лекарством рассудок, обрел некоторую способность мыслить. Ничего хорошего этот взгляд не обещал, скорее, наоборот, слишком красноречиво говорил о том, что ей, пожалуй, не стоило так стараться для того, чтобы снова открыть свои красивые глазки. Тут уж и дураку понятно, что особенно торопиться с выздоровлением не стоит.

В палате стояла гнетущая тишина, и вся обстановка напоминала похороны. Беззвучно плакал пожилой мужчина, второй же, явно скучал на этом невеселом мероприятии. Шура, достойно выдержав необходимую паузу, кивком позволил подойти к ней ближе. К руке прикоснулись теплые дрожащие пальцы. Это было приятно, и она отблагодарила пожилого мужчину нежным взглядом. Он это заметил и с надеждой спросил у доктора:

– Скажите, она узнала меня? Женечка может говорить?

Доктор перевел выразительный взгляд на пациентку, в котором она без особенного труда сумела прочитать многое, и безжалостно покачал головой.

– Не думаю. Еще очень рано. Давайте не будем торопить события. Ваша дочь пришла в себя – это уже хорошо. Теперь только покой, покой и еще раз покой, – добавил строго. – Придется на некоторое время ограничить посещения. Организм постепенно будет возвращаться к привычным функциям. Будем надеяться, что она быстро пойдет на поправку.

После этих слов, он первым направился к двери, чем дал остальным понять, что свидание окончено.

Сильвия ощутила слабое пожатие теплых пальцев, и устало закрыла глаза. В данном случае не пришлось притворяться. Эти несколько минут свидания так утомили ее, что совершенно не осталось жизненных сил.

Итак, первое свидание с родственниками состоялось. Кажется, она справилась. Вот только этот взгляд, полный ненависти и жестокости… На мгновение ей даже показалось, что в глазах мужчины была откровенная насмешка и недоверие. Может, он разгадал их хитрый план? Хотя, в конце концов, ей могло и показаться, состояние еще то.

Шура влетел, как вихрь. С разбега плюхнулся на стул, вытер белоснежной салфеткой крупные капли пота на лбу и заботливо спросил:

– Ты как, ручками-ножками уже двигаешь? Это хорошо, – и тут же добавил, не дождавшись ответа: – Слава тебе Господи, уехали. Кажется, все неплохо получилось, а ботаник? Так, все-таки, как ты себя чувствуешь?

– Отлично, – ответила твердо. – И впервые в жизни хочу выпить.

Он понимающе кивнул, и вынул из кармана халата небольшую плоскую фляжку, которую предусмотрительно захватил с собой.

– Коньяк пойдет?

Сильвия не ответила. Медленно приподнялась на постели и сделала несколько крупных глотков из фляжки, даже не поморщившись.

– А мне не вредно, после этих уколов? – испуг появился с некоторым опозданием. Доктор, хмыкнув, молча покачал головой.

– От двух уколов твоему организму не будет существенного вреда. Пожалуй, меня больше беспокоит другое. Ты едва лишь успела занять место прежней пациентки, как тут же стала приобретать ее пагубные привычки. Я тебе, как врач говорю, алкоголь – страшная сила. Так что, не увлекайся, хорошим это не закончится. К тому же, перед тобой наглядный этому пример в образе безжизненного двойника.

– Ничего, – грустно улыбнулась Сильвия. – Ты способный врач. Я так думаю, ты просто гений. Значит, сможешь меня от всего вылечить.

– У нас нет другого выхода, – вздохнул он, уловив ее намек. – Дамочка пока без изменений и неизвестно, сколько еще это продлится?

– М-да, ситуация складывается не в мою пользу, это я уже начинаю понимать. А этот пожилой мужчина ее отец? – спросила задумчиво и грустно улыбнулась. – У него такие теплые, ласковые руки…

– Отец, – подтвердил Шура. – Кстати, совсем необязательно было проявлять к нему нежные чувства и бросать пламенные взгляды. Ты на это еще не способна.

– Не знаю, как-то само собой получилось, – в голосе ее послышались виноватые нотки.

– Да уж, пожалел волк кобылу… – многозначительно произнес Ямпольский. – Наверное, на этом его переживания и нежность заканчиваются. На большее он не способен. Во всем остальном это холодный и жестокий человек. Возможно, таким и должен быть настоящий бизнесмен? Иначе растопчут и сметут с дороги. Но, пока что, насколько я знаю, он еще хорошо сам со всеми справляется и ловко подминает под себя, давит всех вокруг, как танк. А второй – его зять, правая рука, и, кстати, твой муженек. Еще та горилла…

– Ох, не говори, – вздохнула, вспомнив ледяную глыбу в его глазах. – Мне показалось, что слишком большой любви и, тем паче, нежности он к своей жене не испытывает. Такой убьет и глазом не моргнет. Знаешь, я не удивлюсь, если окажется, что это он устроил ночное происшествие на дороге. А ты еще хочешь меня сунуть к нему в дом на полное растерзание. Будь спокоен, второй раз промашки не будет. Теперь у него уже есть опыт.

– Глупости. Даже если все так, как ты говоришь, сейчас тебе ничего не угрожает. Слишком большой риск – совершить второе покушение за такой короткий срок, да еще в собственном доме. Однако относительно ночной трагедии… Все может быть, – добавил задумчиво, отхлебнув коньяк из горлышка. – На мой взгляд, удивительного в этом ничего нет. Наша дамочка вполне могла заслужить такое наказание. Слишком уж она искушенная жизнью. Сама знает, что почем? И, как мне кажется, огонь, вода и медные трубы – это далеко не все, что она познала и прошла. Наверняка к своим тридцати пяти годам она уже все успела. Ладно. Пускай сами разбираются в этой Санта Барбаре. Там сам черт ногу сломит, выясняя, кто прав, а кто виноват? Кажется, я готов его понять. Москва, как я уже говорил, не такой уж и большой город, и эта Женни – штучка известная. Скандалы с ее участием случались как минимум раз в месяц, а то и чаще получалось. Газеты даже специальную полосу завели из серии «чем дальше, тем больше». Все сплетни в лучшем виде. Тут уж родственникам не позавидуешь – доставалось всем.