Сидни Шелдон - Если наступит завтра

Вернувшись в свой номер в гостинице, Купер сразу разделся и встал под душ. Он тер себя с головы до ног и почти полчаса орошал тело горячими как кипяток струями. Потом, вытершись и одевшись, сел писать рапорт.

Кому: Рейнолдсу Джей-Джей. Файл Y-72-830-412. От: Дэниела Купера.

Предмет: Deux Dammes dans le Cafe Rouge[14], Ренуар, масло, холст.

По моему убеждению, Трейси Уитни никоим образом не замешана в краже картины. Убежден, Джо Романо за страховал полотно с тем, чтобы обманным путем получить страховую премию и перепродать картину частному лицу. Таким образом, в настоящее время картина, по всей вероятности, находится за пределами страны. Поскольку полотно хорошо известно, оно скорее всего окажется в Швейцарии, где закон защищает добросовестно совершенные сделки. Если покупатель утверждает, что он законно приобрел произведение искусства, швейцарское правительство позволяет владеть им, даже если известно, что оно краденое.

Рекомендации: поскольку нет конкретных доказательств вины Романо, нашему клиенту следует выплатить страховую премию. Далее – нет смысла преследовать Трейси Уитни и требовать возвращения полотна или возмещения убытков, поскольку о полотне ей ничего не известно, и я не обнаружил у нее каких-либо существенных средств. К тому же в течение пятнадцати лет она будет находиться в заключении в женском исправительном заведении Южной Луизианы.

Дэниел Купер прервался и на мгновение вспомнил Трейси Уитни. Наверняка найдутся такие мужчины, которые сочтут ее красивой. Он без особого интереса подумал о том, как изменят ее пятнадцать лет заключения. Но к нему это не имело ни малейшего отношения.

Подписав документ, Купер прикинул, хватит ли времени еще раз принять душ.

9

Старушка Железные Порты определила Трейси Уитни в прачечную. Из тридцати пяти производственных заданий, которые давали заключенным, прачечная была самым тяжелым. В огромное жаркое помещение, заставленное рядами стиральных машин и гладильных досок, шел бесконечный поток белья. Наполнять и опорожнять стиральные машины и таскать тяжелые корзины было для гладильщиц механической, но изнурительной работой.

Приступали они к ней в шесть утра. Каждые два часа за ключенным полагался двухминутный перерыв. К концу девятичасового рабочего дня большинство женщин валились с ног от усталости. Трейси делала все автоматически и, погруженная в свои мысли, ни с кем не разговаривала.

Узнав, куда направили Трейси, Эрнестина Литтлчеп заметила:

– Старушка Железные Порты тебя достанет.

– Она меня не волнует, – ответила Трейси.

Чернокожая пришла в недоумение – эта женщина совсем не походила на ту напуганную девчушку, которую три недели назад привели в тюрьму. Что-то в ней изменилось, но Эрнестина не понимала, что именно. На восьмой день работы в прачечной к Трейси подошел охранник и сообщил:

– Тебя перевели. Ты назначена на кухню.

Это была самая завидная работа в тюрьме.

В исправительном заведении существовало два стандарта пищи: заключенные ели рубленое мясо, хот-доги, фасоль и несъедобные запеканки, а охранникам и тюремным начальникам готовили профессиональные повара. Их меню включало стейки, свежую рыбу, отбивные, цыплят, свежие овощи, фрукты и аппетитные десерты. Работавшие на кухне осужденные имели доступ ко второй категории блюд и во всю пользовались им.

Когда Трейси явилась на кухню, она ничуть не удивилась, увидев там Эрнестину Литтлчеп. Трейси подошла к ней и, сделав над собой усилие, дружески сказала:

– Спасибо. – Чернокожая хмыкнула, но ничего не ответила. – Как тебе удалось отмазать меня от Старушки Железные Порты?

– Ее больше нет с нами.

– И что же с ней случилось?

– У нас тут своя система: если кто-то из охранников начинает не в меру давить, приходится избавляться от них.

– То есть начальник тюрьмы прислушивается к…

– Скажешь тоже… При чем здесь начальник тюрьмы?

– Но как же тогда?..

– Очень просто. Когда охранница, от которой надо избавиться, заступает на дежурство, начинаются всякие пакости. Заключенная доносит, что она хватала ее за киску, на другой день другая заключенная обвиняет в жестокости. Кто-то жалуется, что из камеры пропала вещь, ну, скажем, радио. И будь уверена, оно обнаружится в комнате Железных Портов. Железные Порты убрали. Не надзиратели управляют нашей тюрьмой – мы управляем ею.

– Ты-то здесь за что? – спросила Трейси. Ответ не интересовал ее, но она старалась установить с чернокожей дружеские отношения.

– Будь уверена, не по вине Эрнестины. На меня работала целая куча девушек.

Трейси подняла на нее глаза.

– В качестве?.. – Она колебалась.

– Хочешь спросить – проституток? – рассмеялась чернокожая. – Ничего подобного. Они служили горничными в больших домах. Я открыла что-то вроде агентства по найму. У меня было не меньше двадцати девушек. Богачам не так просто подыскать себе горничных. Я давала много-много броских объявлений в лучших газетах и, когда мне звонили, определяла туда своих барышень. Они изучали дом и, когда хозяева уходили на работу или уезжали из города, тырили серебро, камешки, меха, все ценное – и смывались. – Эрнестина вздохнула. – Не поверишь, сколько у нас собралось не облагаемой налогами прибыли!

– И как же тебя все-таки сцапали?

– Перст судьбы переменчив, дорогуша. Одна из моих горничных подавала на обеде у мэра, где присутствовала старая леди, у которой она успела поработать и обчистить ее. Полиция прижала бедолагу – та запела и пропела целую оперу. И вот несчастная Эрнестина здесь.

Они вдвоем стояли у плиты.

– Мне нельзя здесь находиться, – прошептала Трейси. – Надо кое о чем позаботиться на воле.

– Начинай-ка резать лук, – ответила Эрнестина. – У нас сегодня на ужин ирландское рагу.

Она повернулась и ушла.

Система тайного оповещения в тюрьме работала безотказно. Заключенные знали, что должно произойти, задолго до того, как это происходило. Те, кого звали мусорными крысами, подбирали разорванные записки, подслушивали телефонные разговоры и читали почту начальника тюрьмы, потом тщательно переваривали информацию и передавали важным осужденным. Эрнестина Литтлчеп стояла во главе списка. Трейси замечала, как считались с ней заключенные и охрана. И поскольку все решили, что Эрнестина взяла Трейси под опеку, ту оставили в покое. Трейси настороженно ждала, что Эрнестина заявит на нее свои права, однако черная гигантша сохраняла дистанцию. «Почему?» – недоумевала Трейси.

Правило номер семь из десятистраничной официальной тюремной памятки нового заключенного гласило: «Все формы секса строжайше запрещены. В камере могут находиться не более четырех заключенных, и на одной кровати не более одного заключенного».